—Ну вот оно..началось..Гатчинская грязь полезла..- граф Зубов проводил глазами Аракчеева, который пронёсся мимо них и горько усмехнулся.

—А поди ж ты..ведёт себя как дома..наслышан я об этом человеке. Аракчеев. И ежели такой вот будет вместо нас с вами при государе..- вздохнул князь Головкин.

—Ну мы посмотрим, долго ли он тут пробудет.

—Вы это о ком, Платон Александрович?- улыбнулся Головкин.

Граф Зубов сделал вид, что вопроса не услышал.

—Алексей Андреевич!

Александр перегнулся через перила лестницы и посмотрел вниз. Он услышал Аракчеева и его брань прежде, чем увидел, и внезапно испытал радость. Он вспомнил сон..

—Ваше Высочество! Слава Богу! - Алексей бросился к нему, сияя, и с лица его мгновенно сошла вся злость. Оно приобрело то кроткое и почтительное выражение, которое так нравилось Александру и которое всегда вселяло в него уверенность.

—Алексей Андреевич,- с серьёзным и даже несколько трагическим лицом произнёс, вздёрнув подбородок.- Как хорошо, что вы здесь..идемте теперь к отцу. Он ждёт нас.

========== 22. ==========

***

Александр сидел в комнате жены и как мог старался ее утешить, а Елизавета плакала, уткнувшись ему в плечо. Она держалась на удивление стойко все эти три дня до похорон и вот теперь, под вечер, уединившись в своей комнате, дала всю волю горю. Александр, который эти дни с женой едва ли виделся, чувствовал себя немного виноватым, что оставил ее и все время проводил с отцом. Теперь он,видя ее слезы, такие искренние, как будто сам полнее начал ощущать горечь утраты, которую до конца и сам не сознавал все это время.

Утешитель выходил из него теперь неважный. К тому же..разве это он должен утешать ее, а не она его?

Гладя жену по волосам и чувствуя прерывистое и частое дыхание где-то возле шеи, он почему-то вот сейчас, в такой момент неподходящий, не нашёл ничего лучше….чем начать целовать и обнимать ее и при этом весьма недвусмысленно.

—Что ты делаешь?- услышал он недоуменный голос.

Она отстранитесь и нахмурилась, а Александр, сам смущённый этим странным порывом, поспешил перевести тему.

—Лизхен, не плач, пожалуйста! Все будет хорошо!

—Не будет..Я плачу не о смерти государыни. На это божья воля. Я плачу о том, что нас ждет теперь..ведь это так ужасно!

—О чем ты? - Он в недоумении посмотрел на нее при этом порадовавшись, что она хотя бы перестала плакать.

—Твой отец..Саша..разве он подходит для этой роли? Кто угодно, но только не он!

Александр отшатнулся, пораженный этим внезапным жарким выпадом и встал, глядя на жену. Его внезапно возникшее желание близости с ней рассеялось и он удивился, что ещё минуту назад мог думать, что это возможно.

—Лиза, что ты такое говоришь? Я ушам своим не верю..- он знал, что Лиза не слишком жалует его отца, но вообразить не мог, чтобы она могла сказать ему ТАКОЕ.

—Разве не ужасно было сегодня все это..на похоронах? Разве может человек в здравом уме делать вот такое? Ведь все, все были так потрясены! А разве ты, ты не был потрясён? Тебе это все приятно было видеть?

Александр молчал. Он старался не думать о церемонии и том, что произошло сегодня. Да, он в глубине души считал, что этот поступок отца странен, неуместен, но начал злиться на жену за то, что она вслух говорила теперь это все..с какою целью? Зачем? Чего она ждёт услышать?

—Прошу тебя, не говори об этом…мне это неприятно.

—Неужели ты совсем…не сомневался?- тихо произнесла она.

—На что ты намекаешь?- холодно спросил он.- Не должен ли был я, в обход совести, перешагнуть через отца и присвоить себе корону? Вот какого мнения ты, значит, обо мне..

—Но я совсем не это, Саша..- она смутилась и расстроенно покачала головой.-Куда ты?

Он ничего не ответил и вышел из ее спальни. Его обуревало раздражение и он боялся, что если продолжит этот разговор, то скажет нечто, что ее обидит сильно, а обижать Лизу он не хотел. И все же ее слова…они были произнесены, и он не мог перестать о них думать.

