Я посмотрела вокруг. Дрейву было тяжело, одного черногнила он убил, а вот двое бились с ним в рукопашную и, очевидно, выигрывали. Обычно мы сталкивались с недавно обращенными черногнилами, они не такие умные. Я послала в них убивающие лучи, не боясь задеть Дрейва — убивающий луч для черногнилов не мог навредить человеку, побочным действием служило лишь временное оглушение. Кроме того, сейчас моя магия невероятно сильна, и одновременно я могла защитить Дрейва. Все одним потоком. Какое же потрясающее чувство! Никогда не считала себя крутым магом, все на уровне средних, но теперь все стало иначе. Не только я владела магией, но и магия владела мной.

Противники Дрейва ослабили хватку и упали. Дрейв огляделся в поисках сделавшего это и благодарно мне кивнул, хватаясь за горло и жадно хватая воздух. В битве оставался Эгон, еще раздавались раскаты заклинаний и сыпались искры. Я повернула голову в его сторону и застыла в ужасе.

В каком-то замедленном кино я увидела, как с криком «Предатель!» последний живой черногнил отстегнул что-то от ремня и кинул это в Эгона, и тот рухнул на пол. Я не знаю, что это было, но друга словно пронзила молния. Дрейв тут же кинулся на последнего черногнила, а я кинулась к Эгону.

— Нет… — прошептала я, понимая, что он умирает. Что бы ни кинул в него черногнил, оно убивает ему подобных.

— Твоя магия потрясающая… — Эгон улыбнулся, дотронувшись до моего лица. — У меня здесь…

— Нет, Эгон, не оставляй меня, слышишь? Будь со мной, не отключайся… Мы сейчас что-нибудь придумаем… Говори со мной, пожалуйста!

Я приподняла голову Эгона и уложила себе на колени, но было слишком поздно что-то делать. Его глаза закатились. Дыхание прервалось. Я не верила в происходящее, меня пронзило острое чувство дежавю. Нет, только не опять, только не так же!

Я схватила Эгона за ворот рубашки, не собираясь сдаваться, и случайно нащупала в нагрудном кармане шприц. Он взял с собой пробную вакцину. Мое сердце забилось быстрее. Шанс один на миллион. Вдруг тот парень просто не перенес ее действие? Вдруг Эгон сильнее? Я должна попробовать все. Я не хочу потом жалеть.

Я достала шприц с вакциной и ввела ее Эгону прямо в сердце.

— Ну же, дыши, — умоляю его.

Я стала делать искусственное дыхание. Я не сдамся.

— Не бросай меня, — просила я сквозь потоки слез, — не снова, не сейчас, не так!..

Я смотрела на Эгона и не верила, что вновь потеряла его. Восемь лет назад я точно так же, как сейчас, рыдала над его бездыханным телом в переулке. Как на перемотке. Я снова проваливаюсь в яму…

— Мне так жаль, Эгон… Так жаль… — я захлебывалась слезами.

— Аннет, ты ему не поможешь, идем дальше, — Болдрик вернул ощущение реальности и попытался оттащить меня от тела друга.

— Подожди минуту… — я почувствовала, как крепкие руки Болдрика отпустили меня, и весь мир снова перестал существовать.

— Мне так жаль… — снова повторила я, не отрывая взгляд от Эгона. — В этот раз я точно виновата…

Еще мгновение я смотрела на старого друга, а после поцеловала его в губы. Он любил меня своей странной любовью, наверное, нам просто не суждено быть вместе, ведь так бывает, когда все против вас, как бы ни хотелось… И вот теперь мне снова придется рыть могилу. Мне так жаль…

— Ты ранен? — я посмотрела на Болдрика, фокусируясь на насущных делах и на живых людях.

— Ерунда, — он отмахнулся, чуть поморщившись. Его руки и лицо были в свежих ссадинах и потеках крови. Жить будет.

Я кивнула, закрывая Эгону глаза. А теперь нужно бежать.

Дрейв, одолев убийцу Эгона, уже подбежал к очередному и последнему коридору, ожидая нас. Я видела в его глазах сочувствие, но это все потом… Я кое-как встала и вместе с Болдриком побежала за Дрейвом в черноту. Когда коридор закончился, нас встретили сильные порывы ветра и очередной большой темно-синий мраморный зал. Вот только в нем было одно существенное отличие.

