А еще Орешек – калидит стужи. Следуя заветам старших, податься в Высьдом он не планировал. Достаточно он наслушался историй об этом учении от Иголки и Дубины, а Проныра и вовсе его кумир и пример для подражания. Поэтому, как и их лидер, он учился всему сам и безо всякой грамоты и чтения вонючих заплесневелых книг! Это ему не далось.

От попыток учиться читать и писать только голова болела, да и есть рядом те, кто мог прочесть послание без него, хотя кое-как он мог писать некоторые слова и читать по слогам. Например, записку от Проныры, которую он хранил и перечитывал. А вот Иголка кинула ее в очаг, но и не ее дело – он выудил бумажку оттуда, не дав ей сгореть.

Орешек достал ее из мешочка, который висел на его шее, развернул листок с едва почерневшими от пламени краями и в очередной раз стал всматриваться в завитушки, начертанные Пронырой.

“Привет, прощелыги!

Пес в конуре на холме громко воет. Я потерял свою дубину и иголку. Купить бы новые! Скучаю. С любовью, лучший папуля”.

Все эти слова он мог прочитать без запинки. Дело тренировки. Если бы Проныра написал книгу, может он бы и озадачился тем, чтобы прочесть ее от корки до корки.

Он не любил вспоминать прошлое, но имелось там то, что забывать он не хотел. Одно единственное. Самое важное.

В недалеком прошлом парень работал в Марледдском доме утех. Не так уж и долго. Пару лет. Может три зимы. Особо он не считал, одним днем больше или меньше, ведь казались эти годы кошмарной вечностью, которая никак не заканчивалась. И могла она, эта вечность, продолжаться и до сей поры, если бы не Проныра.

Иную жизнь и родителей он помнил плохо: отец – зунар, отчего у него такие глаза, а мать хумдарка – седьмая вода на киселе. Померли они давным-давно, после чего он попал в приют при храме Светоча, куда его забрали эльфы, оттуда сбежал в чуть более осознанном возрасте и оказался на улице – вонючего и холодного портового городища, а потом пал низко настолько, насколько это вообще возможно.

А однажды все изменилось. В его жизни появился Проныра, который и забрал Орешка из борделя, выкупив его долги, а заодно и все им там услышанное и увиденное.

Достойное вложение средств, ведь ему ведомо всякое – в самых мельчайших подробностях! Так еще и пополнение команды преданным обладателем впридачу.

Но для Проныры дело было не только в этом. А Орешек никогда не забудет того, что лучший папуля для него сделал.

“Скучаю.

С любовью…”

Снова прочитал Орешек.

Однажды в Марледде

Прекрасно он помнил тот вечер, когда хозяйка, которая выглядела чрезмерно довольной, еще пуще обычного, вызвала его и велела следовать за ней. Его уже выбрали и оплатили его труды загодя.

Так он и увидал Проныру, который сидел в темной комнате на кровати, не сняв ни плаща, ни даже перчаток.

Орешку казалось в ту пору, будто их бордель ничего. Шторы, большие кровати с подобием балдахина, удобные кресла, лампады, дающие аромат фруктов и цветов, чтобы скрыть смрад от вечно совокупляющихся тел. Огромная таверна на первых этажах, где пиво и вино лились рекой. Веселье, музыка, разврат, полуголые девицы с юношами на любой вкус.

Но бывали места и получше. В том же Марледде. В сравнении с ними, “Медовый Угодник” лишь вонючая лачуга.

Холодный взор посетителя впился в него, а губы растянулись в улыбке. В полумраке она показалась зловещей. Одет тот был дорого и богато, насколько можно судить при свете тусклых ламп. Намного позднее ему предстояло узнать – все это платье оказалось краденное.

Поначалу Орешек даже обрадовался, в кои-то веки ему достался молодой и красивый мужчина, а не жирный старый извращенец. Он обычно не смотрел на лица, но тут ему захотелось разглядеть все. Даже родинки на щеке и шее.

– Как тебя зовут? – спросил незнакомец, когда двери затворились. Сам он не представился.

