– Простите, что беспокою, Ксения, э-э…

– Владимировна, но без отчества можно и обойтись по-соседски. Входите, вы очень кстати, – совершенно честно призналась я.

– А у меня кофе куда-то запропастился. И голова, как на грех, разболелась. Вот я и решилась зайти.

– Ксюша, с кем это ты там? – проорала тётя Шура из глубины квартиры.

– Мы с Кристиной сейчас кофе будем пить. У нас так принято между соседями: по утрам обсуждать проблемы за чашечкой кофе или чая, – находчиво разъяснила я. И гостеприимным жестом пригласила новую девушку присоединиться к нашей маленькой компании.

Тётя Шура заметно оживилась. И вряд ли в предвкушении чашечки кофе. К тому же она регулярно жалуется на гипертонию. Но на всякий случай поинтересовалась:

– Вам кофе-то можно? Давление позволяет?

– Выпью, пожалуй, чашечку, – охотно согласилась Шура.

И добавила негромко:

– Для начала и кофе сгодится.

Это последнее замечание, кажется, услышала только я. Кристина с интересом разглядывала фотографии моих родственников и прочих знакомых, в изобилии развешенные на стенах между немногочисленными живописными шедеврами малоизвестных художников. Не люблю голых обоев, с ними как-то скучновато в одиночестве и при пасмурной погоде. Следует признаться, что такой упадочный досуг выпадает мне редко. Всегда что-то свалится на голову. Или кто-то…

Когда я внесла в комнату поднос с тремя чашками кофе и сливочником, девушка все ещё разглядывала лица на фотографиях, а самая старшая дама в нашей маленькой компании с деловым видом давала пояснения:

– Это тётушка Ксении со своим мужем на фоне Варшавы. Они там все и живут, в столице Польши, стало быть. И все эти картины они сами написали, родственники Ксенины. Они у ней художники.

– Ну не все картины их, – встряла я с бестактным, но правдивым замечанием. – А вот и кофе к вашим конфетам, Кристиночка!

Мы чинно расселись и занялись содержимым чашек. На короткое время наступила тишина. Тётя Шура, сделав два больших и шумных глотка, изрекла:

– А покрепче чего-нибудь у тебя найдётся? Мы бы, кстати, выпили за новую девушку в нашей дружной компании. И за новоселье заодно.

– И правда! – обрадовалась «новая девушка». – Я ведь всё приготовила для новоселья: и коньяк, и ликёры, и закуски. Как жаль, что вчера отказались.

– Ничего страшного. Мы и втроём справимся, – успокоила её тётка Шура. – И кошку Алису прихватим. Без кошки никак нельзя, традиция новосельная нарушится.

Она решительно поднялась, и уже стоя дохлёбывала кофе из своей чашки. Алиса насторожилась и забила хвостом по полу, видимо размышляя, принять ли ей участие в сомнительном мероприятии или удалиться на шкаф.

***

Уже наверху, в квартире Кристины, уютно устроившись на нераспакованных ящиках возле роскошно накрытого стола, мы неспешно прихлёбывали коньяк из крошечных рюмок. Опрокинув в себя четвёртую рюмочку, – или пятую? – тётя Шура резко поднялась со своего ящика. Неужели решила завязать с пьянкой?

– Коньяк – неплохой напиток! – заявила сия дама с самым серьёзным видом. – Но у меня самогоночка есть, м-мня! Пальчики оближешь! Сама зятю гнать помогала. Девчонки, мы просто обязаны отметить такое исключительное дело первоклассной самогонкой.

И Шура резво унеслась прочь с Кристининой территории. Вот уж не подозревала, что моя пожилая соседка такая большая любительница горячительных напитков. Кристина тоже выглядела несколько озадаченной. Видимо, так и не решив, как отреагировать на предложение откушать самогоночки, девушка взяла со стола бутерброд с черной икрой и принялась задумчиво жевать. Я протянула, было, руку за тем же самым, но вовремя вспомнила о трёх уже съеденных мною бутербродах. Два с разной икрой и один с осетриной. Рука плавно переместилась к тарелочке с маслинами и зацепила парочку десертной ложкой.

