В последнее фразе четко прослеживались металлические нотки. Видимо отец уже успел свести тесное знакомство с отделом внутренней безопасности и был крайне ими не доволен. Он аккуратно похлопал меня по руке.

— Ничего, Янни, мне и не такие проблемы доводилось решать. А сейчас я вынужден пригласить этого настырного выскочку, иначе он никогда не оставит нас в покое.

***

— Я не помню.

Это был уже надцатый ответ на однотипные вопросы военного следователя. Настырный таннориец зеленовато-розовой психоделической окраски отличался крайней скрупулёзностью и непробиваемым упрямством. Одетый в что-то похожее на плащ-палатку с отличительными знаками военного флота, он больше всего напоминал мне креветку. Наверное, из-за многочисленных беспрестанно шевелящихся щупалец впереди грузного тела. Многие гуманоидные расы находят внешний вид таннорийцев крайне отталкивающим. Мне же по долгу службы приходилось сталкиваться с ними достаточно часто. Стоило только вспомнить нашего кока и его любимый рацион, как внутренности сворачивались в узел. Нет, до нормального их восприятия мне ещё далеко. Тут-то отцовская выучка пришлась как нельзя кстати.

— Но все же, что-то вы должны помнить. — Исправно тарабанить горловой коммуникатор сержанта Шархи Воша. — По вашим словам, последнее что вы помните, это как на корабль пришельцев с которыми вы вступили в контакт напал корабль представителей их же народа. Как вы считаете, что могло подвигнуть их к этому?

— Это и для меня тайна. Все что я знаю, это то, о чем договаривался с ними адмирал Тарсон. То, что он счел нужным мне рассказал, не более того. Какое было реальное положение вещей мне неизвестно. Согласно моим наблюдениям, кувани Ашантай не нуждался ни в какой помощи, более того куон Тарришь сразу отказался от помощи и поддержки. Я предположила, что экипаж судна «Зарташь» изначально имел враждебные цели по отношению к своим соотечественникам, но из-за поломки корабля и нахождения судна кувани в туманности, кун воспользовался нашими возможностями для поиска своей цели. Он намеренно ввел нас в заблуждение и изначально не планировал ничего давать в обмен на помощь. К сожалению мои воспоминания не восстановились, и я сама теряюсь в догадках о том, что было дальше. Помню только, что было очень больно.

Я отдышалась. Такая длинная тирада сильно вымотала меня, даже не смотря на частые перерывы. Рассудив, что военным не стоит знать о том какие манипуляции проделал со мной Ашантай, сослалась на мнимую амнезию из-за ранения. Не знаю, что мог им поведать Каюдзава. Возможно, он также ничего не сказал. Он никогда не был особенно болтливым. Очень надеюсь, его не подвергли пыткам. Но выставлять на показ то, что инопланетяне оставили нас в живых даже после того как узнали о подставе с нашей стороны, у меня также нет желания. Допросить меня с использованием детектора лжи или других не столь чистых методов они не имели права, только с позволения правителей Рейменэи. А они его никогда не дадут. Замкнутый круг. И сержант это прекрасно понимал, поэтому и пытался найти хоть какие-то несостыковки, тем самым выведя меня на чистую воду. Вот только их не было. Сейчас я говорила чистую правду. Подумаешь, немного слукавила и смолчала — это же не ложь. Все же исключительно ради себя любимой — уж больно не хотелось весь остаток жизни провести под замком в качестве подопытной крысы на неизвестном закрытом сверхсекретном объекте.

— И последний вопрос. — Сержант Вош поджал мелкие щупальца, что означало удрученность. Видимо испепеляющий взгляд моего отца, заметившего мою изможденность, подсказал ему что пора заканчивать. — Откуда у вас этот браслет? Судя по нашим данным, он имеет крайне интересное излучение. А состав его материала не поддается анализу.

Браслет? Что за браслет? Стараясь ничем не выдать свое удивление, я судорожно размышляла над ответом. Я медленно посмотрела на свою правую руку. Как я помнила, отец держал меня за левую и на ней явно ничего подобного не было.