Александр тут же вспомнил вечер смерти императрицы и их разговор с отцом. О, это разговор! Он возвращался к нему вновь и вновь, и вызывая в памяти детали, старался удержать чувство, возникшее тогда..

Сначала прибыл Аракчеев и они были вместе у отца и тот так хорошо с ними говорил и в конце даже соединил их руки, сказав «будьте друзьями и помогайте мне!»

Помогайте мне! Как много значит эта фраза!

А когда он позже предложил Алексею, без всякой задней мысли, свою рубашку, чтобы переодеться..Какое искреннее смущение, восторг и радость, возникли на лице у Аракчеева, и Александр удивился, что лицо это вообще может иметь столь вдохновлённый вид. Это показалось ему трогательным.

«А он, оказывается, не чужд сентиментальных чувств…» - подумалось ему и в этот момент “гатчинский призрак” уже не казался ему столь грозным. Он нашел, что когда Аракчеев не хмурит лоб, не напрягает подбородок, не сдвигает брови, а лицо его выражает радость, он даже вполне приятен внешне. И голос у него по обыкновению, когда он не бранится , тихий, с легкой хрипотцой. Он этим голосом может быть какой-то девке шепчет ласковые слова..И Александр тут же устыдился, что ход его мыслей принял такую вот направленность и подумал, что это нехорошо, что он вечно все сводит к одному…

Каким-то непостижимым образом он сам, не взирая на мрачность событий дня чувствовал себя окрылённым, как будто в предвкушении чуда. А когда, проводив Аракчеева, вновь вернулся в кабинет к отцу, то между ними состоялся откровенный разговор и никогда ещё Александр не чувствовал от отца такого…Самая нежная благодарность и воодушевление соседствовало в нем с искренней печалью. Тот был одновременно в большом горе и бесконечно счастлив, и даже эти противоречивые казалось чувства в тот момент переплетались в нем гармонично.

«Нам столько предстоит теперь сделать!»- воскликнул он и это «нам» растрогало Александра и кончилось тем,что Павел расцеловал его, даже прослезившись.

«Ты будешь мне опорой..- и добавил тот, глядя на него с какой-то надеждой.- Теперь все иначе будет.»

В это «иначе» отец вложил какой-то особый смысл, как показалось Александру. «Иначе» означало не только в государственных делах, иначе должно было стать ВСЕ между ними. Кажется, отец ясно давал ему понять, что прежнему отчуждению между ними должен наступить конец и никогда и ничего Александр не желал так сильно…по крайней мере так ему казалось в тот момент.

«Ах ну зачем он сегодня устроил эту жуткую мистерию с перезахоронение Петра..- с досадой думал он теперь.- Ведь все так было хорошо! А Лизхен права…это было жутко. И граф Орлов, который нёс корону..зачем все это, если сам он говорит, что надо отринуть прошлое и все плохое и заново начать?»

Александр снова подумал о жене и вновь ощутил это раздражение. Она сидела там и плакала, и с ним говорила как будто бы с укором. А ведь он действительно подумал в тот момент, что может быть и для них двоих теперь..могло что-то измениться. Стоило бы сделать ему ещё одну попытку..теперь даже мысль о ребёнке не казалась ему такой пугающей.

«А она взяла и все испортила..- мрачно подумал он. - Я не сомневался..а она погрузила меня теперь в сомнения..Зачем?»

***

Граф Салтыков вынужден был прервать молчание характерным покашливанием. Павел уже больше минуты сидел, уставившись куда-то в стену позади него, и как будто выпав совершенно из реальности. Они сидели вдвоём в его покоях в Зимнем дворце. Павел упорно отказывался занимать кабинет матери и посетителей принимал не в тронном зале, который всегда использовался для этих целей, а у себя в крыле. Он даже высказывал желание до коронации оставаться в Гатчинском дворце, но Николай Иванович и Александр убедили его в необходимости,как законного наследника, быть в Петербурге, там где и место императору. Они и теперь говорили о планах переезда, которые Павел надеялся воплотить со временем в строительстве нового замка в Петербурге.

На вопрос,чем не угодил ему Зимний дворец, который столько лет уже резиденция монархов, Павел ответил: «здесь слишком..женский дух..»