Обычное дело. Свои имена и некоторые сведения раскрывались обычно в порывах страсти и только после того, как тебя несколько раз отымели. А многие и вовсе пользовались псевдонимами, но тайны всегда всплывали на поверхность, если слушать все шепотки и стоны за стенами и дверьми, а вино, ласки и сладкие речи, способны развязать язык самому злостному молчуну.

– Цвет Весны, – ответил тогда Орешек, развязывая халат расшитый цветочными узорами и подсаживаясь к нему на кровать. И сами они назывались так, как хотели. Именами природы, плодами любви и красоты.

Кроме этой одежды, которая и вовсе не его, а принадлежит заведению, на нем ничего не было, даже подштанников. А на шее красовался металлический ошейник, сделанный при помощи обладания.

Твою силу он не ограничивал, других обладателей среди местных потаскушек и потаскунов кроме него нет, так что его обруч не имел силы поглощения. Он самый обычный, такой же, как и у всех прочих. Слишком дорогое удовольствие – тратиться на оковы с конксурией. И доступны такие цацки разве что Конксурату. Хотя за золотишко можно достать все что угодно.

Да и не мог он никого насмерть заморозить, потому что и не умел толком. Может до легкого кашля и мурашек, но не более. Применение его обладанию хозяйка находила в охлаждении вина, заморозке мяса и рыбы, чтоб не испортилось.

Ну, и обладал бы он феррой, которая позволяла бы снять эти побрякушки со всех разом, тогда другое дело. А так угрозы в нем не видели. Одну лишь пользу, к которой не упускали возможности прибегнуть.

Это хорошо, мало ли что может случиться…

Ошейники эти применяли просто для устрашения. Если ты убежишь или попытаешься снять его, такой аксессуар должен снести с плеч долой твою головушку. Может и вряд ли это так, ведь душегубы хозяйки тебя разыщут вмиг даже безо всяких ошейников, но жути нагоняло на других “угодников” – так звали тех, кто тут трудился. Проверять это никто не хотел.

Да и с таким украшением на шее ясно будет всем кругом – ты должник, раб или шлюха. Вторая функция – показать всем твой ранг. Любой встречный-поперечный вернет тебя Заботящимся – гильдии, занимающейся сладострастными утехами и работорговлей. А там уж тебе подберут новый дом, предварительно отлупасив, с хозяевами куда жестче и строже. Или посадят в яму. С таким ярмом ты просто вещь, хуже скотины.

Все могло быть хуже. Так он себе говорил, забивая мысли о побеге куда подальше.

Еще со своей небольшой силой он являлся диковинкой, приносящей дополнительный доход. Его посетителям вообще плевать какое у него обладание и насколько сильное. Для них лишь важен тот факт, что они трахают кого-то столь могущественного и опасного, и им это дозволено. И только Орешек понимал – никакой он не опасный и не могущественный, а вовсе наоборот.

Он знал – обладатели ценятся высоко в Мэриеле. Умелые, обученные, знатные. А кто он? Он ни то что никто, а ничто. Как и его обладание. Может быть после всего этого… Но до откупа ему, как пешком до Той Стороны. Виной тому тяга к азартным играм, где он чаще продувал, чем выигрывал.

Как-то довелось отрабатывать первый свой долг, раздвинув ноги, еще хорошо, что, обыгравший его до нитки, прохиндей согласился на такое. С тех пор и понеслось.

Он бы мог батрачить в порту, как это делали другие, но платили там сущие гроши. А здесь он мог и за пару минут получить три элье, тогда как за таскание мешков и ящиков столько платили за пару дней. Тут дело в сохранении достоинства, но коль ты согласен гнуть спину за такие деньги, у тебя от него немного осталось.

Долги его гасились, когда он выигрывал, потом появлялись новые. И нужно же что-то есть и пить, где-то спать и как-то покрывать все это дело? И круговерть эта не заканчивалась. Парень понимал – он увяз накрепко и ему уже не вырваться.

Еще он знал: до таких как он никому дела нет. Чудес не бывает. Вряд ли кто-то из Высьдома прознает про него и явится, чтоб забрать отсель. Одним меньше, одним больше. Всех котят не спасти.

Думая обо всем этом, Цвет Весны, потрогал свое позорное “ожерелье”.