Сидя рядом с Хисайо, девочка подумала, что ее приход принес долгожданную прохладу в этот жаркий день.

Гостья заговорила:

– Маки-тян, когда твой день рождения?

– Четырнадцатого июля.

– О, день взятия Бастилии, – пробормотала гостья. – Когда ты родилась – тебе ноль лет, а по прошествии года исполняется один, верно? Поэтому каждый год четырнадцатого июля Маки становится на год старше, понимаешь? А вот по традиционному календарю сразу после рождения тебе один год, а возраст увеличивается на один с приходом Нового года.

Девочка выглядела растерянной.

– Зачем так считать?

Хисайо ласково улыбнулась.

– Когда-то давно каждый прожитый год был очень важен для человека. И для детей, и для взрослых долгая жизнь была настоящим подарком. Они хотели отпраздновать каждый новый прожитый год, поэтому, наверное, и придумали способ, при котором их было как можно больше. Еще совсем недавно дети часто умирали почти сразу после рождения; даже поступив в начальную школу, многие могли погибнуть – например, из-за болезни.

– Сегодня вы празднуете юбилей?

– Верно. С утра в доме много гостей, суматоха… Я так устала всех приветствовать, что решила немного прогуляться.

Хисайо кокетливо высунула язык. Он был маленьким и бледно-розовым, как у кошки.

Сердце девочки забилось еще быстрее. Сидеть вот так, рядом с Хисайо, говоря друг с другом, только вдвоем – было событием невероятной важности. Ее братья, Сей-ити и Дзюндзи, должно быть, умрут от зависти, стоит им узнать об этом. Абсолютно все дети в округе восхищались Хисайо.

– Как же сегодня душно и жарко… Пахнет дождем. Скоро наверняка пойдет сильный дождь.

Хисайо достала из своей небольшой кружевной сумочки хлопковый платочек и помахала на шею. Она очень приятно пахла.

– Как это «пахнет дождем»?

– Хмм… как бы объяснить. Это запах приближающихся дождевых облаков.

Хисайо слегка наклонила голову. Возможно, именно потому, что она лишилась зрения в юном возрасте, остальные ее чувства были обострены. Слух, обоняние, осязание. Привычные для других людей вещи становились особенными, стоило ей заговорить о них.

– Мамы дома нет? – Прислушавшись, Хисайо повернулась к девочке.

– Да! Как ты узнала?

– Я не слышу звуков, которые обычно есть, когда женщина дома. Звуков разных домашних дел. Звуков, которые женщины издают, когда они двигаются по дому, расслабленные и спокойные.

Для девочки голос Хисайо звучал как красивая музыка.

Она как-то слышала, будто Хисайо может видеть руками и лицом.

Говорят, за границей есть люди, которые умеют читать кончиками пальцев. Не шрифт Брайля, а обычный текст; в их пальцах нашли нервные окончания, похожие на те, что есть в глазах. Возможно, во всем ее теле были такие же окончания. Так с серьезным видом говорила одна из одноклассниц девочки.

Девочка однажды видела, как Хисайо и Сей-ити играли в сёги.

– Это просто, если запомнить расположение шашек на доске. Их легко отличить, если потрогать. Так же с шахматными фигурами. Все просто, – говорила Хисайо, но все вокруг знали, что она обладает феноменальной памятью и способностью в голове выстраивать трехмерные модели окружающей обстановки.

Конечно, Сей-ити проиграл в тот раз – возможно, потому, что слишком волновался в ее присутствии.

Девочка очень хотела бы заглянуть в голову Хисайо – узнать, что там внутри. Как же она «видит» окружающий мир? Каким в ее голове предстанет их город и другие люди? Наверняка это был огромный таинственный мир, который никто не мог представить или понять.

Девочка не отрываясь смотрела на маленькую голову Хисайо. В ней было столько всего интересного…

Хисайо вдруг заговорила:

– Кстати, недавно заходил Дзюн. Я слышала его у черного хода.

– Ну конечно! – с обидой ответила девочка. Ее никогда не брали с собой в дом с круглыми окнами! Брат всегда ходил туда, где весело, в одиночку, оставляя сестру дома, как бы она ни просилась пойти с ним.

Вдруг выражение лица Хисайо изменилось.

