Река Сылва. Вид с утёса-камня Ермак. Июнь 2013 г.

О реках Чусовой (Чюсовой) и Серебрянке (Серебряной) известия о пребывании на них Ермака с его казачьей дружиной можно встретить во многих источниках, в том числе и документальных. И это не удивительно. Именно по этим рекам воинство Ермака поднималось на стругах к уральскому перевалу в своём беспримерном походе на Сибирское царство Кучума. К тому же, сохранилось немало известий, в том числе и документальных, что на берегах Чюсовой и её притока Сылвы за предшествующее десятилетие до начала ермакова похода в зауральскую Сибирь нанятые Строгановыми казаки и местное ополчение не раз применяли оружие против воинственных отрядов чусовских вогул (манси), их ближних и дальних (зауральских) соплеменников, сылвинских (прикамских) остяков, и наконец – татарских улан самого сибирского «салтана», приходивших в те годы войной на строгановские поселения.

В результате оборонительных и наступательных операций в 70-е и начальные 80-е годы XVI века на нижней половине Чусовой и на нижней Сылве (возможно, и в других местах) наёмные казаки и строгановские ополченцы силой своего оружия (конечно, и умением) смогли окончательно усмирить сылвинских остяков и чусовских вогуличей, отбив у них всякую охоту впредь заниматься военным грабежом русских и пермяцких поселений. В конечном итоге, получив ощутимый отпор, и «закаменные» вогулы (в те времена и до начала XVIII века районы Уральских гор севернее башкирских земель имели названия – «Камень», «Югорский Камень», «Каменный Пояс») более уже не отваживались воевать строгановские земли. Даже старший сын Кучума царевич Алей с большим отборным войском в конце мая или в начале лета 1582 года, узнав с боем или без боя о казачьей силе (здесь уже бесспорно под предводительством Ермака), вынужден был отвернуть от Чусовой и уйти на север, разоряя на последующем пути соликамские и чердынские поселения русских и коми-пермяков.

Военные действия на Чусовой и Сылве против вогул, прикамских остяков, сибирских татар и разных других мятежных инородцев в конце 70-х и в самом начале 80-х годов XVI века некоторые документы (царская грамота Строгановым от 16 ноября 1582 года), отдельные летописи и предания связывают с активным участием ермаковых казаков. Это и неудивительно. С реки Волги именно сюда поплыли казачьи струги станиц атаманов Ермака, Кольцо и других. Здесь, в чусовских владениях Семёна Аникее<вича> и его племянника Максима Яковле<вича> Строгановых (именоваться в отчестве с благородным «вичем» Строгановы официально станут только в начале XVII века), казаки Ермака пробыли не один месяц. Возможно, отряд в две-три сотни казаков во главе с Ермаком Тимофеевичем (правда, без большой группы атаманов и казаков, будущих участников исторического похода в «закаменную» Сибирь) находился в Приуралье по зову Строгановых даже более двух лет, как повествует об этом Строгановская летопись: «Пожиста же они атаманы и

казаки в городках их два лета и месяца два». Но в последнем случае – с их почти годичной отлучкой на фронт военных действий Ливонской войны. Во время пребывания в Приуралье казачьи будни, вероятно, и были насыщены их недалёкими военными походами против ближних чусовских вогул и сылвинских (прикамских) остяков (эту языческую этническую группу нельзя отождествлять с зауральскими остяками – хантами; см. дополнение - «Сылвинские остяки - это не ханты»). Здесь, на Чусовой или на правобережных её притоках – Усьве или Серебрянке, перед дальним сибирским походом ермаковы казаки и не позволили старшему сыну сибирского «солтана» Алею с его отборным войском «воевать Чюсовую». Именно на реке Чюсовой было окончательно решено идти военным походом в «закаменную» Сибирь. На этой реке и был сбор всех ермаково-кольцовых казачьих отрядов и сборного отряда из строгановских ратников. С её берегов и начался знаменитый поход дружины Ермака.

