– Тем более я должна выйти, нужно занести второй узел, там много нужных вещей и разведать обстановку.

И Юлька снова направилась к двери, приоткрыла ее, прислушиваясь.

– Потуши ночник здесь, – тихо посоветовала Олеся. – И было бы хорошо, если бы ты выкрутила лампу из ночника в прихожей.

Юлька потушила ночник и, не закрывая дверь, выскользнула в прихожую, там тоже потух свет. Из кухни слышались негромкие мужские голоса. Юлька подошла к двери вплотную.

– …мне интересно, куда делся Махмуд? – невнятно, видно, с набитым ртом, проговорил один из них.

– Удрал, собака! Я знал, что ему нельзя доверять. Керим всех разбаловал, найду, убью! – говорил Баймурат, Юлька узнала его злой голос. – Вот и эта стерва его пырнула ножом, а все, потому что он больше жрет, чем думает.

– Как разрезали, так и починили, – это был голос Марка, и Юльке стало неуютно и тоскливо.

– Когда ты успел всего наготовить? Я вижу, тебе нравятся женские визиты, снова проскрипел голос Баймурата.

– Что молчишь? Послушай, ты ничего не ешь, может, в это мясо ты что-то насыпал? – снова заговорил Марк. – Смотри, на меня эти штучки не действуют, а пуля сразу полетит по назначению.

– Если боишься, можешь не есть и не пить, я тебя не неволю. А сам не ем, потому что ел. – Равнодушно и спокойно ответил Кувандык. – А вот выпью с удовольствием. Роман, бери рюмку.

– Не называй меня по имени! – раздался злой шипящий шепот, но Юлька все равно узнала этот голос, это был голос Ромочки. Это было неожиданное открытие, и, не успев его обдумать, она вновь услышала его шепот. – Ты, шакал, я вижу, как ты крутишь, попробуй только напортачь в этот раз.

– Причем тут я? – возмутился Кувандык. – Этот товар хрупкий, как китайская ваза. Вот сегодня ту, что еще в положении, пришлось на руках нести, не могла идти сама.

– Ты это любишь, носить беременных и принимать у них роды! – загоготали мужики.

– Я это говорю к чему, наверно, будет рожать, так что придется ждать, – продолжал объяснять Кувандык.

– Это было бы даже хорошо, если бы она родила завтра, то есть уже сегодня. Не нужно было бы тащить за собой такой хвост, только чистый товар, – как-то тихо и злобно прошипел Роман.

У Юльки от его голоса побежали по спине мурашки.

– Какая я дура, надо было оставить тебя в лесу, а я тащила на себе. Вот змеиная благодарность! – шептала она про себя.

И не дожидаясь дальнейших слов, о чем будут говорить в кухне, незаметной тенью, проплыла к себе в комнату.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Олеся.

– Я уже устала удивляться и пугаться. – Вздохнула Юлька. – Но тут, кажется, мы влипли здорово и как выпутаться с этой паутины не имею понятия.

– Не тяни, говори, кого видела или слышала!

– Ты только возьми себя в руки. Хорошо? – села к Олесе на кровать Юлька. – Как ты себя чувствуешь?

– Да говори же! – не выдержала и чуть не закричала Олеся. – Я знаю, новость плохая. К сожалению, ты права. Махмуд говорил правду, нам попали плохие люди в мужья. Это все объясняет, почему мы оказались с тобой так далеко от дома. Роман и Марк давно знают друг друга, и у них один бизнес – торговля детьми. Но, как видишь, они не гнушаются и наследством. Хотя, у меня ничего не было, кроме Танюши, когда на нас началась охота. Ты знаешь, я даже почувствовала облегчение, теперь все стало на свои места. Ты не молчи и не вздумай плакать. – Юлька дотронулась до руки Олеси, рука вздрагивала, а пальцы то и дело сжимались в кулак и разжимались.

– Нет, я плакать не буду, мне кажется, я что-то в этом роде ожидала. Знаешь, когда у тебя много денег, до конца не верится в любовь. Я хотела верить, что Роман любит меня, но не могла, было ощущение, что вот-вот что-то произойдет и рухнет мой замок любви. Как я ошибалась, замка то не было, была песочная норка. Однако нам надо думать, как выбраться отсюда. Плохо то, что у меня болит живот и спина. Я еле сдерживаю себя, чтобы не стонать.

