В голосе по-прежнему было не больше эмоций, чем в куске льда.

— Полагаю, у меня хороший наставник.

Понял ли он, что я имею в виду не его? Это не имело значения.

— Ты освоил базовые удары. Марионеток. Маскировку. И даже нечто большее.

— Не откажусь от пояснений. Как именно мне удалось создать образование, что сумело убить существо, что весило больше сотни тонн? В нём было больше жизни, чем я смог бы уничтожить даже, вывернувшись наизнанку десять раз.

— Проклятье. Называй это проклятьем.

— Как именно это работает?

— Нить, воля и смерть, сплетённые в единое целое, способны творить удивительные вещи.

— Нить? Разве нити, что я создаю, не являют собой лишь оформленную в таком виде энергию смерти?

— Ты так и не понял? Создание нитей — это то, что первым учат адепты смерти. Но немногие способны сразу понять, что это такое на самом деле. В какой-то мере смерть — это апогей, одно из лучших орудий разрушения. Как жизнь стремится породить жизнь, смерть стремится уничтожить жизнь. Уничтожить жизнь — это тяжёлая задача, требующая невероятного разрушительного потенциала. И смерть обладает им — не в силу своей природы, а скорее в силу природы самой жизни, которую сложно уничтожить.

— Это всё очень интересно, но мне хотелось бы практических подробностей.

— Нить смерти — это не просто принявшая такую форму часть энергии. Это канал, каверна в самом мироздании, который смерть, словно кислота, проедает в нём. Мироздание — устойчивая, очень устойчивая вещь. Подобный канал недолговечен, и зарастёт почти мгновенно, стоит тебе отпустить контроль. Однако это не значит, что нельзя воспользоваться этой особенностью. Объединив нить, волю, и смерть, можно создать проклятье, что будет питаться смертью, которую оно же будет и порождать. Выжги в мире нитью узор — и часть его законов отступит. Направь в неё волю — она укажет цель. Добавь туда смерть — и получишь инструмент, равный которому сложно найти.

— Таким образом можно поднять нежить?

— Хороший мальчик. Да, это следующий этап. Марионетки — первая, примитивная ступень. Прямой контроль, неудобный и несовершенный. Легко прерываемый и недолговечный, но необходимый, как основа. Всего голем на неподходящей энергии, не более того.

— Полагаю, арсенал настоящего мастера смерти не ограничивается лишь проклятьями?

— Проклятья — чрезвычайно многогранная вещь и страшное оружие. С их помощью можно создать не только немертвых слуг, но и куда более страшные вещи. Защиту, способную уничтожить целую армию. Мор, способный выкашивать города и страны. У них есть лишь один недостаток: они медлительны. Брошенное в начале боя проклятье может быть смертельным, однако это вовсе не означает, что твой враг умрёт первым.

— Говоря о защите… Было бы неплохо узнать пару приёмов.

— Лучшая форма защиты это нападение. Не забывай об этом. Однако искусство смерти всё же имеет несколько трюков для глухой обороны. Вспомни, как ты скрывал себя, накладывая лёгкую пелену. Сделай её густой, толстой, плотной настолько, чтобы всё, что её касается, обращалось в прах! И тогда оружие, что пытается задеть тебя, лишь бессильно рассыплется в пыль.

— Это уже поинтереснее. Ещё дельные советы по таким приёмам будут?

— Это тяжёлая техника. Начни с маленьких, небольших щитов, прежде чем пытаться поддерживать вокруг себя сферу. Таких, что смогут остановить хотя бы стрелу.

— Второй этап... сколько ещё времени пройдёт, прежде чем ты признаёшь меня мастером?

— Терпение — добродетель в любом искусстве.

— Тогда скажи, что ещё я должен освоить для третьего этапа.

— Проклятья. Защиту. Ритуалы. Серьёзные удары. И самое важное — Скорость.

— С первыми тремя понятно, но что ты подразумеваешь под скоростью?

— Рассекая смертью реальность, ты можешь немного изменить законы мира, что вокруг тебя. Пробей между собой и целью канал, выжги само пространство из мироздания. Лишь на жалкую долю мгновения — но удар, нанесённый тобой, будет быстрее молнии.

— Звучит здорово, но я даже не представляю, как подступится к этому.

— Ты научишься. Со временем.

Мне довелось ещё о многом узнать в тот разговор. И чем дальше я заходил, тем отчётливее понимал, каким страшным оружием может быть искусство. И дело было даже не в том, что искусный мастер смерти представляет собой силу, сравнимую с оружием массового поражения. Нет, дело было в другом. Любой волевой человек, будучи достаточно бесстрашным и беспринципным, мог бы освоить это.

Демон хотел, чтобы я распространил искусство смерти по миру. Оружие. Сила. Бессмертие, пусть и в виде живого трупа: многие люди, которых я знал в прошлой жизни, продали бы душу за это. А ведь искусство смерти даже не требовало жертвовать душой — лишь собственным телом и жизнью других…

Культ, мрачно думал я, доедая поздний завтрак на постоялом дворе. На этом было бы легко организовать культ, если бы я находился в нормальном средневековье, а не посреди проклятых праведников! В этом, конечно, были свои плюсы, однако для по-настоящему масштабных и сильных аспектов искусства смерти требовались жертвы. Много жертв. Достать их и подготовить к ритуалам в одиночку было крайне тяжёлой задачей. А значит мне требовались люди, готовые резать другим глотки. И даже более того — готовые пленять и доставлять мне других людей.

— С добрым утром. Идём, настало время для очень важного урока.

Я хмуро посмотрел на отвратительно бодрого и довольно жизнью Кадогана. После ночи слежки под дождём мне всё ещё не казалось, что отдыха было недостаточно. Однако спорить на предмет уроков было глупо. Пока мы двигались по улочкам в направлении, известному лишь старику я думал, что при всех достоинствах даже он отказался бы притащить мне даже одного человека, пусть и самого никчёмного, для жертвоприношения.

В узком безлюдном переулке наставник остановился, осмотрелся по сторонам, и достал из сумки хрустальный фиал.

— Пей.

— Что там?

Не то чтобы я подозревал отраву, но паранойя не позволяла просто выпить незнакомый эликсир. Памятуя, как началось обучение в монастыре…

— Весьма полезная вещь, не сомневайся.