Прикамские, или так называемые сылвинские, остяки – этническая группа, сформировавшаяся к середине XVI века в результате очень длительного по времени смешения местного пермского населения с пришлыми башкирами (частью ушедшими от исламизации из пределов Золотой Орды и последующих её осколков – Казанского ханства и Большой Ногайской Орды), возможно, в небольшой доле – с татарами и удмуртами, и на более ранней стадии – с булгарами. Определённую долю в формировании прикамского остяцкого этноса, вероятно, сыграли и северные соседи – вогулы (манси). Ко второй половине XVI века они занимали обширную территорию: от низовья реки Чусовой на севере до реки Тулва и верхового участка реки Ирень на юге, и от реки Камы (с возможным выходом и на её правобережье) на западе до верхнего участка реки Сылва (местами до современных границ между Пермским краем и Свердловской областью в бассейне этой реки). То есть район обитания прикамских (сылвинских) остяков включал весь водный бассейн среднего и нижнего участков реки Сылвы и Кама-Тулва-Иргина-Сылвинского междуречья. Их основными ближними соседями были на севере и востоке – чусовские, верхнесылвинские и бисертские вогулы (манси), на юге и юго-востоке – башкиры, на западе – вотяки (удмурты).

Многие до сих пор отождествляют прикамских остяков с приобскими остяками-хантами (это присутствует во многих публикациях), которые, как и вогулы, относятся к угорской языковой группе. Но разность культур, жизненного уклада между прикамскими и приобскими остяками и, что особенно важно, отсутствие документального подтверждения о каких-либо миграционных процессах прикамских остяков в северное Приобье подобное мнение отвергают. Эти разные этнические группы, причём обитающие на почтительном расстоянии друг от друга, получили у русских одинаковое название, видимо, из-за какой-то внешней схожести в облике, в быту и, главное, – в некоторой схожести языческих обрядов. Остяки Прикамья, занимаясь в основном охотой и рыболовством, ограниченным пастушечно-стойловым скотоводством, бортничеством и имея очаги примитивного земледелия, по своему бытовому укладу были более близки к северным башкирам, что и не удивительно, так как основной приток тюркоязычных мигрантов шёл в основном именно из северобашкирских земель. К тому же, в XVI веке до принятия российского подданства во второй половине отмеченного столетия, прикамские остяки (возможно, только восточные), как и ближние им уфимские башкиры, были под властью ногайских правителей (в 1572/73-1582 годы прежде ногайская их восточная часть до низовой части реки Сылвы будет находиться под властью сибирского хана). Но в отличие от южных и юго-восточных тюркоязычных соседей – башкир и татар, у которых уже давно господствовал ислам, прикамские остяки, как и их северные и восточные соседи – вогулы (манси), оставались язычниками. В последующее время, с отказом от языческого верования и принятием одной частью остяков мусульманства и другой частью христианства, прикамские (сылвинские) остяки полностью растворятся в среде татарского, башкирского, удмуртского и русского народов. Христианизации части прикамских остяков будут содействовать миссионерская деятельность Трифона Вятского, самих господ Строгановых, разных проповедников Соликамского Вознесенского, Пыскорского Спасо-Преображенского, Успенского (на реке Чусовой) и Осинского Преображенского монастырей. Но основная часть остяков всё же примет мусульманство. Этому особо способствовали массовое бегство в земли прикамских остяков мусульманского населения и их проповедников из разгромленного Казанского ханства войсками Ивана Грозного в 1552- 1557 годы и разгром восстаний волго-вятско-камских инородцев в начальные 1570-е и 1580-е годы.

К сведенью, с конца XVI века, весь XVII век и несколько далее обобщённым словом «остяки» русские называли и многие другие языческие племена Западной и Восточной Сибири, вплоть до Тихого океана и Приамурья – самодийские, тунгусские (эвенкийские), иногда и некоторые другие. К ХХ столетию такое название останется только за современными хантами (хантэ). А в середине последнего ушедшего столетия некогда обобщённое для части языческих племён остяцкое название вообще выйдет из употребления (как и вогульское название мансийцев).