У Бена были другие планы и разговоры о внезапно обретенном сыне в них явно не вписывались. Пока Рей тупо пялилась в пространство перед собой, он в несколько широких шагов успел оказаться у двери. Рей должна была воспользоваться последним шансом, пока он не ушел, но она так и не смогла подобрать подходящих слов.
- Когда вернешься… - мужчина ненадолго задержался и бросил через плечо, - в Риме тебя будут ждать бумаги для развода.
========== 10. ==========
Всю дорогу домой Женевьева загадочно молчала и совсем не интересовалась присутствием Рей. На Корфу она обзавелась новым хобби, почерпнутым из общения с младшим отпрыском Роуз – ботаникой. За время поездки девочка собрала приличное количество образцов неведомых растений, которые любовно разложила между страницами потрепанного учебника английской грамматики, который неизвестно зачем везде таскала с собой. В самолете Женевьева уделяла им определенно куда больше внимания, чем матери, и Рей начинала уже закипать, тщетно пытаясь утешить себя тем, что зная наклонности дочери, стоит радоваться, что новая ее страсть настолько невинна. Маленькой демонице куда больше подошли бы проткнутые булавками бабочки и мелкие жучки. В итоге Рей не выдержала первой и решилась заговорить о всех тех вещах, которые беспокоили ее перед отлетом из Керкиры.
- Отец говорил с тобой о своем отъезде? – спросила она. И быстро получила очень лаконичный ответ, подтвердивший ее догадку о том, что тема эта Жени не интересует от слова совсем.
- Нет.
- Он был рассержен? Зол? Ругался на меня? – вырвалось у Рей. Женевьева соизволила перевести на мать взгляд своих темных, серьезных глаз и слегка скривила верхнюю губу в чем-то отдаленно напоминающем снисходительную улыбку. О, этот жест был отлично знаком Рей, потому что девочка почерпнула это у своего отца. Чертово высокомерие к недостаточному уму и образованности окружающих. Словно это Жени здесь взрослая и разумная, а спутница ее – глупый истеричный ребенок.
- Нет, все хорошо, - также спокойно откликнулась Женевьева и демонстративно захлопнула книгу в своих руках. «Посмотри, ты отвлекла меня от моего чрезвычайно важного дела!». И почему Рей не воспользовалась щедрым предложением Роуз оставить девочку у себя на время… время, пока Рей разберется со своим разводом. Боже, разводом! Вторым разводом, между прочим. Еще немного и они с По сравняют счеты. Попытка иронизировать над ситуацией вышла крайне жалкой.
- А… ладно, - Рей махнула рукой и тяжело вздохнула, но тут же вспомнила еще один вопрос, беспокоивший ее достаточно долгое время, - помнишь, ты сказала, что отец – колдун и…
- Тс, - Женевьева вдруг округлила глаза и с совершенно серьезным лицом приложила пальчик к губам. Теперь она точно выглядела строгой и раздосадованной безрассудным поведением матери – вокруг полный салон незнакомцев! Нельзя громко обсуждать такие вещи.
- Ты не знаешь? – изумленно сказала она, - папа сказал, что это цыганская магия. Он обещал научить меня, когда я вырасту…
- Цыганская… что… о, - Рей даже позабыла о своих недавних драматических переживаниях, ощутив в горле комок нарастающего истерического смеха. Нет, нельзя смеяться. Женевьева ведь так серьезно к этому относится… Но это… черт возьми! Ей срочно пришлось спрятать лицо в ладонях, лишь бы скрыть совершенно не соответствующую серьезности ситуации реакцию. Женевьева, к счастью, уже успела потерять к ней интерес, потому что за иллюминаторами показалась земля, окутанная белоснежными барашками облаков. Даже с такой высоты Италия выглядела крайне уютной и гостеприимной.