Девочка почувствовала, как по ее коже побежали мурашки.

Словно температура воздуха резко понизилась, стоило ей заметить, что Хисайо стала серьезной и строгой.

– Маки-тян, тебе не стоит приходить сегодня к нам.

– Что? – Девочка заглянула в лицо Хисайо. Та, стоя в гэнкане, повернулась к двери, незрячие глаза смотрели на улицу. В профиль она была похожа на мраморную статую.

– Но почему? – спросила девочка. Хисайо никогда прежде не была так строга с ней.

– Просто предчувствие, – коротко ответила Хисайо с той же интонацией, с которой говорила о запахе дождя. – Передай Дзюну и остальным. Сегодня в доме полно взрослых, приехавших отовсюду, они будут не рады детям. Приходите в гости как-нибудь в другой раз. Я даже торт-полено специально куплю.

Дети любили шоколадное полено из европейской кондитерской неподалеку – оно было очень вкусным и удобно делилось на всех.

– Угу, – ответила девочка, неуверенно кивая.

– Сегодня не приближайтесь к нашему дому. Пообещай мне. – Взяв трость, Хисайо уверенно встала.

– Но почему? – не унималась девочка.

Хисайо замерла с задумчивым выражением лица.

– Просто. Кажется, я чувствую летучих мышей, – загадочно произнесла она.

А когда ее таинственный ответ потонул в тишине, вышла из гэнкана.

Напоследок Хисайо повернулась в сторону индийской сирени с крупными красными цветами, что росла во дворе. Похоже, она поняла, что дерево цветет. Без белой трости при ней мало кто мог бы догадаться, что она слепая – настолько острыми были остальные ее чувства.

«Я чувствую летучих мышей».

Хисайо довольно часто так говорила. У нее было несколько загадочных выражений; летучие мыши, как правило, были связаны с беспокойными предчувствиями чего-то плохого.

Она никогда не пыталась объяснить окружающим смысл этих выражений – наверное, потому что те все равно вряд ли поняли бы. Впервые услышав нечто подобное, люди приходили в замешательство, но со временем привыкали, по мере своих возможностей пытаясь представить, что же на самом деле имела в виду Хисайо. Хотя и это, должно быть, мало походило на истинный смысл ее слов. Несомненно, загадочность, с которой она выражала мысли, только усиливала ее притягательность.

Видела ли хоть раз летучих мышей Хисайо, потерявшая зрение в столь юном возрасте?

Девочка представила их крылья, похожие на большие черные зонтики…

Их часто видели по соседству, рассекающих воздух в закатных лучах солнца. Глядя на их полет, девочка почему-то вспоминала о картинках с созвездиями, виденных в книгах. Возможно, траектория их полета напоминала ей линии, соединявшие звезды в созвездия на этих картинках.

Девочка так и сидела в гэнкане, обдумывая сказанные Хисайо слова и вспоминая ее краткий визит и удаляющуюся фигуру.

Прохладный ветерок коснулся ее щек, принеся с собой сладкий аромат.

– Ох, Маки-тян, опять читаешь в такой темноте… Испортишь глаза!

Мама вернулась домой, держа в руках маленькую коробку. Заметив дорогую оберточную бумагу, девочка поняла, что мама, должно быть, ходила на праздник к Аисава. Она оделась наряднее обычного – ей очень шла белая блузка и синяя юбка-карандаш.

Стоило маме вернуться домой, как тот наполнился ее аурой.

Девочка захлопнула книгу и зашла в дом.

Наблюдая за тем, как мама кипятит воду для чая, она аккуратно открыла маленькую коробку, оставленную на столе. В ней аккуратно лежали два маленьких печенья мандзю[41] белого и красного цвета.

– Маки, не ешь! Они из дома Аисава, сначала хочу показать папе. Иногда я жалею, что у нас нет семейного алтаря для таких изысканных угощений! – строго сказала мама, заметив девочку, открывающую коробку.

– Я и не ела. – Девочка закрыла крышку. Она всего лишь хотела заглянуть внутрь.

В этот момент в дом с топотом забежал Дзюндзи.

– Ого, здорово, там столько сладостей! – Он взволнованно смотрел на сестру, в его глазах плясали искорки.