Франческа заглянула в кабинет очень вовремя и ей даже не нужно было ничего говорить, потому что Рей и без слов знала о чем ее собирается известить экономка. Она пулей вылетела в прихожую и настежь распахнула входную дверь, по пути набирая в легкие побольше воздуха, чтобы подольше протянуть гневную обвинительную тираду, но была вынуждена проглотить подготовленные слова.

На пороге стояла незнакомая ей пожилая женщина. Она сверила Рей настолько уничижительным взглядом, словно это не она была здесь хозяйкой, а имела смелость заявиться в дом незнакомки и пройтись по ее любимому персидскому ковру грязной обувью.

- Добрый вечер, - сказала гостья тихим, грудным голосом на безупречном французском и слегка склонила на бок голову, увенчанную причудливой прической из густых седых волос, - я хотела бы увидеть Бена.

Рей открыла рот, а потом снова закрыла его, так и не придумав никакого подходящего ответа. Потому что во всем облике женщины ее внимание привлекла только одна крошечная деталь – брошь с фамильным гербом, приколотая к воротничку блузки. Тем самым гербом, который некогда снился ей в кошмарах и оставил смутный, побледневший со временем след на коже.

Она…

Пока Рей холодела внутри от собственной догадки, за спиной у нее образовалась Франческа.

- Простите, сеньора, - смущенно залепетала она, вероятно, тоже легко ощутив подавляющую властность гостьи, - хозяина нет дома. Но вы можете разделить с нами обед и дождаться его…

- Да, я, пожалуй, воспользуюсь вашим приглашением, - улыбнулась гостья, - благодарю вас за гостеприимство.

И Рей была вынуждена пережить еще один крайне неловкий прием пищи, которых, за последнее время, случилось намного больше, чем за всю ее долгую жизнь. Такими темпами она рисковала и вовсе утратить способность наслаждаться едой и заработать себе какое-нибудь пищевое расстройство. Женевьева, которая, могла с равным успехом, как и спасти, так и усугубить положение, внезапно сбежала из дома в ближайший кинотеатр. Дочь никогда не отличалась особенной страстью к кино, переболев им еще в детстве, когда ей приходилось скучать на съемочной площадке во время работы отца, теперь же, вероятно, сочла это достаточным поводом, чтобы избежать кучи неловких разговоров. Ей хватило одного взгляда на внезапную гостью, чтобы почувствовать неладное без всяких экстрасенсорных способностей.

И теперь Рей была вынуждена уныло ковырять вилкой обед, пытаясь поддерживать отстраненно-светскую беседу с княгиней. У нее не было личных поводов для ненависти к этой женщине, но она сумела отыскать довольно приличное количество поводов для осторожного недоверия. Как минимум то, что Бен не лестно отзывался о своей семье, а Сноук когда-то сказал, что вытащил своего воспитанника из одного из самых страшных сумасшедших домов в Европе, куда того засунула любящая семья. И, конечно, весь этот пирог был приправлен старой доброй рефлексией на тему благородного происхождения Бена и крайне сомнительной биографией Рей. Вряд ли княгиня одобрила бы выбор избранницы, сделанный сыном.

- Жаль, что Женевьева не захотела составить нам компанию, - первая устала обсуждать погоду и достопримечательности Рима гостья. Особого разнообразия тем у них не было – в основном бывшая княгиня, носившая теперь статус принцессы, интересовалась искусством и политикой. И если первое Рей любила, но не видела смысла обсуждать, то ко второму еще со времен войны испытывала холодную неприязнь. Особенно в застольных беседах. – Я хотела бы немного наладить отношения с внучкой.

- Для этого вам стоило бы немного раньше начать проявлять интерес к ее существованию, - не удержалась от колкости Рей и тут же отругала себя за это. Однако, гостья не рассердилась, лишь грустно улыбнулась. В ее темных, глубоких глазах, не было осуждения или агрессии.

- Ты думаешь, что я не интересовалась? – откликнулась она, - Бен был решительно настроен против моего присутствия в вашей жизни.

