– Прощай, Тони! – попрощалась Юлька на крылечке.

– Присмотри там за моим домом, изредка наведывайся в него. Я сказала соседям, чтобы собрали виноград. А больше там брать нечего, но не хотелось бы, чтобы его разобрали по камешкам. Вот и все Тони, я не знаю, что еще тебе сказать, кроме благодарности, какую я испытываю к тебе. Иди, Тони, вспоминай обо мне. Ах, да, я чуть не забыла, вот у меня тут письмо в конверте. Вернее, конверт в конверте, и, если вдруг со мной что-то будет не так, если ты почувствуешь, или узнаешь, отправь это письмо. Откроешь конверт, а на другом есть адрес, куда отправить. Обещай, что сделаешь так, как я прошу. Только не открывай сейчас, лишь, в крайнем случае.

Тони спрятал письмо.

– Я обещаю все сделать, но у тебя все будет хорошо. Прощай!

– Прощай!

И Тони вышел за калитку. Юлька вошла в дом.

– Это твой парень? – спросила Мария Игнатьевна.

Она сидела возле камина в кресле.

– Нет! Юлька подошла и села рядом.

– У меня нет парня, а Тони просто знакомый. Когда я искала работу, встретила его, он работает в ресторане официантом.

– Тебе нужно отдохнуть, а потом поговорим о работе. Тебя проводит Софья в твою комнату.

Юлька повернулась, рядом стояла служанка, женщина лет тридцать, тридцать пять. Одна из двух, которые накрывали на стол. Юлька нерешительно встала.

– Спасибо вам за заботу. Мне даже неудобно, оттого, что я валюсь с ног. С вашего разрешения я пойду.

И она пошла за служанкой по лестнице на второй этаж. Лестница была широкая, каменная, по бокам массивные железные перила, с узорной чеканкой. Юльке стало интересно посмотреть узор, но служанка шла быстро, и Юлька сильно хромая поспешила за ней.

Проснулась Юлька от неприятного ощущения, что на нее кто-то смотрит. Еще не открывая глаза, она пыталась понять, где она и что с ней. Но вспомнив, что она в замке, Юлька резко села, испуганно осмотрелась. На нее с улыбкой смотрела хозяйка дома.

– Я тебя напугала? Мне не хотелось тебя будить, ты так хорошо спала. Но я хочу поговорить с тобой о твоей работе. Ты перечислила, что умеешь делать, и мне стала интересна одна деталь. Где ты научилась обращаться с маленькими детьми? Ты работала няней?

– У нас по соседству жила семья многодетная, детей много, один за другим, и все мал мала меньше. Вот я и была нянькой, мне приносили нянчить без денег, просто так. Я кормила, варила каши, супы, пеленала и стирала пеленки, укладывала спать. Летом, бывало, целыми днями нянчилась. Один на руках, другой, а то и двое, рядом за подол держатся. Так что у меня большой стаж работы и совсем необычный, – Юлька с любопытством смотрела на хозяйку.

«Почему она спрашивает меня об этом, умею я нянчить или не умею. Ведь у них нет детей».

– У меня есть для тебя работа. Но прежде покажи, какая у тебя одежда.

И Юлька осмотрелась: сумки ее не было видно.

– Я не взяла свою сумку, она наверно, стоит в холе.

– Посмотри в шкафу. – подсказала хозяйка.

Юлька открыла дверцы шифоньера. На плечиках аккуратно были развешаны все ее платья и костюмы, которые они купили с Екатериной Дмитриевной.

– Не плохо, не плохо! – одобрила Мария Игнатьевна. – Вот этот наденешь к ужину. Сняла брючной костюм бирюзового цвета. И хорошенько расчеши свои волосы. У тебя красивые волосы, не надевай платок, он тебя старит. И тебе необходимо заниматься зарядкой, непростительно полная, нужно худеть. Что с твоей ногой?

– Я ее поломала, и она у меня была в гипсе, на мне пришлось его снять раньше положенного срока. Она у меня еще болит, особенно, если долго хожу, я тогда начинаю хромать, говорила Юлька, стараясь не подать вида, что она смутилась.

– Не буду тебя больше задерживать, одевайся и спускайся к столу, – сказала Мария Игнатьевна и вышла.

«Господи, как же мне быть? Если она догадается, что я беременна, она откажет мне в работе».