Неторопливо жуя маслину, я с любопытством переводила взгляд с распакованных уже вещей на стены, оклеенные обоями ещё при старых обитателях. Вдоль стен стопками громоздились книги, много книг. На подоконнике теснилась действительно дорогая посуда, хорошенький светлый полушубок был небрежно наброшен на табурет возле окна. Распахнутая двустворчатая дверь в холл открывала стену с морскими волнами на обоях несколько мрачного предгрозового оттенка. Кристина заметила мой взгляд:

– Ремонт пока не буду делать. Квартира в очень приличном виде, а у меня теперь трудный семестр.

Только я собралась спросить об учебном заведении, которое осчастливила своим присутствием девушка, как дверь в прихожей хлопнула. В комнату весело вкатилась наша самогонщица в обнимку с большой бутылью из-под водки с многозначительным названием «Красная Москва». Глаза Шуры блестели, словно она уже порядком приложилась. Но бутылка была абсолютно полной.

– Напиток – высший класс. Правда, в ноги шибает, но в голову ни-ни! Тока стаканчики бы поболе надо.

– А можно мне рюмку оставить? – робко попросила Кристинка.

– Это ж сколько рюмашечек тебе выпить придётся, пока ты до нужной кондиции дойдешь.

– А без кондиции никак нельзя? – встряла я.

– Без нужной кондиции у нас распаковка плохо пойдёт, – строго сказала Шура, откупоривая бутыль. – Ну, Бог с вами, давайте свои рюмашки, а мне уж извольте поболе стаканчик.

Хлопнули по первой. У меня глаза на лоб полезли: градусов пятьдесят, не иначе. Наплевав на приличия и собственную фигуру, я цапнула бутерброд с икоркой. Кристина, отпив глоточек, закашлялась и замахала руками. Тётя Шура осушила свой стаканчик до дна, удовлетворённо крякнула, запихнула в рот кусок осетринки с бутерброда. И на всякий случай переместилась с ящика на пол, прихватив с собой стакан и пару бутербродов. Кошка Алиса оторвалась от поедания фиалки на окне и посмотрела на нас долгим осуждающим взглядом круглых зелёных глаз.

Между рюмками-стаканами настал благословенный перерыв, так как подвыпившей тёте Шуре захотелось исполнить «Очаровательные глазки». Она набрала в лёгкие побольше воздуха и завопила:

– Оч-чара-авательные, эх, глазки!

Околда-авали вы, ах, ме-еня!

Тут певица всхлипнула и хрястнула хрустальным стаканом об пол, покрытый, на счастье, светлым ковром. Стакан чудом остался цел, а тётя Шура ещё раз всхлипнула и смолкла.

Мы замерли, боясь громко вздохнуть.

Неожиданно Шура забормотала непонятное:

– Сокровища. Богатства несметные, – затем безо всякого перехода привалилась головой к своему ящику и тоненько захрапела.

Мы ещё немного посидели молча. Было слышно, как Алиска возится на подоконнике, отгрызая от картонной коробки кусочки. Затем я решилась нарушить тишину:

– Напиться мы уже напились, теперь можно и познакомиться поближе. Тётя Шура женщина любознательная, но к этому ещё и очень добрая. А как квалифицированная пенсионерка она просто незаменима: присмотреть за ребёнком, за квартирой, приютить кошку на время отпуска, – никогда не откажет. При этом она абсолютно бескорыстна. Но, как всякая пожилая дама, подаркам всегда рада… У меня же всегда можно укрыться от назойливых визитёров, перехватить кофе, иногда поживиться чем-нибудь съестным, если считать едой магазинные пельмени и сосиски. Можно перехватить и денег, хотя в меньших количествах, чем думает Шура.

– А можно спросить, кем вы работаете? – довольно робко поинтересовалась Кристина.

– У меня есть почти свой собственный бизнес. В том смысле, что влезла я в него не вполне добровольно, а по наущению родственников. Они-то и платят мне жалование за то, чтобы я у них под ногами не путалась. Используют меня в должности директора, притом довольно редко. Так что я от скуки даже подумываю возобновить репетиторские занятия со слаборазвитыми малолетками из богатых семей. Не наживы ради, а исключительно для гармоничного общего развития. Собственного, конечно. Ещё я иногда бываю замужем, но в основном недолго. Зато часто и надолго куда-нибудь езжу. В общих чертах обо мне почти всё. Про других жильцов говорить не буду, так как сплетничать прилично только о себе.