Я молча пыталась переварить услышанное. Это вообще реальность сейчас вокруг меня?

— И… и что дальше? Какая конечная цель черной гнили? Истребить всех волшебников?

— Трудно сказать. У нее какой-то особый способ сортировки людей. Кого-то она обращает, а кого-то убивает. А кого-то воскрешает.

— Эгон… — пробормотала я на автомате.

— Эгон? Эгон, который черногнил тут? Ты его имеешь в виду?

— Вы его знаете? — я оживилась.

— Мы иногда с ним разговариваем. Уже восемь лет почти. С тех пор, как попал сюда… Если об одном Эгоне идет речь.

— Значит, его так давно подняли…

Не укладывается в голове. Он вернулся почти сразу после своей смерти, но даже не попытался найти меня. Хотя неудивительно, он ведь черногнил.

— Значит, гниль может возвращать к жизни? — спрашиваю сдавлено.

— Может. В редких случаях. Я думаю, на ее зов могут откликнуться те, у кого остались незаконченные дела.

— Но черногнилы… Они разумные?

— Зависит от количества прожитых лет в этой ипостаси. Чем старше черногнил, тем он умнее и, даже можно сказать, человечнее. А вот новообращенные — как дикари. Их удобно посылать выполнить всякую грязную работу.

— Убивать, например, — голова идет кругом, но точно знаю, что нужно делать дальше — бежать отсюда и как можно быстрее. — Но откуда вы все это знаете? За что вы тут…

Вдруг по коридору пробежала тень, Альфред сразу притих, да и я не рискнула заканчивать свой вопрос. Кто там идет, интересно? Если решетки защищены от магии, то сработает ли она вообще в этой камере. И если что, придется отбиваться кулаками. Надеюсь, он хотя бы один. Черногнил появился в поле моего зрения через несколько секунд, двигался он достаточно быстро и бесшумно, как будто тень скользит по полу. Вот он подходит к моей камере, остается лишь догадываться, что ему нужно, зачем его сюда послали… Но это не просто черногнил, его лицо мне хорошо знакомо.

— Эгон.

Так странно видеть его живым спустя столько лет и так близко. Я прильнула к решетке, обхватив руками тронутые ржавчиной прутья. Мы встретились взглядом. Он отвел свои черные глаза быстро, достал связку ключей и выпустил меня из камеры, не говоря ни слова. И что дальше? Смотрю на него, глаза черные, весь в пятнах, кожа нездорового синюшного цвета. Как будто Эгон собрался праздновать Хэллоуин. Меня передернуло.

— Не бойся, я не заразен.

А голос остался таким же. Может, разве что, стал чуть скрипучей.

— Я и не боюсь, — я помолчала, все еще рассматривая его. — Святой грааль, что они с тобой сделали… — я прикрыла рот ладонью, понимая, что меня начинают душить слезы.

— Это уже неважно. Зато ты выросла такой красавицей, только волосы стали совсем белыми, — Эгон вернул мою волшебную палочку и ключи.

Он смотрит на меня. Его черные глаза меняют выражение. Можно было увидеть в них боль, смешанную с радостью.

— Это… это магия, из-за нее цвет изменился… — объясняю непонятно зачем. — Эгон… как же так…

Я получила то, на что не смела надеяться, но совершено не знала, что с этим делать. На протяжении восьми лет Эгон для меня был абсолютно мертв, хоть мне было нелегко с этим смириться.

— Я скучал, — Эгон бережно обнял меня, чуть прикоснувшись губами до моего лба. Я снова в объятиях любимого друга. И так спокойно. Только слезы текут ручьем, не могу ничего внятного сказать. — Ты глупо поступила, придя сюда. Тебе нужно выбираться отсюда.

— Ты поможешь мне сбежать? А как же ты?

— За меня не беспокойся, а вот у тебя мало времени на побег, Аделин.

Я не могу заставить себя сойти с места. Все смотрю на него, и лишь больше голова плывет от происходящего.

— Ну что ты, — Эгон обнял меня за плечи и улыбнулся своей фирменной улыбкой. — Все в порядке. Считай это бонусом. Мы встретились еще раз, круто, правда? Я знаю, мне самому больно, Аделин. Но на этот раз у нас с тобой нет выбора.

— Как будто он был у нас в прошлый раз…

Эгон грустно усмехнулся, покачав головой.

— Именно.

Святой грааль… Дрожащей рукой дотрагиваюсь до руки Эгона, словно желая убедиться, что он реален, что он не призрак. Он поджимает губы, беря меня за руку, тянет к выходу.

