– Юстина сказала, что не надо девочку трогать, она только заснула. Ребенок болен, ей лучше подольше спать.
– Это девочка? Она больна? Чем она больна? – в волнении проговорила Юлька.
– Ничего страшного, не бойся Юленька, у нее болезнь не заразная. Доктор говорит, что так бывает, если ребенок остается без матери.
Юлька обессилено прошла к дивану и села на него.
– А где ее мать, что с ней случилось, почему она не со своей девочкой? – стараясь подавить волнение, проговорила Юлька, но голос выдавал ее.
Мария Игнатьевна что-то сказала Юстине, и та вышла. Потом она подошла к дивану и села рядом с Юлькой.
– Девочка потеряла свою мать при рождении, а потом у нее была кормилица, но так уж вышло, что и с кормилицей ей пришлось расстаться. И ребенок сильно скучает. Она не признает никого, и даже меня, свою родную бабушку. Ты будешь с ней ночью, а днем ты будешь отдыхать, с ней будет Юстина. Целые сутки быть с больным ребенком очень трудно. Юстину ночью подменяла я. Девочка очень неспокойно спит. Если тебе что-то понадобится, то ты знаешь, где кухня, а здесь есть водичка, молочко, но она его не пьет.
– Можно я посмотрю ребенка? – поднялась Юлька.
– Конечно, посмотри, но не разбуди ее, а то тогда до утра не уложишь.
И Мария Игнатьевна вместе с Юлькой подошли к детской кроватке. Юлька боялась глянуть на личико малышки. Она смотрела на пуховое одеяльце, на маленькие ручки, раскинутые во сне, потом перевела взгляд на подушку, на которой спала девочка и, наконец, посмотрела на личико ребенка. И невольный стон вырвался из ее губ. Это была Танюшка, но личико было бледным и худым, толи при свете лампы показалось Юльке или на самом деле, ребенок был сильно болен. Слезы любви и жалости навернулись на глаза у Юльки. Она схватилась за кроватку, и чтобы не закричать, закусила губу.
– Мне тоже очень больно смотреть на свою внучку, – проговорила Мария Игнатьевна, заметив Юлькино волнение.
– Я помогу тебе, солнышко мое! – прошептала Юлька.
Но Мария Игнатьевна услышала и растроганно пообещала:
– Если ты спасешь мою внучку, то проси у меня, что хочешь, я тебя отблагодарю.
Юлька ничего не ответила. И Мария Игнатьевна, пожелав спокойной ночи, вышла.
Юлька взяла детский стульчик и села возле кроватки.
«Я нашла тебя, девочка моя. О, Боже, благодарю тебя, ты дал мне еще один шанс! И я постараюсь им воспользоваться».
Она взяла детскую ручку и нежно гладила ее.
«Спи моя малышка, мама всегда будет с тобой рядом. Ты теперь выздоровеешь, мы будем ходить с тобой на улицу, рвать цветы, кушать виноград. У тебя много игрушек, они ждут, когда ты с ними будешь играть, спи спокойно. Утром встанет солнышко, и заглянет к нам в окошко. И разбудит мою красавицу, мою девочку».
До самого утра Юлька просидела возле постели своей дочери. Она не отпускала маленькой ручки девочки. Утром, когда сквозь щели тяжелых штор стали пробиваться солнечные лучи, Юлька раскрыла шторы, и потоки солнечных лучей хлынули в комнату. Девочка открыла глаза и заплакала. Юлька с улыбкой подошла к кроватке, взяла дочь на руки.
– Это кто проснулся? Моя девочка проснулась, – говорила Юлька на русском языке с девочкой. – Доброе утро, смотри, солнышко не плачет, и Танечка не будет плакать. Сейчас мы умоемся, оденемся и пойдем завтракать. Хорошо? Вода тепленькая, умоем глазки, умоем щечки, носик тоже будет чистый, – приговаривала ласково Юлька.
Она говорила и говорила, одевая девочку, целовала ее, то в носик, то расцеловывала ручки, ножки. Малышка перестала плакать. Ей нравились мамины ласковые руки. Было приятно от ее ласк.
Потом Юлька спустилась вниз с ребенком на руках, и зашла на кухню. На кухне женщины всполошились, ребенка нельзя было выносить из своей комнаты. Но Юлька попросила, чтобы сварили для девочки свежей каши. Ее никто не понял, и побежали за хозяйкой. И вскоре на кухне обеспокоенная Мария Игнатьевна стала объяснять Юльке, что ребенок должен находиться в своей комнате, потому что девочка больна. Юлька спокойно выслушала, согласно кивая головой, но, когда стала говорить, то у Марии Игнатьевны создалось впечатление, что новая няня ее совсем не слушала.
