То есть, если мы забудем о дате 969 года, то картина, получаемая в результате прочтения сообщения Иакова Мниха, будет выглядеть следующим образом: если к дате вторичного крещения, то есть, к 943 году, прибавить все те же 15 лет, о которых и повествует Яков Мних, мы получим 958 год.

Что смущает в этой дате? А то, что она, по каким-то причинам, близка к дате приема русской княгини, описанного Константином Багрянородным – к году 957 (18 октября в воскресение). Учитывая то, что новый год в то время начинался с 1 сентября, можно допустить, что и в данном случае ошибки никакой нет – 958 год может быть именно 957 годом. Таким образом, мы имеем два сообщения: одно о смерти княгини, а второе о приеме в Константинополе, относящиеся (приходящиеся) на один и тот же год. Так может попытаться объединить и эти два события воедино?

Но в таком случае, напрашивается еще один вопрос, а о какой смерти идет речь, если годом смерти Ольги принято считать год 969? Но тут самое время вспомнить о том, что у Игоря была не одна, а три жены (а то и больше), а заодно и о возрастах жен на момент смерти – это 75 и 80 лет, или даже 88.

С первой женой все понятно: родилась в 881 году в Изборске, умерла в 942 в возрасте 61 года, девичье имя – Прекраса.

С третьей женой тоже все понятно: родилась в 894 году в Плиске (Болгария), умерла в 969 году в возрасте 75 лет, девичье имя – Елена.

Но, тут у нас появляется возможность кое-что сказать и о второй жене Игоря – Предславе. Нами установлено, что эта Ольга была уроженкой Пскова (деревня Выбуты), свадьба которой с Игорем состоялась в 903 году. Вот о ней-то и может идти речь. Если она прожила 80 лет и умерла в 957/958 году, то получается, что родилась она в 878 году и была, по сути, ровесницей Игоря.

Вопрос о четвертой жене Игоря, которая прожила на этом свете 88 лет, мы упускаем из-за отсутствия информации.

В результате и в этом вопросе кое-что проясняется. Остается только лишь дать пояснения по поводу того, как появились даты 958 и 969 годов. Это следует объяснять тем, что, княгини, жившие в одно и то же время, носили не имена, а титулы, которые спустя несколько столетий всеми уже воспринимались в качестве имен. А летописцам, писавшим тексты, не знавшим всех подробностей событий, не трудно было и запутаться в информации.

Следует учесть и то, что Иаков Мних писал обо всем этом уже после смерти княгинь, не зная ни одной из них лично и, уж тем более, видимо, ничего не знал о первой жене Игоря. Нельзя исключать и того, что Иаков Мних для написания своего сочинения пользовался каким-то первоисточником и, возможно, что даже не одним, в связи с чем, и мог перепутать, что о ком писалось, о какой именно Ольге шла речь в том или ином источнике. С учетом всего сказанного, немного видоизменим перевод записи сделанной Иаковом Мнихом: "После святого крещения блаженной княгини Елены – Ольга живет лет 15 и угодив богу добрыми делами своими и умирает месяца июля в 11 день в лето 6466 (958 г.)". Получается, что и у Иакова Мниха речь тоже идет о нескольких женщинах, хотя и писал он лишь об одной из них; о святой равноапостольной Русской православной церкви Ольге-Елене.

Причина смены имен. Вместе с тем, вопрос о княгине Ольге нельзя считать закрытым, не дав ответа еще на один вопрос: как могло получиться, что княжна Елена стала Ольгой («а Олег поименова [переименовал] ю и нарече во свое имя Ольга»[263])? Можно, конечно же, это объяснить тем, что имена Елена и Ольга, для русича могли быть созвучны и поэтому прижились в таком соотношении. Но с другой стороны не стоит забывать и о политических вопросах. Тому же Олегу, было важно расставить приоритеты внутри общества Руской Земли и привязать отдельные родовые группы населения (род Гостомысла, болгар, русов) к существующей на Руси власти, к княжескому роду и продемонстрировать идею их единства в пределах Руской Земли. По этой причине все жены Игоря и получали титул Наследницы – Ольги, то есть, наследница власти словен, наследница власти русов, наследница власти болгар.