- Отец рассказал тебе о дедушке? – наконец-то нашла подходящие слова Рей. Жени важно кивнула, в очередной раз загнав Рей в тупик. Они были знакомы с Беном почти тридцать лет, если не считать периода разлуки до встречи в Риме, но Рей совершенно ничего не знала о его семье, а супруг не горел желанием делиться этой информацией. Он был совершенно точно убежден в том, что прошлое нужно оставлять в прошлом. Все сведения Рей были смутными доводами, обрывками воспоминаний разговоров со Сноуком в правдивости которых Рей сильно сомневалась. И отец-цыган с ручным медведем, вроде как бродивший по Балканам в поисках приключений – казался самой нереальной из всех этих историй. Да, цыган с ручным медведем, покоривший сердце потомственной аристократки и настоящей принцессы. Так не бывает. Это… это скорее для романов мадам Демерон, которыми Рей зачитывалась в юности. Впрочем, размышляя об этом, Рей все-таки вынуждена была прийти к выводу, что и ее собственная история могла показаться стороннему слушателю не меньшей небылицей. И в тот момент, когда сидя в уютном кресле самолета на пути в Рим, она грустно смеялась над собой, она еще не представляла себе, что мир окажется способен удивить ее снова.
В квартире было тихо и царил легкий полумрак из-за прикрытых ставень. Первые годы в Италии Рей совершенно не могла привыкнуть к обычаю местных жителей закрывать окна во время сиесты, но с годами и сама стала предпочитать прятаться от яркого солнца в темноте. Хотя после ослепительного райского Корфу, Рим показался ей куда более прохладным и влажным, чем раньше. Она даже умудрилась немного замерзнуть в такси и пожалеть, что спрятала в чемодан легкий плащик, прихваченный с собой.
Женевьева сразу умчалась в свою комнату, а Рей задержалась в просторной прихожей, позволяя себе, как следует прочувствовать сладость момента возвращения домой, впитать кожей все его звуки и запахи. Дом… мечтала ли она когда-нибудь, нищая сирота, радовавшаяся любому уголку, где можно прикорнуть и переночевать в безопасности, что однажды назовет своим домом роскошную квартиру в центре вечного города? Со старинной мебелью, высокими потолками и лепниной, с балконом, на который так приятно выйти в шелковом халате с чашкой кофе… С экономкой, которая собственной персоной появилась из дверей гостиной и бросилась хозяйке на шею.
- Сеньора! – радостно залепетала Франческа, задушив Рей копной своих даже в старости ярких и густых медных волос, - наконец-то вы вернулись! Я так скучала!
- Да, Фанни, - Рей аккуратно высвободилась из объятий и дружелюбно улыбнулась, - я тоже. – она деловито заглянула за спину женщины, - Бен дома?
По своей обычной привычке пожилая итальянка не смогла ответить односложно и принялась долго и сбивчиво что-то объяснять о делах, вынудивших сеньора отсутствовать дома в последние несколько дней. Она плавно перешла к мысли, что, вероятнее всего, хозяйка и Жени чудовищно голодны с дороги, а бедная Франческа не ждала их так скоро и не успела накрыть грандиозный обед к их возвращению. Спорить с ней было бессмысленно, как и пытаться остудить пламенную речь. У женщины были свои достоинства, благодаря которым она жила с ними уже больше восьми лет, но к числу недостатков, конечно, смело можно было отнести чрезмерную болтливость и суетность.
Пока Франческа грохотала посудой на кухне, Рей успела затащить чемодан в спальню и пробежаться по всем комнатам в поисках тех самых ужасных бумаг, которые не давали ей спать ночами с момента прощания с Беном. Аккуратно запечатанная папка, однако, отыскалась в кабинете, в верхнем ящике, а не на каком-нибудь видном месте. Это был хороший знак, потому что теперь у Рей появилась зыбкая надежда на то, что ее супруг, как обычно, погорячился, а после пожалел о содеянном. Однако, в документах везде уже была проставлена его витиеватая подпись. Рей застонала сквозь стиснутые зубы и плюхнулась в широкое кожаное кресло.
Черт возьми.
Ситуация оказалась намного серьезнее, чем казалось, чем Рей пыталась убедить себя в последние дни перед отъездом с Корфу. Все это напоминало глупую шутку, нелепый фарс, достойный ее мелодраматичного семейства, до тех пор, пока не обреклось в реальную плоть и кровь. И эту самую бумажную плоть она теперь сжимала в побелевших от напряжения пальцах, испытывая искреннее желание порвать листы на мелкие кусочки и швырнуть в лицо Бену при встрече.
