- Некому было учить. – Объяснил он. – Родители работали, бабушек-дедушек у меня не было. Потом я поступил в ВУЗ. А студенты, сама знаешь, не особо сильны в кулинарии. Тёплое – значит, уже готово.

- Особенно студенты-медики. – Анну передёрнуло при одном воспоминании о студенческих годах. В то время как другие наслаждались беззаботной студенческой жизнью, она была под строгим контролем родителей. А те твердили, что учёба – это всё, что без диплома жизни не будет... А где она, эта жизнь? Анна её почти и не замечала...

- Не поверишь, но я поначалу поступил в театральный. И меня выгнали на втором курсе. Я вообще никогда не думал, что стану хирургом. Всегда хотел на сцену, выступал в школьных КВН и ЧГК. А потом что-то будто переклинило. И я пошел в мед. Переехал в Киев. Перебивался из общаги в общагу, с квартиры на квартиру. Потом мама умерла. Отец убил её. Это произошло случайно. – Анна вздрогнула от горечи, прозвучавшей в голосе Олега. – Несчастный случай. Он был охотником. Прочищал ружьё и оно случайно выстрелило. Но отец винил себя. Его посадили. Он умер через год. Я продал их квартиру. Не мог там находиться. Деньги положил на счет. Всё надеялся купить квартиру. Но пока не сложилось.

- Ты был женат? – Осторожно спросила Анна, взяв его за руку и почувствовав, что его пальцы слегка подрагивают.

- У меня были отношения. С одной женщиной мы прожили 5 лет, но той самой искры так и не было.

- А со мной, значит, была?- пошутила Анна, но Олег серьёзно посмотрел на неё, поглаживая её пальцы.

- С тобой была. Ты помнишь нашу первую встречу? Вот тогда и была. Я пообещал себе, что найду тебя, чего бы мне это ни стоило. Даже если бы ты не работала в областной, я бы весь город обыскал, но нашёл бы тебя.

- А теперь, когда нашёл, ты не разочаровался? – Тихо спросила Анна, боясь услышать ответ.

- Нет. Ты такая, какой я тебя себе представлял. Загадочная, гордая, красивая... Любимая. – Просто закончил он. И от этого простого слова Анна почувствовала в груди странный трепет, словно этим словом Олег задел какую-то струнку, о существовании которой она до сих пор не подозревала.

- А ты? – Он отвёл с лица Анны прядь волос, открывая её взгляд.

- Я? Как ты и сказал. Гордая и загадочная. – Анна слегка усмехнулась. – Родители всегда видели во мне кого-то лучшего, чем я была на самом деле, и всячески пытались сделать меня лучше. Я и сама верила в то, что я лентяйка и не стараюсь. А потом поняла, что никогда не смогу им угодить. И однажды просто собрала вещи и сбежала из дома. Сняла квартиру. Я сообщила им, что со мной всё в порядке, но больше не вернулась к ним. Я не видела родителей уже пять лет. И не хочу видеть. Мы созваниваемся по праздникам. Знаешь, это так странно... – Она сделала паузу. Олег терпеливо ждал. – Вроде близкие люди, а сказать друг другу нечего. Спросишь, как дела, в ответ услышишь тот же вопрос. И всё. Я была замужем. Но это тоже был, скорее, штамп в паспорте, чем какие-то чувства. Просто взаимовыгодный штамп. На несколько лет.

- Ты жалеешь об этом? – Негромко спросил Олег.

- Нет. – Анна покачала головой. – Всё это – лишь опыт. Успехи, ошибки...

- А я – твой успех или ошибка? – Он привлёк её к себе.

- Ты – моё сумасшествие. – Анна прижалась к нему. – Олег...

- Угу?

- Ты говорил, что снял квартиру? А эта?

- После Нового года мне нужно отсюда съехать. Договор заканчивается. Хозяйка из Польши возвращается. Поэтому я снял новую.

- Но ты мог бы переехать ко мне... – Произнесла Анна и сама испугалась своего предложения. Ни один мужчина не жил в её квартире.

- Я так не могу. – Олег помолчал, обнимая её. – Меня воспитывали не так. Я хочу, чтобы у меня была квартира, в которую я смогу тебя привести, а уж обставишь её ты сама. И после Нового года я займусь этим. Пора наконец пустить в ход те деньги. А пока поживу на съёмной.

- Может, я тоже могу... – начала было Анна, но Олег перебил её.