– Я забыла тебе сказать, Олеся, что больная девочка не родная дочь Кувандыка. Представляешь! – еще тише зашептала Юлька. – Я говорила с малышкой, и она сказала, что ее заставляют называть этого хозяина папой.

– Вот козел!

– Я тоже такого же мнения. Девочка сказала, что ее мама и братик умерли, этот козел сказал ей об этом. Бедная малышка, она так плакала, я ее еле успокоила. Ты, что Олеся? Тебе плохо? Я сейчас зажгу лампу.

– Не надо, вдруг кто-нибудь войдет.

– Ну и пусть входят, ты все равно не сможешь родить незаметно. Это ведь не на улицу тайком выйти.

– Все, все! Мне уже легче. – Олеся перевела дух.

– Я выйду, поставлю воду и попрошу помощи.

– Подожди, Юль, не надо, чтобы ты их всех видела. Будет только хуже, я их предупрежу, буду громко стонать, и когда они разойдутся, ты выйдешь. Я думаю, им тоже не хочется с тобой встречаться.

И Олеся застонала громко и протяжно, стон разлетелся по дому. Через минуту Кувандык был в проеме двери.

– Что здесь происходит? Чего ты так орешь? – обеспокоенно и вместе с тем недовольно посмотрел он на Олесю, затем на Юльку.

– У нее схватки. Вам, мужикам этого не испытать, а то бы вы ревели сильнее верблюда, – за Олесю ответила Юлька. – Нужна горячая вода, простыни и все самое необходимое. Думаю, вам известно, что именно.

– Хорошо, будь с ней, не выходи, а я все сделаю. Но только сильно не кричи, дочь испугаешь, а ей волноваться нельзя.

– Вот ведь как помчался все делать сам, лишь бы я не видела гостей. Куда же он их поместит? И сколько их там? Что-то я насчитала четыре голоса, Кувандык – пятый. Не слишком ли большая охрана?

Олеся кривилась от боли.

– Было бы не обидно рожать от хорошего человека, а от подлеца, стоит ли?

– Да ты что! – возмутилась Юлька. – Ребенок то причем? И там только его частичка, а все остальное твоя плоть и кровь. Сказанула тоже, да еще и во время родов. – Юлька подошла к Олесе, погладила ее по животу. – Ты, малыш, не слушай мамкины глупости, это она от боли не может соображать. Тебя все будут любить, а твоя мамочка больше всех, только родись благополучно. Здесь не так уж и плохо, а из этого паучатника, из этой липкой паутины мы выберемся, не сомневайся. И тебя никому не отдадим, твой братик тебя ждет.

– Ладно, тебе! – засмеялась Олеся. – А то мой ребенок будет тебя любить сильней, чем меня.

– А ты не говори при нем глупости, не пугай его! – вполне серьезно заявила Юлька.

– У меня в голове не укладывается, как может человек, который жил рядом, казалось, любил и его любили, измениться до неузнаваемости. – Огорченно говорила Олеся, стараясь сесть в постели.

– Нет, только не садись, а стоять тебе трудно с больной ногой. Лежи, терпи, хотя лежать тоже тяжело. А насчет того, что человек меняется, то ты ошибаешься. Каким был, таким и остался, только был под маской любящего, верного, нежного супруга. Сейчас он без маски, и мы его видим таким, каков он есть. Все закругляемся с разговорами, не время и не место.

В комнату вошел Кувандык. Он принес кувшин с горячей водой и чемоданчик.

– Здесь все необходимое, – положил он чемоданчик на стол. – Я помогу вам.

– Нет! Нет! – в один голос закричали Юлька и Олеся.

– Если вы понадобитесь, мы вас позовем, а сейчас идите, у вас свои дела и, кажется, проснулась ваша дочь.

Кувандык вышел, предварительно предупредив:

– Если будет плохо, позовите меня.

Юлька, приоткрыв дверь, смотрела ему в след.

– Малышка проснулась, плачет, но он к ней не пошел. Он снова ушел на кухню, – тихо комментировала она. – Злодеи, а не люди. Как пираты, сидят, замышляют нападение, даже не замечает, что ребенок плачет.

– Ох, Юленька, отойди от двери, готовь все необходимое. Все ли у него в чемоданчике: спирт, йод, нашатырь, ножницы, нить, перевязать пуповину? Что я еще забыла? Конечно, пеленки, не соображу, что еще нужно. Потом будем метаться по комнате. Найди клеенку, можно сдернуть со стола. – Олеся закусила губу и протяжно застонала. – Ох, не могу, нет сил терпеть!