Юлька сбросила с себя платье и стояла перед трюмо в трусах и лифчике.

«Очень видно, и как же она не догадалась?»

Потом быстро надела брюки, которые плохо застегивались на поясе. Надела легкую майку с коротким рукавом, которая была чуть светлее, чем костюм. Сверху майки – костюм. Посмотрела на себя в зеркало. Ничего не видно, костюм все скрывает. Наспех причесав волосы и сунув ноги в белые босоножки, Юлька на миг остановилась. Беспомощно осматривая комнату, она будто искала для себя поддержку, стараясь не волноваться. Юлька подошла к окну, оно выходило на хозяйственный двор, где было множество различных построек. А за постройками, за каменной стеной виднелся склон горы, который огибал замок, закрывая собой окрестность. Сгущались сумерки, и небольшая комната погружалась в них. Комнатка была уютной, в ней, кроме кровати и шифоньера с одеждой стояло трюмо, стол, стулья и два кресла. А в углу старинная этажерка с книгами. И Юльке захотелось посмотреть книги, но она отложила просмотр книг на потом. Сейчас ее ждали к столу.

«Какую работу решила дать ей хозяйка дома?»

Юлька еле сдержалась, чтобы сразу не расспросить о работе.

«Может она собирается ее отправить на работу в другое место, к друзьям, например, или … Поживем, увидим, ни к чему мучиться вопросами» – оборвала себя Юлька.

Стол был накрыт только на двоих. И Юлька нерешительно остановилась.

– Садись, это твое место за столом, – позвала ее Мария Игнатьевна. – Уже все поужинали, я решила составить тебе копанию, или наоборот, но какая разница? Работать ты будешь ночью, и надеюсь, что ты вложишь в свою работу всю душу и сердце, – загадочно проговорила она.

Юльке не терпелось спросить, что это за работа. Она уже начала волноваться, подойдет ли эта работа ей. Неясные и опасные мысли завертелись в голове. Но Юлька пересилила себя и спокойно продолжала ужинать.

– Ты даже не интересуешься, что за работу я тебе приготовила?

– Я жду, когда вы сами обо всем скажете, или покажете. А спокойна я потому, что с любой работой могу справиться, лишь бы она не расходилась с моими жизненными принципами, с моей моралью и совестью. А в этом, достойном уважения, доме я уверенна, плохую работу мне не предложат.

Мария Игнатьевна с улыбкой посмотрела на Юльку и ничего ей не ответила, а про себя подумала:

«Очень молода, но что-то в ней есть. Интересно, она так наивна или хитра, что на ее лице ни капли беспокойства или хотя бы любопытства. Спокойный, открытый взгляд, ни тени лукавства. Посмотрим, посмотрим, время покажет, настолько ли она проста, как кажется»

А Юлька заметила ее взгляд, но старалась ни о чем не думать, чтобы не высказать своего беспокойства.

После ужина хозяйка, не задерживаясь за столом, встала и коротко бросила Юльке:

– Пошли!

И Юлька, тоже молча, последовала за ней. По лестнице поднялись на второй этаж. Юлькина комната была сразу же за поворотом в коридор от лестницы. Но Мария Игнатьевна прошла ее и, пройдя до конца коридора, где по бокам были двери в комнаты, повернула направо, и зашла в первую дверь, оставив ее открытой. В комнате был полумрак, настольная электрическая лампа с розовым абажуром освещала небольшую, но необычно обставленную комнату. Мебель в этой комнате была вся маленькой. Необычно маленький шифоньер, стол, стулья, маленькие кресла, шкаф с игрушками. Игрушки стояли везде, на столе, на шифоньере, на полках. Только большой диван выглядел в этой комнате неуклюжим великаном. И тут Юлька увидела детскую кроватку, она стояла возле стенки и поэтому не сразу бросилась в глаза. Сердце у Юльки рванулось к горлу, а потом бешено забилось. И чтобы взять себя в руки, Юлька посмотрела на хозяйку дома, которая тихо говорила с молодой женщиной. О чем они говорили, она не слышала, да если бы и слышала, все равно ничего бы не поняла, потому что все в ней требовало подойти к кроватке, где спал малыш. И Юлька невольно подчинилась своему порыву, но женщина придержала ее за руку и что-то быстро стала ей объяснять. Юлька не поняла с ее слов ни одного слова. Она посмотрела на Марию Игнатьевну.