Салтыков не стал уточнять, что тот имеет в виду под словом «дух».

—Николай Иванович…- Павел вздрогнул и посмотрел на него. - Так стало быть..касательно графа Зубова..я все же так порешил. Бог ему судья. Пускай он едет..

—Ваше Величество, вы великодушно и благородно поступаете. Право, человек этот не заслуживает такого снисхождения..

—Не называйте меня так,- внезапно нервно бросил Павел.- Я ещё не император.

—Но сие ведь только дело времени, - улыбнулся Салтыков. - Завтра коронация и я счастлив надеятся..

—Я все помню. Не подумайте, что я забыл..- Павел взволнованно провёл рукою по лицу.- Вы все же меня знаете давно. Вы видите как я перед вами искреннен и надеюсь на такую же искренность. Было ли..то завещание императрицы? Я знать хочу.

Салтыков вздохнул. Он надеялся, что тема эта после похорон увяла. Однако теперь он начинал беспокоиться всерьёз. Павел с момента смерти Екатерины пребывал в странном состоянии. Он как будто не верил до сих пор, что трон теперь его. И радость от долгих ожиданий сменялась недоумением и недоверием. Он будто бы все время хотел дернуть кого-то за рукав, как маленький ребёнок и спросить: а вы уверены, что не здесь ошибки? Нет ловушки? Ужели все наверняка?

—Ваше…Павел Петрович… Если завещание и было, это разве важно? Ваш сын принёс вам присягу. Будь на то воля императрицы…

—Вас не поразило, как скоро он от неё открекся? - внезапно произнес тот, и весь подался к нему вперед, накрыв его руку, лежащую на подлокотнике кресла, своей.- Вам ведь известно, сколь сильно она его любила.

Теперь Салтыков смутился. Он чувствовал, что нечто в настроении Павла его смущает, теперь же понял, ЧТО.

—Что вас тревожит? Александр поступил как подсказала ему честь и совесть. Он избрал единственно тут верный путь. Я уверяю вас, что никто не оказывал на него давления.

Павел снова замолчал. Внезапно его лицо приобрело выражение, которое напугало Салтыкова. На нем возникла вдруг какая-то неприятная,чуждая его натуре даже, злая улыбка. Улыбка эта обезобразила лицо, которое ещё минуту назад было преисполнено одухотворенности, а сейчас напоминало уродливую карикатуру на самого себя. Это произошло так стремительно, что заставило графа внутренне содрогнуться. Павел же произнес едва не шепотом:

—Так вот я теперь задаюсь вопросом…не так ли скоро он отречётся от меня?

Салтыков нервно сглотнул, не зная,что и ответить не это и как бы вдруг не осторожным словом не спровоцировать у Павла приступ гнева, которым он был подвержен.

—Оставьте эти мысли. В таком момент думать о плохом!

Наваждение как будто бы прошло. Павел откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, лицо его разгладилось и он вздохнул.

—Вы правы, да…но сердце не спокойно. Не спокойно…

—Зубова отправьте поскорее…- граф потянулся за своим бокалом с вином.- И забудьте.

***

Было около трёх ночи, когда в спальню Александра тихо постучал слуга и передал ему записку. Записка была от матери, и в ней она просила сейчас же, немедленно прийти к отцу. Встревоженный, он как мог быстро оделся и прошёл в крыло родителей. Идя по пустынному дворцу мимо неподвижных караульных, он снова думал с какою целью отец за ним послал ночью и в голову ему не приходило ничего хорошего. Каждый раз, идя к нему, он испытывал невольный страх и сейчас старался побороть его, вспоминая о том, какими хорошими были все эти недели. Как добр был отец, как великодушен, как преисполнен воодушевления, которым заражал он всех вокруг, но червь внутри него шептал тихонько Александру, что это не могло теперь продлиться долго..

Мать впустила его в спальню. Она была взволнованна и выглядела усталой, но обняла его, как всегда ласково и прошептала, указав на дверь: «он там! Иди к нему..он тебя звал..»

Александр прошёл мимо на удивление не разобранной постели, толкнул дверь и очутился в кабинете, освещённом только двумя подсвечниками. Отец, одетый, в расстёгнутой и выпущенной из-за пояса рубашке, без парика, стоял на коленях перед небольшой иконой на шкафу и молился. Александр невольно замер, боясь его тревожить в такой момент. Сам процесс молитвы был таким интимным, что Александру захотелось развернуться и уйти. Он так стоял, не решаясь ничего сказать и слыша громкий шепот, потом тихонько кашлянул.

