– Там были столь невнятные объяснения, что я сам толком не понял. Александр Михайлович, если у вас есть вопросы, поторопитесь. Поезд нас ждать не будет.

– Ваш поезд еще не приехал, – заметил Волков и развеял плетение.

Поскольку я свое заранее развеять не позаботилась, оно разрушилось само, стегнув болью так, что она прошлась через все тело и довольно болезненно оглушила. На глазах выступили слезы, а к горлу подкатила тошнота, которую я волевым усилием загнала вглубь. Волков мне, конечно, не нравится, но не настолько, чтобы при его появлении демонстрировать содержимое желудка. Пришла я в себя быстро, но Волков уже подошел. Единственное, что я успела, – убедиться, что не слетела иллюзия облика, и бросить на себя заклинание против ментального воздействия.

– Простите, мисс Мэннинг, что заставил вас ждать, – с улыбкой, призванной служить извинением, сказал он. – У меня было очень важное дело к мистеру Песцову.

– У вас общие дела? – заулыбалась та в ответ, напрочь забыв, что недавно называла Волкова неприятным. – Надо же, а Анна утверждала, что единственное, о чем вы могли беседовать, это женщины. – Она повернулась ко мне и продолжила: – Видите, Анна, вы ошиблись, Дмитрий с Александром обсуждали дела.

Я криво улыбнулась, мечтая только об одном: чтобы обо мне все внезапно позабыли. Но Волков смотрел так, что вероятность незаметного бегства не то что стремилась к нулю, она была отрицательной.

– Наверное, ваша переводчица слишком хорошо узнала Дмитрия, – заметил Волков, не упустив возможности пройтись по Песцову, – поэтому и решила, что его интересы очень узконаправленные. И потом, знаете ли, она не так далека от истины, я ищу девушку.

– Вот как? – Мисс Мэннинг кокетливо улыбнулась. – Красивую?

– Очень.

– И вы подозреваете, что Дмитрий ее увез?

Сам ее вопрос подразумевал, что из двух кавалеров я выбрала не Волкова, поэтому он оскорбленно выдохнул:

– Я не исключаю, что он помог ей бежать. Вы не видели мистера Песцова с незнакомой девушкой?

Взгляд, который бросила на меня мисс Мэннинг, задумчиво-оценивающий, мне ужасно не понравился. Надеюсь, она не выложит свои сомнения непосредственно Волкову, а то ведь останется без переводчицы, а это не в ее интересах.

– Я не видела никого постороннего рядом с Дмитрием в последние несколько дней, – с ангельской улыбкой заявила мисс Мэннинг.

– А вы, Анна…

– Дмитриевна, – чуть хрипло ответила я. – Я не знаю, кто ему посторонний, а кто нет. Но мы общались только с Соболевой.

В глазах Волкова не проявилось ни капли узнавания, только внимание к моим словам. Не ко мне, и хорошо. Я чуть успокоенно погладила горжетку. Буду считать ее своим талисманом, напрочь отбивающим обоняние у Волковых.

– С какой Соболевой?

– Директором театра. Правда, там такой театр, что театром его считать… – Я закашлялась, показывая, что мне трудно говорить.

– Вот видите, – усмехнулся подошедший Песцов.

– Мисс Мэннинг, а Дмитрий все время был рядом с вами? – переключился Волков на певицу.

– Мне было не до того, чтобы за ним следить – важно ответила та. – У меня репетиции, концерт. Сами понимаете, все это требует полной самоотдачи.

– Я все время был с Филиппой, – зачем-то сказал Песцов.

– Анна Дмитриевна, это так?

Я чуть поколебалась, но решила на этот вопрос ответить честно. В конце концов, у Волкова есть возможность проверить наши слова, и если он поймет, что его обманули, то может уже с большим интересом отнестись к моей скромной персоне.

– Мы не видели Дмитрия Валерьевича весь день, когда была первая репетиция. Он разругался с мисс Мэннинг и пропал до вечера.

– Вот как? И где же вы были, Дмитрий Валерьевич?

Волков развернулся к Песцову, а тот неожиданно стыдливо заалел и бросил на меня весьма недовольный взгляд.

– Александр Михайлович, я вам потом скажу. Наедине. Всем присутствующим слушать это необязательно.

