- Как я давно тебя не видела! - обрадовалась Лариса.

  Нюра смотрела на нее в замешательстве.

   - Как ты поживаешь, Нюрочка?

  И не дав и рта раскрыть своей знакомой, Лариска продолжила:

   -А я вот к портнихе иду. Платье шью новое. Нам с мамой прямо из Германии ткань привезли. Такая прелестная! А еще, смотри, туфельки тоже, новенькие, немецкие. А? Как тебе? - щебетала Лариса, хвастаясь своими новинками. - Правда, они чудесные? - она захл ёбывалась от восторга и собственной неотразимости. - А ты что? Как? Эх, Нюра, Нюрочка... - Лариса оглядела свою одноклассницу с ног до головы, и выцветшее Нюрино платье, видимо, очень разочаровало нарядную девушку.

   - Скажу тебе по секрету, - она взяла Нюру под руку и не спеша пошла вдоль домов, - надо уметь приспосабливаться, - тут она уже снизила свой голос до шепота. - Чтобы хорошо жить, нужно иногда хорошо поклониться.

   Нюра вырвалась из Ларискиных рук.

   - Да, да... - упрямо настаивала Лариса. - К тому же, немцы - вполне культурные люди, они нам несут нам только хорошее...

   - Что? - Нюра задохнулась от возмущения.

   - Что тебя так удивляет? - Лариса умильно закатила глаза. - Так и есть, - она качала взбитыми локонами. - Ах, ну что я зря время трачу... - девушка капризно махнула рукой. - Живи, как хочешь.

  Она взглянула на Нюру свысока.

   - Мы вот скоро в Германию поедем, Отто отпуск дают. А вы тут все... - она запнулась.

  Нюра не желала больше её выслушивать и повернулась, чтобы уйти.

   - Эй, эй, подожди... - Лариса засеменила следом. - Нюра, я же помню, как ты мне списывать всегда в школе давала. А я хорошего не забываю. Ну, послушай, Нюр, ну, я же вижу, что вы плохо живете, ну, приходи сегодня к моему дому, я тебе банку сгущёнки вынесу...

   - Дура ты, - с жалостью произнесла Нюра и резко шагнула прочь.

   Военнопленные, работавшие при комендатуре, носили дрова для печек. Погода испортилась. Завывал холодный ветер, весь день шёл дождь, в помещениях было сыро и знобко.

   Нюра аккуратно сложила поленья в печь. Прикрыла дверцу. Ну всё, здесь она свою работу выполнила.

   А через пару часов, когда комендант пришел уже на свое рабочее место, и была затоплена печь, в комендатуре раздался взрыв. Картотека военнопленных была полностью уничтожена.

   Допрос происходил в серой неуютной комнате. Стол, два стула - вот и вся обстановка. На одном из стульев сидела Нюра. Напротив - невозмутимый русскоговорящий немецкий офицер. За спиной девушки - его помощник.

  Нюра так и не успела закончить работу. За ней пришли быстро. Вот теперь и она оказалась в той самой тюрьме, предварилке, откуда помогала бежать партизанам, забирая их паспорта из стола коменданта.

   - В чем состоит ваша работа? - сурово спросил немец.

   - Убираю кабинеты, выбрасываю мусор, ношу дрова для печек.

   - Подробно опишите ваши действия по уборке?

  Нюра озадаченно взглянула на офицера.

   - В ведро наливаю воды, мою пол...

   - Как убираете мусор? - прервал он ее.

   - Освобождаю урны от мусора, выношу ведро с мусором во двор, стелю бумагу в урны...

   - Зачем стелите бумагу?

   - Так ведь, чтоб не высыпался мусор... если мелкий какой...

   - Кто приносит дрова?

   - Я.

   - Сегодня кто принес дрова?

   - Я.

   - Что делаете после уборки в кабинете коменданта?

   -Ухожу убирать офицерские комнаты в соседнем доме.

   - Кто кладет в печь дрова?

   - Я.

   - Кто сегодня положил дрова в печь?

   - Я.

  Офицер уставился цепким взглядом на Нюру.

   - Вам кто-то помогал принести сегодня дрова?

   - Нет. Я сама.

   - Я еще раз спрашиваю, кто принес дрова? - офицер терял терпение.

   - Я, - Нюра не мигая смотрела на следователя.

  И не заметила действий его помощника. А он крепко надавил ей на плечи. И через мгновение Нюра почувствовала резкую, жалящую, невыносимую боль в левой руке. И потеряла сознание.

   Когда Нюра очнулась, первое, что она увидела, это были Витькины глаза. Близко-близко. И были они полны тревоги.

   - Витя?.. - залепетала она, не совсем понимая, где они находятся. Нюра огляделась и хотела приподняться с вороха соломы, на которой лежала. Недавняя рана напомнила о себе жгучей болью. Нюра посмотрела на багровую язву с черными лохмотьями кожи по краям, пошевелила рукой и сморщилась от боли.

   - На, держи, - к Нюре подошла черноволосая девушка, узница этой же тюремной камеры, и протянула маленькую серую шапочку. - Рану нужно промыть. Приложи пока это, она в моче.