Чуть в стороне от середины зала в воздухе висела огромная дыра в пространстве и времени, к которой вели три высокие ступеньки. Она имела черный оттенок, и все же за ее пределами можно было различить незнакомую улицу с высокими стеклянными зданиями, уходящими далеко в небо. Их вид завораживал. Никогда не видела ничего подобного, что было бы сотворено человеком.

Хватило пару мгновений, чтобы понять, что именно от дыры дул ветер, беспрепятственно гуляющий по залу и пробирающий холодом до костей. Справа я заметила фигуру человека, сидящую на ступеньках, и с удивлением узнала в ней Альфреда, закованного в наручники. Он сидел чуть поодаль от массивного каменного трона, на котором восседала… Гниль.

Как только мы вошли внутрь, Его Величество встрепенулось и кинулось в нашу сторону.

— Добро пожаловать! Справились с охраной профессионально, браво!

Я никогда не видела такого существа. Его Величество представлял собой странную разумную искрящуюся субстанцию черного цвета, которая то обретала очертания человека, то расплывалась во все стороны как амеба. Так он передвигался, словно самая черная туча на земле. Было в нем что-то завораживающее, что привлекало и заставляло разглядывать. Периодически его черноту разрывали маленькие желтые точечки, словно загорающиеся и тут же гаснущие звезды. Завораживающее и вместе с тем отвратительное зрелище, напоминающее ту самую гниль, которую я встречала повсеместно. И как только такая мерзость могла быть такой умной? Как это могло выигрывать у нас целых восемь лет?!

— Как я рад наконец-то с тобой познакомиться, Аннет! Лично! Мне жаль Эгона, очень жаль. Признаюсь, я вас не ждал, но тем лучше! Ты сама пришла ко мне! Я так хотел, так хотел… Мне жаль, что с вакциной ничего не получилось. И какое у нас тут славное воссоединение семейства из другого мира! — Его Величество тараторило очень быстро, я едва успевала за его мыслью. Затем оно словно беззвучно хлопнуло в ладоши и посмотрело на Болдрика, потом на Альфреда. — Сын пошел в отца, даже попытался сделать вакцину, и я очень рад, что у вас ничего не вышло, иначе бы все мои труды пошли прахом.

Я в непонимании уставилась на говорящую субстанцию (оно, твою налево, говорило!), тщетно пытаясь разглядеть черты лица. Они растекались, не представляя собой ничего конкретного. Что он имел в виду сейчас?

— Что это значит? — обеспокоенно спросил Болдрик.

— Ты мой сын, — подал голос Альфред.

Вот это поворот… Его заявление с трудом укладывалось в голове. Разве такое возможно?

— Не верю, — Болдрик сделал шаг назад, а я была готова в любую минуту защитить его, если потребуется.

— Сынок, Том… — глаза Альфреда наполнились слезами. Он выглядел хуже с последней нашей встречи. Еще более старый и уставший.

— Но Болдрик… — встряла я, даже неожиданно для себя самой. Мозг выстраивал логическую цепочку, намекая, что это может быть правдой. Ведь в таком случае вся история Болдрика вставала на свои места. — Ты ничего не помнишь о своей жизни до четырнадцати лет. С тех прошло как раз восемь лет.

— Этого просто не может быть! — Болдрик посмотрел на меня, ища поддержки.

— Ты пришел в тот день ко мне с мамой в институт, — принялся объяснять Альфред с грустью. — Мы должны были поехать к твоей бабушке на юбилей все вместе, но мой эксперимент… затянулся, а потом и вовсе вышел из-под контроля. Мы все находились в эпицентре взрыва, твоя мама не выжила, а мы с тобой… попали сюда, но, очевидно, нас раскидало в разные стороны…

— Этого не может быть! — протестовал Болдрик, словно позабыл другие слова.

Я понимала его… Вот так внезапно, спустя столько лет узнать правду. И поверить в нее так сложно; звучит так нелепо эта правда. Сложно представить, что сейчас происходило в голове Болдрика.

— Я виноват перед тобой, сынок, — Альфред с трудом поднялся со ступенек и хотел обнять сына, но тот отпрянул. — Я виноват перед обоими мирами. Прости меня, ты лишился лучшей жизни…

— Увы, — Гниль вздохнула. — Однако в противном случае я бы не родился. Так что у нас с тобой общий отец, — Его Величество словно подмигнуло Болдрику.