Рей нахмурилась, потому что неожиданно для себя испытала укол вины. Да, может быть эта женщина и была отвратительной матерью, но неужели по прошествии стольких лет не заслуживала хотя бы шанса исправиться? Что станет с миром, если отказывать людям во втором шансе? Все совершают ошибки – вот в чем она великолепно разбиралась. Она сама совершила столько всяких глупостей, что хватило бы на десять жизней вперед.

- Он изменил свое мнение? – осторожно спросила Рей, - почему?

- Не совсем, - уклончиво ответила княгиня, - но недавно я получила от него довольно тревожное письмо… - и вдруг разоткровенничалась так, что окончательно выбила Рей из колеи, - мы состояли в переписке все эти годы, но не виделись с пятидесятых. Он тогда обращался ко мне за помощью, потому что нуждался в моем покровительстве после войны… тебе, должно быть, известно, что он не совсем верно выбрал сторону и связался с плохими людьми. Известно же?

Рей кивнула и повисла неловкая пауза. Старинные напольные часы назойливо отсчитывали прошедшее время, еще больше нагнетая обстановку, словно заложенная где-то часовая бомба. И эта бомба должна была взорваться.

- Это все произошло по вашей вине, - не выдержала Рей, решив не откладывать больше неминуемую катастрофу, - это вы засунули его в сумасшедший дом, а Сноук вытащил оттуда… Конечно, он доверял этому человеку. Вы хотя бы…

- Достаточно, - сердито оборвала ее княгиня, и ее лицо вдруг стало холодным и хищным, - ты одна из них? Кто ты? Тоже воспитанница этого старого шарлатана?

- Нет, - выплюнула Рей, - вот здесь вы ошибаетесь. Если вам интересно, я воевала во французском сопротивлении и была пленницей концлагеря… - она резко заставила себя замолчать и даже рот себе руками закрыла, словно пытаясь затолкать обратно в глотку вырвавшиеся оттуда слова, но было поздно. Теперь снисхождение в глазах гостьи сменилось жалостью. А Рей больше всего на свете ненавидела, когда ее жалеют. И ей сложно было удерживать себя в руках, когда люди со стороны пытались влезть в их отношения с Беном и сделать о них соответствующие выводы. Если ей еще хоть один наивный благодетель предложит помощь в бегстве от монстра…

- Уходите, - Рей вскочила с места и указала на дверь, - так будет лучше для всех. Он не нуждается в вашей помощи.

«Он не нуждается в вас» - добавила она про себя.

Она бы подумала над тем, что иметь дело с благородными и воспитанными людьми крайне приятно хотя бы потому, что если указываешь им на дверь, они не станут препираться и предпочитают молча уйти. Но когда за княгиней закрылась дверь и в коридоре послышался их обрывочный разговор с провожавшей ее Франческой, Рей отодвинула в сторону тарелку, уронила голову на руки и зарыдала, толком не понимая почему ей вдруг настолько плохо. Она плакала долго и по-детски громко, так, что даже домработница боялась заглядывать в столовую. Только когда Рей уже успокоилась и обессилела, по паркету проскрипели шаги, а после сильные и родные руки оторвали ее от стула и унесли в спальню.

Рей проснулась среди ночи и поняла, что после недавних слез у нее абсолютно пересохло горло, словно она снова маленькая девочка в душном маленьком городке в Алжире, измотанная тяжелой работой и мечтающая только о глотке прохладной воды. Она умылась ледяной водой, пожурив себя за то, что не удосужилась накануне смыть косметику и теперь представляла собой крайне жалкое зрелище, а после пробралась на кухню и опустошила целый графин с водой. На полу коридора лежала узкая полоска света из приоткрытой двери кабинета.

Откладывать разговор больше не было смысла. Рей решительно двинулась внутрь, но застыла на пороге, на мгновение позволив себе поддаться невыносимой тоске и нежности, которые захлестнули ее от мягкого света настольной лампы. Бен, конечно, заметил ее присутствие, но не подал и вида, предпочитая дальше вчитываться в какой-то текст. К счастью, это оказались вовсе не те омерзительные бумаги для развода, потому что их Рей сразу приметила на краю стола именно там, где оставила их накануне.