Все было так, как сказал сержант Вош. На моем запястье действительно болталось великоватое для моей руки украшение. Достаточно грубо сделанное и абсолютно не в моем вкусе. Золотой ободок был жесткий и шириной приблизительно в четыре пальца. Сама бы я в жизни не одела подобную безвкусицу. К тому же, из-за болезни ношение украшений мне было противопоказано. И самое главное — я понятия не имела каким образом этот браслет оказался на мне.

— Можно сказать, что это родовая реликвия. — Я старалась сделать так, чтобы мои слова звучали как можно убедительнее, безэмоционально бросила я. — Это одна из немногих вещей, что досталась мне в наследство. Носить ее я не могла, но взяла с собой на удачу. Простите сержант, но я очень устала…

— Да-да, конечно госпожа Ле Соллиар. Отдыхайте и обязательно набирайтесь сил. Вскоре мы продолжим нашу увлекательную беседу.

— Позвольте проводить вас, сержант. — Папа решительно поднялся, стремясь как можно быстрее закончить эту неприятную во всех смыслах встречу.

Последняя фраза таннорийца не прибавила мне энтузиазма. Наоборот после этого выматывающего допроса мне не хотелось никого видеть. К груди подступила тошнота. Боги, сколько лжи и танцев на лезвии ножа! И все это со своим собственным начальством…

Дверь отворилась вновь, пропуская отца назад. Как только представилась возможность он сразу покинул пост возле обзорного окна. Папа подошёл к моему ложу и помог опустить его, чтобы я могла удобнее лечь.

— Ты действительно ничего не помнишь? — Конечно же в покое медсестры все было прекрасно слышно. Он знал меня как никто другой, и мог мгновенно определить, когда я лгу. Удостоив меня острым, внимательным взглядом, продолжил: — Если не хочешь не говори.

Он знаками показал мне, что у нашего разговора практически наверняка есть слушатели.

— Я не знаю папа. Это все так смутно и неясно. Ничего отчётливо вспомнить не получается сколько ни стараюсь.

— Не расстраивайся девочка моя, доктор говорит, что воспоминания могут вернуться со временем. А пока отдохни. Обо всем остальном мы поговорим потом.

Отец нежно поцеловал меня в лоб и вышел, а я действительно быстро провалилась в целебный сон, стараясь ни о чем не думать.

Я устало упала в кресло. Сегодняшняя тренировка была действительно выматывающей. Отдышавшись, тщательно промокнула набежавший пот с лица. Прошло уже полгода с тех пор как я очнулась. Полгода напряжённой работы над восстановлением своих былых возможностей. Но даже не смотря на выматывающую до зубовного скрежет реабилитацию, я до сих пор все ещё не могу нормально двигаться. Мои мышцы были вялыми как у пятилетнего ребенка, хотя и он сейчас будет сильнее меня. Однако, я уверенно набирала вес, уже не напоминая жертву концлагеря. Личный врач нашей семьи не мог нарадоваться моим успехам. Особенно учитывая то, что болезнь, пожирающая меня заживо, вдруг сама по себе остановилась. Нет, моя кожа оставалась все такой же уродливой и покрытой язвами, но теперь они начали очень медленно и едва заметно подживать. Медицинское чудо, которому я могла найти только одно объяснение. Ашантай и его загадочный ритуал.

Все это время я продолжала поддерживать легенду о моей «амнезии» и каждый день неизменно возвращалась мыслями к тому что случилось на кишанском корабле. Что кувани сделал тогда со мной? А главное — зачем и почему? Эти вопросы я неизменно задавала ему во сне. Он что-то отвечал своим бархатистым голосом, но на утро мне ничего не удавалось вспомнить из нашего разговора.

Да, кувани являлся в мои сны с завидным постоянством. До этого мне не доводилось столь часто видеть вещие сны. Сомнений в том, что мои видения тесно связаны с вероятными событиями в будущем у меня почему-то не возникало. Жаль, что никак не удавалось уловить их суть или хотя бы целиком запомнить. Но пока эти видения были слишком размыты, я решила никого не ставить о них в известность. Скорее всего, напророченные события наступят еще не скоро.