– Ваша внучка сегодня отлично спала, и утром мы уже умылись, сделали зарядку, легкий массаж. А теперь ей пора завтракать. Но каша для ребенка не готова и ее никто не собирается варить. Мне нужна коляска, чтобы я могла посадить в нее ребенка, пока я буду варить для нее завтрак или обед. Для того чтобы девочка выздоровела, необязательно держать ее взаперти в одной комнате. Она должна общаться со всеми, у нее должна быть одна няня. Я прошу вас доверить мне вашу внучку.
Мария Игнатьева смотрела на Юльку с ребенком на руках. Девочка уткнулась в Юлькино плечо и не хотела поворачиваться, не хотела ни на кого смотреть. Но ребенок молчал, и это было странно, на руках у всех девочка плакала.
– Мария Игнатьевна, – продолжила Юлька. – Дайте мне время, и ваша внучка будет идти на руки ко всем. Она будет бегать по этому большому залу, устланному коврами, а ее смех будет слышен по всему замку. Дайте мне время и разрешите самой готовить ее еду, самой ее кормить, купать, гулять в саду. И ребенок будет здоров.
– Она сейчас уже не такая, какой была вчера, – удивленно проговорила бабушка. – Хорошо, пусть все будет так, как ты решила. Если девочке не будет лучше, значит нужно показать ее в городе врачам. Но не в нашем городе, этого врача мы уже привозили, и у меня создалось впечатление, что диплом у него липовый. Напиши список необходимых продуктов для ребенка, и необходимых вещей. У нас в доме очень давно не было детей, и, возможно что-то я упустила. А сейчас это нужно на завтрак моей внучке.
И Юлька объяснила, это для маленького ребенка лучше всего, взять смеси, а если их нет, то рисовую или манную кашу.
Хозяйка перевела повару Юлькины слова, и пожилая женщина-повар открыла один из многочисленных шкафов, где были все полки, забиты детским питанием. Коробочки со смесью, баночки с пюре, соки, желе.
– Да здесь много всего! – возмутилась хозяйка. – А ребенок голодный ночь и все утро. Сын привез и поставил в шкаф, никого не предупредив, что с этим делать. Я говорю, у нас очень давно не было в доме маленьких детей. Надо было ребенку найти кормилицу, но сейчас не прежние времена, своих детей не хотят кормить, не то, что чужих. У моих детей была кормилица, но это было очень давно.
Юлька слушала хозяйку, а сама распечатала баночку с яблочным пюре, переложила в чашечку и сев в зале за стол стала кормить ребенка, тихо что-то приговаривая. Девочка нехотя ела, а бабушка наблюдала за Юлькой и удивлялась ее терпению, с которым она уговаривала ребенка кушать. Но сколько она не прислушивалась, не могла услышать, что Юлька шептала малышке на ушко.
– Юленька, я жду, когда ты спросишь, как зовут мою внучку, но ты так и не спросила. Как ты обращаешься к ней? Каким именем называешь ее? – вдруг спросила Мария Игнатьевна.
– Ах, да, – спохватилась Юлька. – Я хотела спросить, но забыла, а называю я вашу внучку солнышко, красавица, моя маленькая девочка. Вы против? Я должна называть ее только по имени? Тогда скажите, как зовут вашу внучку?
– Нашу девочку зовут Татьяна, но я не против ласковых имен, которыми ты называешь ее.
Юлька облегченно вздохнула, и подумала:
«Как она забыла спросить про имя. Чуть не прокололась, надо быть внимательной. Бабка наблюдает за нами, не хватало еще ревности с ее стороны».
И когда малышка поела, Юлька подошла к Марии Игнатьевны.
– Поговорите со своей внучкой.
– Внученька, Танечка, посмотри на бабушку. Ласково просила Мария Игнатьевна. Но девочка отвернулась к няне, уткнулась ей в плечо и не хотела никого видеть. А бабушка гладила ей спинку, ручки, ножки. И при каждом прикосновении девочка вздрагивала, а потом заплакала.
– Она привыкнет, не беспокойтесь, она привыкнет к обитателям дома, а к вам сама будет проситься на руки. Но для этого, я должна свободно передвигаться по дому с ней на руках, чтобы она не боялась его, чтобы она знала каждый его уголок, и тогда дом и кто живет в нем, не будут пугать ее. Но на это нужно время и терпение. Я взрослая и меня пугает ваш замок, хотя в нем все по-современному, но меня пугают высокие потолки, сквозь них проступают призраки прошлого века, я имею в виду старинные камни и их роспись. Потом эти полутемные длинные коридоры… Но все это потому, что я не жила здесь, я не привыкла. А новые дома, новые места всегда пугают. Даже в лесу бывает такое, знакомый участок леса кажется тебе родным, а незнакомый враждебным, – тихо говорила Юлька, между словами целуя малышку то в пальчик, то в шейку. Поглаживала ее по спинке, улыбалась ей, что-то шептала ей на ушко. И девочка успокоилась, и даже повернулась к бабушке, опасливо на нее поглядывая. Она боялась, чтобы ее не разлучили снова с той, к которой она чувствовала доверие, с которой ей было спокойно.