Павел резко обернулся.

—А! Это ты!- воскликнул он в каком-то возбуждении и так, не поднимаясь даже с колен, протянул к не у руку. - Иди сюда. Помолись со мной…

Александр смутился ещё больше. Не будучи религиозным, он молился только в церкви и совершенно не горел желанием делать это сейчас, но тем не менее покорно опустился рядом на колени. Отец взял его за руку и она оказалась ледяной.

«Господи, он для этого сюда меня позвал в три ночи? - в невольно раздражение подумал он.

Он украдкой взглянул на профиль рядом. Отец стоял, закрыв глаза, его лицо в обрамлении растрепанных заметно редеющих полуседых волос показалось Александру ужасно изможденным и старым. И сама фигура и рубашке беззащитной, маленькой и лишенной совершенно представительности, которую тот старался держать всегда при прочей обстановке. Казалось неправильным, что он позволяет видеть ему себя таким и Александр не хотел видеть.

—Вы посылали за мной…- тихо произнёс он.

—Я? Да, верно, посылал..- тот глубоко вздохнул.- Я хочу спросить тебя, ответь мне сейчас, перед иконой..когда мы наедине..есть ли что-то, что хотел бы ты сказать мне теперь?

—Сказать? О чем? - привычная волна страха окатила Александра, когда он почувствовал, как запястье его, как цепкий обруч, больно сжала рука.

—Желаю знать твои мысли..все..все говори мне как есть! Ничего не утаи..теперь все сказанное тобою умножь на двое в своей значимости..Алексаша..- Павел встал с колен и отпустил его руку. Взгляд его отражал блеск свечей и был жутким и блуждающим,- Мне нынче сон приснился нехороший… Я от него проснулся и стал горячо молиться, чтобы прогнать химеру..Я на тебя расчитываю теперь во всем. Ты помнишь, что ты обещал..

—У меня нет мыслей, которые я бы скрывал от вас.

Павел опустился на стул и как-то сник на нем, опустив голову.

—Держись Алексея Андреевича. Он человек честный. Он не предаст. И помни, что правда пусть и горькая лучше любой лжи.

Александр не сразу понял, что речь идёт об Аракчееве, но потом кивнул. Ему отчаянно хотелось покинуть комнату.

—Я долго ждал..- пробормотал он, а потом как будто бы очнувшись, поднял голову и посмотрев на сына, сухо бросил: Иди. Иди теперь..А нет, постой!

Он бросился к нему и перекрестил, что-то тихо прошептав, потом сказал: «Ну вот теперь иди..такой неласковый..»

Когда Александр вышел из комнаты, то к нему тут же подошла мать и взяв за руки, взволнованно спросила: ну что?

—Ему сон плохой приснился.

—Сон? Но он не ложился. Он всю ночь не спал!

Александр молчал. Он все равно не мог сказать ей..не знал, ЧТО может ей сказать. Ему хотелось скорее уйти. Уйти отсюда и вернуться к себе, закрывшись на все замки и так остаться..

—Саша, Нам нужно его оберегать..- великая княгиня прижала его руки к груди с выражением какой-то мрачной торжественности.- Столько злых людей вокруг! Ты понимаешь? А он доверчив..он так доверчив!

Александр смотрел на мать и думал невольно: Боже, как она все это выносит? Его выносит…постоянно..

Она поцеловала его и проводила к выходу, и все это время взгляд Александра невольно цеплялся за дверь соседней комнаты и ему казалось, что та откроется и выбежит отец, чтобы схватить его и что-то снова от него требовать. Но дверь была закрыта, никто не вышел и Александр с облегчением отправился к себе, надеясь, что все же сможет поспать ещё хотя бы час.

«Завтра коронация. Завтра все случится и он успокоится..нужно только ещё немного подождать..»

Уже ложась к себе в кровать и урываясь одеялом, он снова вспомнил слова отца про Аракчеева. И почувствовал внезапно нечто похожее на укол ревности.

«Он доверяет ему больше чем мне…но что такого в этом человеке..он ужасно груб и жесток. Он как дикое животное..как волк..да..волк..»