В гостиницу мы вернулись вместе. Песцов предлагал взять сани для мисс Мэннинг, которая продолжала чувствовать сильную слабость. Но она отказалась, выразив желание пройтись, пусть даже для этого пришлось опираться не только на кавалера, но и на меня. Но я не возражала. После душной соболевской гостиной действительно хотелось вдохнуть чего-то свежего. Морозный воздух улицы был прекрасен, он пах свободой. Оставалось только сожалеть о невозможности перекинуться и побегать по снегу. Но и так идти и дышать полной грудью было замечательно. Даже мисс Мэннинг к концу прогулки почти пришла в себя и начала улыбаться и шутить с Песцовым, что не помешало ей проститься с ним на пороге своего номера. Дверь за ней закрылась, а Песцов неожиданно спросил у меня:

– Как вы думаете, Анна Дмитриевна, не притворяется ли Филиппа?

– Вам лучше знать, Дмитрий Валерьевич, – заметила я. – Вы знакомы с мисс Мэннинг куда дольше моего. Да, боги не обидели актерским талантом мисс Мэннинг, но использует ли она его против вас? Мне кажется, во время сеанса ей действительно стало плохо.

– Можно подумать, мне стало хорошо, – пробурчал он недовольно. – Тайны, библиотеки – ерунда же, Анна Дмитриевна?

– Совершеннейшая, – подтвердила я. – А какую библиотеку вам надо найти?

– Почему мне? Может, вам?

– Дух же сказал «он», – напомнила я. – «Он» среди нас был только один.

– Духи пол не различают, Анна Дмитриевна, – ехидно сказал Песцов. – Если бы Ксения Андреевна ответственней относилась к подготовке своих спиритических сеансов, она бы это знала.

На следующее утро мисс Мэннинг чувствовала себя немногим лучше, но плотный гастрольный график не позволял ей отлежаться даже один день, поэтому отправились в путь рано, едва успев позавтракать. Завтракали мы по отдельности, и то уверена: певица не взяла в рот ни крошки перед дорогой, слишком сине-зеленым было ее лицо.

Возможно, Песцов решил, что ей будет лучше проветриться, а в закрытом экипаже его даму сердца непременно стошнит, и не факт, что на кого-то другого. А возможно, она попросила об этом сама, но возвращались в Ильинск мы в открытых санях. Мисс Мэннинг куталась в меха и совершенно не интересовалась ни разговорами с Песцовым, ни видами заснеженной природы. Наверняка она уже не единожды прокляла свое согласие участвовать в спиритическом сеансе. И сеанс получился бестолковым, и ее здоровье пострадало. Странно только, что плохо стало одной ей, ведь она по большей части даже не понимала, о чем спрашивали этого царя. Или оборотни менее подвержены влиянию духов?

Песцов почти сразу оставил попытки расшевелить мисс Мэннинг, устроился поудобнее, откинувшись на спинку саней, и совершенно наглым образом задрых. Наверняка ему снилось что-то приятное, поскольку он заразительно улыбался. Я бы с удовольствием последовала его примеру, поскольку сон на свежем воздухе всегда полезен, но колокольчик под дугой очень уж раздражающе звенел. Не знаю, в чем была причина его ужасающей немелодичности, возможно, отливка с дефектом, но звук неприятно бил по ушам. Мисс Мэннинг хоть и прикрыла глаза, но пару раз ощутимо поморщилась. Ее горничная тоже не спала. Она сидела, вытянувшись в струнку и крепко держа саквояж, и ела глазами хозяйку, чтобы успеть прийти на помощь, если той вдруг поплохеет. Отвлеклась от этого важного дела она всего раза два, чтобы неодобрительно посмотреть на особенно громко всхрапнувшего Песцова. Удивительно, во сне он не наваливался на мисс Мэннинг, а, напротив, отстранялся от нее, насколько позволяло сиденье. Задавить, наверное, боялся своей пушистой костью…

Примерно с середины пути мисс Мэннинг потихоньку стала приходить в себя и на ее лицо начали возвращаться краски. Нос покраснел, потом стал синеть, как она его ни кутала в меха. Не помогли даже остановки в придорожных трактирах, где нам подносили горячий чай с медом и довольно сытную еду, что было совсем не лишним, после длительной-то поездки по морозцу. Песцов так вообще лопал так, словно не спал, а бежал за санями на всех лапах из последних песцовых сил. И вообще он выглядел просто-таки неприлично здоровым, словно оно, это здоровье, во время неудачного спиритического сеанса плавно перелилось от мисс Мэннинг к нему. А уж после того, как он выспался настолько, что сон в него больше не лез, из него посыпались разнообразные забавные истории, которые мисс Мэннинг не оценила по достоинству.