– Скажете, – согласился Волков и опять повернулся ко мне: – Анна Дмитриевна, а фамилию Рысьина вы не слышали от господина Песцова или в связи с ним?

– Слышала, – с тяжелым вздохом признала я, заслужив еще один ненавидящий взгляд обсуждаемого субъекта. – Госпожа Соболева говорила, что у Дмитрия Валерьевича роман с Рысьиной-младшей, из-за чего ему отказали от дома.

– Нет у меня с ней романа! – взревел Песцов, как будто был Буйволовым. – Я ее вообще в глаза не видел, представьте себе.

– А что еще говорила Соболева? – не обращая внимания на его вопли, спросил у меня Волков.

– Она постоянно что-нибудь говорит, – заметила я. – Но про господина Песцова и Рысьину-младшую она больше ничего не говорила. Впрочем, я уверена, что и это – обычная сплетня и верить скорее надо Дмитрию Валерьевичу, чем ей.

– Вот спасибо вам, Анна Дмитриевна, – прошипел Песцов. – Вот уважили. И почему я не настоял, чтобы мисс Мэннинг вас уволила? Вы ведь прекрасно знаете, что между мной и Рысьиной ничего нет!

– Что вы так возбудились, Дмитрий Валерьевич? – сузив глаза, прошипел Волков. – Если вас с Рысьиной-младшей ничего не связывает, то вам и опасаться нечего. Анна Дмитриевна всего лишь была честна со мной.

Потом Волков попытался получить информацию и от горничной, но та не знала вообще ничего, поскольку по большей части провела время в гостинице, готовя концертную одежду для мисс Мэннинг. Про Рысьиных она ничего не слышала и помочь меня найти никак не могла. Волков в ней разочаровался очень быстро, повернулся к Песцову, настолько усердно сверлящему меня неприязненным взглядом, что уже стало казаться: дырка есть не только во мне, но и во всем за моей спиной.

– Давайте-ка, Дмитрий Валерьевич, мы отойдем и вы скажете, где провели тот день. Имейте в виду, я проверю.

Подслушивать в этот раз я не стала. Во-первых, и без того догадывалась, где провел Песцов тот злополучный день, а во-вторых, на меня сразу же набросилась с вопросами мисс Мэннинг.

Песцов устроил скандал почти сразу после ухода Волкова. Весьма недовольного Волкова, на прощание сказавшего, что его благодарность мне за любую информацию о пропавшей не будет иметь границ, в пределах разумного, разумеется, а вот утаивание оной информации и тем более девушки сделают этого нехорошего человека личным волковским врагом. И если на первой половине речи мисс Мэннинг еще не теряла надежды улыбками и нежными взглядами заполучить еще одного поклонника, то к середине второй половины проникновенной речи певица смотрела на штабс-капитана с большой неприязнью. Возможно, потому, что цену информации он так и не назвал, а неприятности обещались всем, и вполне определенные. Но угрозы закончились, и Волков, холодно попрощавшись, отправился проверять сплетни Соболевой. Надеюсь, она его окончательно запутает. Эх, надо было ему сказать, что она весьма искусна в спиритических сеансах и общении с духами – все развлечение бедной женщине, которая непременно пострадает от чужой грубости. Миндальничать Волков не будет.

– О таких вещах, как лояльность к хозяину, вы не слышали, Анна Дмитриевна? – зло бросил Песцов. – Как вы могли раскрыть мои тайны первому встречному?

– Положим, вы мне не хозяин и даже не работодатель, – отрезала я. – Платит мне мисс Мэннинг, если вы вдруг забыли. Да и тайны у вас так себе. Думаете, никто не понял, куда вы отлучались?

– Филиппа, увольте ее, наконец, – повернулся Песцов к мисс Мэннинг. – Наглость этой особы переходит все границы. У меня из-за нее будут неприятности с Волковыми.

– Неприятности у вас будут из-за того, что вы на весь день бросили мисс Мэннинг, – заметила я, переходя тоже на английский. Действительно, так проще: не придется потом переводить заинтересованно прислушивающейся к песцовским воплям певице. – А вовсе не из-за того, что я об этом сказала. Вы думаете, мистер Волков не проверил бы ваши слова? А когда убедился бы, что вы ему наврали, непременно приехал бы выяснять почему. А так у него не будет в этом нужды. Можно сказать, и волки сыты, и овцы целы.