Введение. В настоящей главе читателю предлагается познакомиться еще с одним членом княжеской семьи, о котором большинство историков, как и письменные источники, предпочитает помалкивать.

Правда стоит отметить, что этому есть свои причины, такое отношение к данному персонажу объясняется скудностью информации. Все дело в том, что идентифицирован этот член княжеской семьи всего лишь по одному единственному письменному источнику – Кембриджскому анониму[264], в котором его имя передано в форме H-l-g-w, и которое на современный лад воспроизводится в двух видах; или как Олег, или как Хельгу.

Скудность информации приводит не только к непониманию того как этого члена княжеской семьи следует идентифицировать относительно принадлежности к княжеской семье, но и порождает сомнение относительно его реального существования.

В то же время, содержание некоторых страниц нашей истории показывают, что такое лицо не только должно было быть, но и было. Игнорирование факта его существования многое, что произошло на Руси, оставляет без непонимания. Но, поскольку понять, что происходило в нашей стране в те далекие времена все-таки хочется, приходится искать ответы и на вопрос о том, кто в Кембриджском анониме фигурирует под таким именем? Именно поиску ответа на данный вопрос и посвящена настоящая глава.

Правда стоит отметить, что решить данную задачку только лишь при помощи вычленения информацию о том, кто такой Хельгу, не удается. По этой причине такие поиски приходится вести совместно с разбирательством о том, что произошло под Самкерцем в начале сороковых годов десятого века. Такой формат создает определенные неудобства, но пока иного пути для получения нужного результата найти не удалось.

Так, что читателю придется запастись терпение.

В наших поисках, нам, как всегда, понадобится информация, сохранившаяся в письменных источниках и анализ описанных в ней событий. Правда, для того, чтобы установить истину, знакомиться придется не только с информацией, содержащейся в Кембриджском источнике, но и со всей информацией, относящейся к тому же периоду, в котором зафиксирован действующий персонаж.

Что имеется в источниках? Начать, лучше всего, с информации, содержащейся в русской летописи и описывающей поражение русской рати в Вифинии[265]: «В лѣто 6449. Иде Игорь на Грѣкы; и яко послаша Болгаре вѣсть къ царю, яко идуть Русь на Царьградъ скѣдий 10 тысящь. Иже и поидоша и приплуша, и почаша воевати Вифиньскыя страны, и плѣноваху по Понту до Ираклия и до Фофлагоньскы земля, и всю страну Никомидийскую пополониша, и Судъ всь пожьгоша»[266].

О событиях в Вифинии повествуется и в византийских источниках: «Месяца июня в18 день, 14 индикта, русь приплыла на Константинов град десятью тысячами людей, пришедших «от рода варяжского. Против них в триерах и дромонах был послан патрикий Феофан… русь же в ладьях ожидала, когда зажжется свет на башне, называемой Форос, где зажигается огонь для входивших ночью в Босфор. Наутро Феофан разбил строй русских ладей, сжег многие огнем, многие потопил, а те, кто остались, бежали на восток. За ними берегом был послан полководец Варда Фока, который многих уничтожил. На бежавших от Варды напал с восточной армией доместик схол Иоанн Магистр и не дал им пройти дальше. Однако до подхода греческих войск русь натворила много бед. Они сожгли предместья города по берегам Золотого рога (Суд), одних пленных порубили, других распинали, третьих расстреливали из луков; схваченным воинам связывали руки и вбивали посреди головы железные гвозди. Сожгли много святых церквей. Так русь разбойничала до осени, когда 15 сентября они тайно перешли к Фракийским берегам, где их обнаружил опять патрикий Феофан и потопил много лодий, а остальные бежали»[267].