«Охоте противостоя к перемене лиц…» Охоте противостоя к перемене лиц, сверяя настройку, оплачивая неустойку, мы прожили тридцать лет, не нося колец, — и, если даст Бог, нас хватит ещё на столько. Любовь переменна, как пламя и облака: едва увлекусь, на стройных молодок пялясь, — надёжного поводка или ободка мучительно требует мой безымянный палец. И не от добра опасаясь найти добра, а чуя фантомной боли живое жженье откуда-то с глубины тринадцатого ребра, истраченного на твоё перевоплощенье… «От щедрого ливня и ветра…»
От щедрого ливня и ветра, привычных к ночному труду, пионов тяжёлые ядра упали в густую траву. Но солнечный ливень ответный сквозит из балконных окон, как будто погром несусветный привиделся сквозь полусон, и электроточную будку пометить калёным тавром не целили молнии будто, железо дробя над двором, и, в лёгком сплетясь одеяле на простынях чистого льна, чудесное нечто проспали мы, не отряхнув полусна, и в полусомкнýтые веки ещё не известную часть в природе или человеке опять опоздали прочесть… Но выше прохладных резонов, что, плотью живой горячи, как тонкие стебли пионов, мы не устояли в ночи. «До настоящего романа…» До настоящего романа собой, увы, не доходя, жизнь, точно повесть графомана, оскальзывается, хотя, когда, как юноша бездомный, оказываешься в былом, открыв бездонный многотомный картонный или электронный фотографический альбом, где, оживая – помяните, во испытание уму кровят оборванные нити, собравшиеся в бахрому, — от созерцания светлеешь, как будто заново прочёл, и ни о чём не сожалеешь, не забывая ни о чём. «При нехватке идей…» При нехватке идей и перепроизводстве того, кто рифмуется здесь, миру надо не очень-то много разумных людей, так что ум – не причина рассчитывать на снисхожденье… Телом и языком с непременной оглядкой владей. А земля без затей проживёт вообще без людей. Жалко, некому станет водить под уздцы лошадей и собак обнимать, обретая отдушину сердцу… Упираясь на ней, до последнего не холодей. «Случилось так, а не из пущей жажды…» Случилось так, а не из пущей жажды: я Нику и Джоконду видел дважды. У славы Леонардовой столпа стояла непролазная толпа… Загадочная Мона Лизавета бронестеклом добавочно одета, чтоб местный или пришлый новожил к ней тоже топора не приложил — здесь вообще наш северный Париж неволею припомнишь и сравнишь. Зато, хотя безрука и безлика, летит во мне стремительная Ника — ликует над форштевнем корабля, единою чертой не шевеля… Здесь тоже люди многие встают. Да головы держаться устают. «Путешествия вроде премии…» Путешествия вроде премии — жалко, если наперечёт… В параллельном пространстве-времени поперечная жизнь течёт. Глубиною той поперечины, путешественника блазня, молодые проходят женщины, что всё менее про меня. Мне их юность не унести в горсти, но и разумом не разнять, хочет сердце набраться нежности или, наоборот, раздать. Наталья Чекер Родилась 30 декабря 1973 г. в г. Антраците Луганской области (ныне ЛНР). С 1980 г. проживает в г. Луганске. В 1995 г. окончила строительный факультет Луганского государственного аграрного университета; в 2005 г. – магистратуру по специальности «Менеджмент организаций». В 2013 г. защитила кандидатскую диссертацию на тему «Проблема творчества в философии Н. А. Бердяева». Кандидат философских наук, доцент. Доцент кафедры философии Луганского государственного аграрного университета. Автор работ, посвящённых русской религиозной философии Серебряного века, философскому осмыслению творчества О. Мандельштама, С. Кьеркегора, А. Ф. Лосева. Член Союза писателей ЛНР. Печаталась в альманахе «Крылья» (СП ЛНР). Поэт, переводчик с английского языка (поэзия нонсенса, сонеты Шекспира), эссеист. Яшкина азбука Моим племянникам – Яше и Матвею и братьям – Ярославу и Ивану А – Азбука Попросила Аня маму: «Завтра утром встанем рано, Будем “Азбуку” читать, Буквы будем рисовать!» Б – Бегемот
Бармалей, и Бармаглот, И большущий бегемот, На беду, весь квас попили И стаканчики разбили. В – Воробей У воробья болит крыло, Воробью крыло свело. Валькин папа пусть полечит В ветлечебнице его! |