- Нет, – твёрдо ответил он, глядя ей в глаза. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Но я не приму помощи. Мужчина среди нас только один, и это не ты.

Он поцеловал её, и Анна расслабилась в его объятиях. Он был первым, кто сказал ей эти слова. И внезапно Анна поняла, что он прав. Все эти годы она превращалась в мужчину, жёсткого, хладнокровного, привыкшего брать на себя заботы, ответственность, отдавать распоряжения и при этом не думать о себе. Но сейчас появился тот, кто готов заботиться о ней. А значит, она наконец-то может позволить себе просто побыть женщиной, любящей и любимой... И хотя эта роль была для неё новой, Анне почему-то казалось, что она легко с ней справится.

====== Глава ХХХI ======

Максим медленно прошёлся по пустой ординаторской. В углу стояла высокая пушистая ёлка. Значит, Саксонов уже съездил. Быстро... Максим вздохнул. Почему-то ощущения праздника не было, несмотря на аромат хвои, заполонивший всю ординаторскую. А на календаре уже воскресенье... Неделя до Нового года. И где же то волшебное чувство сказки, о котором твердят все вокруг? Видимо, в больницу ему вход строго воспрещён...

Красовский сел за стол и задумался. Коллеги часто подшучивали над ним, что он проводит больше времени в ординаторской, чем в собственном кабинете. Но Максим скучал по их совместным чаепитиям, когда после операции или в конце рабочего дня они могли просто собраться, обсудить пациентов, поделиться проблемами, обменяться впечатлениями, попросить совета... И он просто скучал по спокойному голосу Ярика, тихому смеху Риты, сердитому фырканью Наташи... Даже по спокойному голосу Ирины скучал. Это всё мелочи, которые мы не замечаем каждый день, но стоит их у нас отобрать, и кажется, что ты потерял какую-то маленькую, но очень важную частичку себя... Это похоже на переезд в новый дом. Новые люди, стены, а дома всё знакомо до боли, и ты знаешь скрип каждой половицы, тебе знаком звук ключа, поворачивающегося в дверном замке, тихий звон посуды в шкафу, когда мимо дома проезжает грузовик... Это всё твоё, родное...

Максим скучал. И хотя они с коллегами всё так же общались, и он постоянно забегал в ординаторскую, но что-то изменилось. Будто ты вернулся в родной двор, дом, где прожил всю жизнь, и видишь, что и дом уже не тот, и двор изменился, а среди соседей уже нет знакомых лиц. Так и Максим чувствовал себя чужаком, словно новая должность провела какую-то невидимую черту, которую никто не решался перешагнуть.

Он машинально поднял лежащую на столе ручку и покрутил в руках. На ней была какая-то надпись на английском. И внезапно Максим вспомнил, что эту ручку он видел в руках у Наташи. Она словно хранила до сих пор тепло её пальцев. Красовский вздохнул, откладывая ручку в сторону. До отъезда Наташи осталось чуть больше двух недель... И Максим не видел способа её удержать. Просто не видел. В Америке не те законы. Если здесь он год назад просто порвал её заявление об увольнении, словно его и не было, то сейчас уже никого и ничего не порвёшь. Да и стоило ли? У Максима разрывалось сердце при виде таких счастливых Саксоновых и рядом – мрачного Ярика и потухшую Наташу. Странный контраст... Счастье и грусть, любовь и разлука... Каждый раз при виде Ирины в груди Максима поднималась глухая ненависть к ней и к самому себе. Она виновата. Но виноват и он. Саксонов прав. Тысячу раз прав...

- Так и знал, что найду тебя здесь. – Кирилл Евгеньевич шагнул от двери. Максим даже не поднял головы.

- Рад за тебя. – Ровным голосом произнёс он. – Правда, мог бы меня и не искать. Мне сейчас хочется побыть одному.

- Максим... – Кирилл Евгеньевич подошёл к столу, за которым сидел сын, и остановился в нерешительности. Его рука, дёрнувшаяся было лечь на плечо Максима, замерла и безвольно опустилась. Красовский помедлил и сел, подтянув к себе стул.

- Ты тоже решил предаться ностальгии? – Насмешливо поинтересовался Максим, наконец посмотрев на отца.

- Какие пафосные слова. Ты поэтов Серебряного века перечитал? – Кирилл Евгеньевич вздохнул. В его глазах мелькнула странная грусть. Заметив её, Максим смутился. И вправду... Чего это он?..