– Как надоела эта дорога, – голосом великомученицы простонала она, прервав поклонника на полуслове. – Все такое отвратительно белое. И этот колокольчик. Дмитрий, потребуйте его заглушить. Он разрывает мне уши. Мне уже кажется, что мерзко дребезжит прямо внутри головы.

– Не положено, – заметил Песцов. – Это сигнал для встречных. Скоро начнет темнеть…

– Темнеть? – забеспокоилась мисс Мэннинг. – Но мы успеем до отправления поезда?

– Разумеется, – небрежно бросил он. – Мы двигаемся с опережением графика. И если ничего не случится, прибудем с хорошим запасом.

– А что может случиться? – встревожилась мисс Мэннинг. – Здесь опасно? Почему? Разбойники? Волки?

– Филиппа, с вами же я, – проникновенно сказал Песцов. – Значит, вы в безопасности.

– Хм…

Пожалуй, она уже полностью оправилась, если столь трезво оценивает песцовскую защиту. На ее месте я бы тоже засомневалась: не слишком грозным противником выглядит ее упитанный кавалер. Впрочем, его зверя я не видела, может, там нечто необычайно крупное, зубастое и агрессивное? Но даже если это обычный флирт, то это тоже говорит о том, что мисс Мэннинг лучше. И в самом деле, глаза она больше не прикрывает, круги под ними уже не такие насыщенные, а губы пытаются сложиться в улыбку. Определенно, несмотря на холод, поездка пошла певице на пользу.

– Вы мне не верите? – оскорбился Песцов. – Боги, Филиппа, да теперь я мечтаю, чтобы на нас напали и я смог показать, на что способен.

– Дмитрий, лучше помечтайте, чтобы мы доехали без приключений. Мечты имеют обыкновение сбываться.

– Увы, не все. – Он так тяжело вздохнул, что ему позавидовал бы любой вулкан перед извержением. – Мои мечты в последнее время так и остаются мечтами.

И посмотрел с намеком, что его чувства подобны лаве того самого вулкана, который только что тяжело вздыхал, и что они все греются и греются, а значит, недалек тот час, когда мы опять будем наблюдать его взрыв или побег от мисс Мэннинг. Если она, конечно, наконец к нему не снизойдет.

– Значит, не настолько вы хотите, чтобы ваши мечты стали явью, – томно проворковала мисс Мэннинг.

Я начинала понимать, почему Песцов засомневался вечером в ее плохом самочувствии. Если она все время его лишь распаляет, а потом оставляет перед дверью номера, поневоле задумаешься. Синева с носика певицы ушла, теперь он опять краснел, но уже наверняка под действием горячительного, принятого на последней остановке. Но и эта краснота казалась уже едва заметной, потому что действительно начало темнеть. А в темноте что голубое, что розовое выглядит просто бледным. И мисс Мэннинг теперь казалась не больной, а загадочной.

– Ох, Филиппа… – укорил Песцов, явно жалея, что в санях такая толпа, и размышляя, нельзя ли как-нибудь потерять по дороге нас с горничной. Или хотя бы пересадить к кучеру.

– Ох, Дмитрий, – лукаво протянула мисс Мэннинг. – Я ужасно переживаю за вещи, оставленные в гостинице Ильинска.

Переход был резкий и очень отрезвляющий. Песцов чуть отстранился, насколько позволял размер сиденья и его собственная упитанность, и недовольно сказал:

– Филиппа, вы же оставили все упакованным. В гостинице обещали сдать в багаж и вручить вам квитанции.

– Это же будет не под моим присмотром, – закапризничала она. – Вдруг они погрузят не все?

– Они погрузят все, – уверенно ответил Песцов. – Там очень ответственный управляющий.

– Хм…

– Филиппа, ваши гастроли – не первые, которые я устраиваю, и еще ни у кого не пропадал багаж. Ни единого саквояжика не пропадало, поверьте мне.