— Нет времени, уходи, прошу.

— Мне было так плохо без тебя. Прости, что не защитила, осталась стоять в стороне. Если бы я знала, что сделают черногнилы, если бы я знала, кто они такие. Я столько лет с этой болью внутри, с виной… — шепчу сквозь слезы, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Ты не виновата, откуда мы знали, что так все обернется? Аделин, глупости, — Эгон вытирает слезы с моих щек. — Беги отсюда, умоляю, сейчас караульные меняются, у тебя есть шанс вырваться. Осторожно прямо по коридору, потом по залу, через парадную дверь, в которую вы заходили, у тебя несколько минут, ты должна успеть.

— Я не хочу уходить.

— Придется.

— Я… я… — силюсь сказать что-нибудь еще, сказать что-то важное.

— Адель, наше время истекло. Беги.

И я, собравшись с силами, заставляю себя сорваться с места и побежать к выходу. Руки еще чувствуют тепло Эгона. Надо забрать Болдрика и составить какой-нибудь нормальный план. Я обязательно вернусь за Эгоном.

Эгон долго смотрел вслед убегающей девушке, даже когда та скрылась в темном коридоре, он продолжал смотреть, надеясь, что ей удастся убежать отсюда.

— Она вернется за тобой, — раздается голос из камеры.

Альфред подошел к решеткам, прихрамывая на левую ногу. У него ужасно болели суставы, а еще очень зудила голова, жидкие седые волосы немыты уже несколько месяцев. Его лицо изрезано морщинами. Долгое пребывание за решеткой давало о себе знать.

— Думаешь, Альфред? — спросил Эгон, все еще смотря вдаль. Помолчав, он продолжил свою мысль: — Лучше бы она не возвращалась. Моя игра почти окончена. Ей меня не спасти.

— Как знать, — Альфред загадочно улыбнулся.

— Думаешь, она все еще любит? — Эгон посмотрел на него невидящим взглядом, обращаясь больше к самому себе. — Даже такого, какой я сейчас? — он выдержал паузу. — Но я не могу позволить ей остаться с черногнилом.

Альфред развел руками.

— Дело твое, конечно. А почему вы не были вместе до этого трагического случая?

— Это было очень давно. Она была слишком хорошей для меня. Я не мог позволить ей остаться рядом с собой. Если бы я не умер… я бы вскоре уехал. Ей нужно было найти более достойного мужчину. И все же я умер. Для нее я точно умер.

— А теперь ожил.

— К сожалению.

— Но Аннет, как мне кажется, любит… Да и ты, рискуя жизнью, отпустил ее.

— Почему Аннет? — Эгон вздохнул, заворожено посмотрев на огонь в горящих факелах. Эта темнота и затхлость сидела в печенке. Со всеми черногнилами у него была ментальная связь, он пытался рвать ее все эти годы, но безуспешно. Нельзя было сбежать, хоть он и старался. — Это ее имя?

— Она представилась так, — Альфред пожал плечами.

— Наверное, поэтому я никак не мог ее найти. А вот Аннет… Аннет Гринн? — Эгон вдруг рассмеялся. — Мог бы и догадаться! Взяла мою фамилию, конечно… Это в стиле Аделин. Она в опасности, — он судорожно вздохнул. — За ней следят, а теперь еще и будут знать, что упустили ее.

— Зачем она вам?

— Зачем она нам? Зачем? Ты еще спрашиваешь? — Эгон, не в силах больше скрывать ненависть к сидящему за решетками мужчине, подлетел к камере и схватился за решетку руками, словно пытаясь достать Альфреда. Тот в панике отпрянул к стене. — Тебе ли не знать, Альфред, планы гнили! Трагический случай! Пф!

— Я… я… ты же знаешь, я не специально…

Альфред прижался к стене, с ужасом смотря на Эгона. Его глаза выражали ярость. Казалось, что он сможет проломить решетку, которую не берет ни одно заклинание, никакая магия — ни белая, ни черная.

— В конце концов, это все неважно…

Эгон судорожно втянул воздух, сделал шаг назад и посмотрел на свои руки. Нет, все такие же синеватые, покрытые пятнами. Последние несколько лет он безуспешно пытался разработать противоядие или вакцину от черной гнили. Он наделся, что когда-нибудь сможет вернуться к нормальной жизни, а теперь, когда встретил Аделин, понял, что любит ее по-прежнему. Человеческая его часть забилась под кожей сильнее, но разум протестовал. Таким он к ней не вернется. Никогда.