Севастополь-2020 Зачем была та страшная война? Чтоб внуки продавали ордена, штаны ремнём старинным подпирая, стояли на краю, а не у края, дедо́в припоминая имена. – Мой – брал Берлин… За этого Орла хотя бы пять!.. – Медаль за Севастополь!.. Дед – Марк Михалыч!.. Во война была!.. Мадам, купи!.. Ты зенками не хлопай! Стою, смотрю, не знаю, что сказать. Сыны Отчизны!.. Спорят, матерятся, кто и на что сумел наторговать. Аллея Славы!.. Стоит ли теряться?! Идёт за рюмку дедово добро, на хлеб, а что получше – на квартплату. Как будто с треском вынули нутро со дна могил, заброшенных когда-то. Как будто бы залезли на чердак, где в детстве, может, даже не бывали. На барахолку, душу сжав в кулак, снесли сегодня всё, что отыскали. Кто на газету, кто и на бетон кладут медали, фляжки, чашки, блюдца, почтовый ящик (он из тех времён), на нём – звезда, а продавцы смеются. Хохочущим, им даже невдомёк, как много раньше в нём бывало боли. Шли похоронки, не жалея ног, и письма шли о радости и горе. – Газета «Правда», сорок пятый год. Пятьсот рублей! Дешевле, мать, не станет! Стоят сыны Отечества – народ. Наглы и злы. И память их не ранит. Я понимаю, если б их спросить: – За что трофеи дедовы на водку? Они б тотчас сумели возразить, что пуст живот и жажда режет глотку, что без работы всё, что есть, продашь! А где её сыскать теперь, работу?! – Ты, барышня, хоть, может, сотку дашь за орден, что вручён военным флотом? Стою… смотрю… Что можно им сказать?! Героев Севастополя потомки себя самих не в силах обуздать; грубы, бедны, отчаянны и ломки! Но слава богу, если с тех небес, где все, кто за Победу в сорок пятом шёл на войну, на бойню и на крест, не видят этих новеньких солдатов. Чудо У неё глаза в печали, сумки две по двум бокам. Она плакала ночами, тосковала по рукам, по губам чужим, ненужным… Дело было к сорока, и никто не стал ей мужем и любимым на века. На трамвайной остановке вышло чудо – вышел Он. Посмотрел… сказал неловко: – Я, признаться, удивлён: как же вы баулы эти сами можете таскать?! – Надо ж жить на белом свете! Счастье нечего искать! Он, схватив её котомки, до порога проводил, приобняв, сказал негромко: – Знайте: я вас полюбил! – Разве вы один на свете? – Да!.. Представьте!.. Я один! – А жена была?.. А дети?.. – Раньше не было причин! …Улыбнулись, посмеялись! Вместе счастливо живут. И ни разу не ругались, и вина они не пьют. И работают исправно, а ещё (важней всего) он – её любимый главный, она – милая его. И семью они создали так, что миру не разбить. Они так друг друга ждали, что лишь вместе смогут быть. Окно Одно окно… Одно окно горит… Моё окно горит и звуки множит. О чём оно любимым говорит? О чём оно сказать уже не сможет? Мне хорошо, когда вокруг молчат: в молчании и тайны, и приметы… Бывает только грустно по ночам, но я теперь не думаю об этом. Горит окно!.. Горит моё окно!.. На целый мир, казалось бы, едино. Мой свет горит – пускай вокруг темно, мой свет горит – легко, неотвратимо. Отец и сын Отец болеет, значит, болен сын. А сын болеет – и отец в несчастье. И разный путь – а путь у них один; и оттого не стоит разлучать их. Отец и сын – кармическая связь! И разве может в мире быть иначе?! Один из них пытается упасть — другой внезапной паникой охвачен. У них сильнее линия родства, чем их разлука или разобщенье. В крови отца и сына есть прощенье, лишь стоит им увидеться едва. До этого, отца не помня, сын, о том не зная, за него болеет. Отец смеётся – сын смеётся с ним. Сын влюбится – отец стократ полнее почувствует и лёгкость, и печаль, восторг и силы, в день войдёт иначе. На них одна небесная печать. И оттого не надо разлучать их. Отец и сын счастливей и сильней, когда они друг друга в мире держат. А женщина?.. А что сказать о ней?.. Она – земля двух океанов между. «И время не лечит, и солнце не сушит…» И время не лечит, и солнце не сушит открытые раны усталой души (не верит, что будет когда-нибудь лучше, что снова на свете захочется жить). Пытаюсь уйти из порочного круга отчаяний, страхов, раздумий, обид. А сердцу неистово хочется друга, а сердце за близких всё больше болит. Нас так разметало, что некуда деться. Куда ни приедешь – всё пламя да ров. И плачет в груди беспокойное сердце… И дух мой печален… И взгляд нездоров. А грянет пора, чтоб навек разлучиться. …Но даже теперь: когда можно сказать всё то, что хотелось, – при встрече молчится; и прежние нити уже не связать. Расходятся люди, как брызги над бездной. Расходятся люди, тревоги неся. И что ни придумывай – всё бесполезно! И прошлое в мире исправить нельзя. Как крылья, которые с ходу разбили, как жизнь, что нежданно пошла под откос, так мир разметал моих самых любимых и самых родимых по свету разнёс в такие теперь неприступные дали, где жизни иные и – как ни пиши — другие у близких заботы, печали, желанья и страхи, и дней виражи. И больше не встретиться – больше не будет, чтоб с прежней и лёгкостью, и простотой. Как волны по миру разносятся люди. И каждый – один за заветной чертой. От правды небес в этом мире не деться. И каждому в срок и цвести и гореть. …Но чудо – встречаются сердце и сердце, чтоб счастьем друг друга в пути обогреть. |
