Часть 1. Безликие в масках.

Я встретил путника; он шёл из стран далёких

И мне сказал: вдали, где вечность сторожит

Пустыни тишину, среди песков глубоких

Обломок статуи распавшейся лежит.

Перси Биши Шелли «Озимандия»

Глава 1.

Ночное дежурство, как обычно, выдалось до крайности скучным. Конечно, это лишь способствовало моим дополнительным занятиям по космической инженерии и проектированию. Но иногда, в такие моменты, хотелось отвлечься от повседневной рутины.

На мостике я была одна. Хотя, как одна? Со мной был еще сержант Стаховски — парень двадцати восьми лет отроду, метис по происхождению. Невзирая на то, что сержант давным-давно вышел из подросткового возраста, он сейчас активно резался во Флаинг Бетл. Неплохой способ для борьбы со сном и самая подходящая игра для пилота. От этого занятия Стаховски могла отвлечь разве что красная тревога. И то, не факт.

На это его увлечение я посматривала неодобрительно, но молчала. Сама придавалась неуставным делам, лишь иногда поглядывая на управляющую консоль и радар.

Время тянулось ужасающе медленно, подобно улитке, ползущей по стволу дерева. Так же неторопливо и неотвратимо. Проецирующие окружающее пространство экраны были заполнены проплывающими мимо алмазными точками звезд, неизменными, как и миллионы лет назад. Лишь вид на Актруз привносил изменение в монотонный звездный ландшафт. Планета была маленькой, третьего класса, и очень малопригодной для жизни. Около нее мы несли службу и совершали патрулирование близлежащего космического пространства кажется уже целую вечность. Это по моим меркам, но для обычных жителей нашей части галактики все не так критично.

Отбарабанив короткую дробь по подлокотнику, прикрыла воспаленные глаза. Нужно немного передохнуть. Слишком долго смотреть на экраны, пусть и со сниженной яркостью, было для меня чревато. В голове тут же завертелись непрошенные мысли и воспоминания.

Наше судно дрейфовало на орбите Актруза вот уже второй месяц по межгалактическому времени. Команда недоумевала, зачем Верховное главнокомандование направило нас сюда. Официальная версия звучала приблизительно как: «…для борьбы с мятежными элементами и охраны внешних границ Федерации…». Но эта причина выглядела слишком неправдоподобно. Космические пираты, контрабандисты, прочая подобная им братия часто встречалась на космических просторах, но преимущественно возле основных торговых путей. На самом деле я считала, что нас отправили сюда в ссылку. Как самый нелепый экипаж со времен начала межзвездных полетов.

Да, без слез на такую команду и не взглянешь. Капитан Марвешь — хронический пьяница и самодур, страдающий нарциссизмом и безграничной верой в свою правоту. Коммандер или по старинке старпом — инвалид-доходяга, больная неизлечимой болезнью на последней стадии, которая вот-вот должна отбросить коньки. Первый пилот, лейтенант Каюдзава — наполовину японец, подверженный приступам ярости и немотивированной агрессии. Главный медик — лейтенант-коммандер О`Шенри — заядлый экспериментатор, что зачастую, не очень хорошо отражается на здоровье экипажа. Причем, главврач зачастую вступает в преступный сговор с нашим коком — крайне азартным таннорийцем[1] сержантом Пекли — и тогда наступает просто сущий апокалипсис. Главный инженер — лейтенант Швейк в целом неплохой парень, но ужасный лентяй и проходимец, а также любитель провести вечерок в компании очаровательных леди. Просто пошесть для женской части экипажа.

И подобную эпатажную характеристику можно дать почти каждому члену нашей разношёрстной команды. Но, несмотря на их многочисленные недостатки, за два года нашей совместной службы я достаточно сильно привязалась к этим нестандартным и порой странным индивидуумам. Даже к капитану, хотя сама категорически не одобряю чрезмерную любовь к горячительному. И это невзирая на то, что за глаза мне называют грымзой. А порой и гюрзой, на что я не могу ничего возразить. Столь нелицеприятное прозвище досталось мне из-за моей большой любви к правилам. Хотя это и не совсем точно описывает мое положение. Я неизменно и в любой ситуации следовала своему золотому правилу: «Всегда придерживайся кодекса чести офицера». Так было проще объяснять свои решения и держать дистанцию с экипажем, избегая тесных контактов и привязанностей. Буквоедов никто не любит, особенно на корабле, кишащем разношерстным космическим сбродом.

Благодаря этому я стала местной страшилкой, но так на судне можно было вполне спокойно существовать без риска заработать ножевое ранение в спину во время спонтанной потасовки в пищевом блоке. Однако в последнее время поддерживать собственный покой становилось все труднее.

Я залюбовалась повернутым к борту крейсера западным полушарием Актруза. Все же удивительно красивая планета. Хоть и с азотистой, непригодной для человека, как и многих других инопланетян, атмосферой. Однако, кое-какая жизнь на ней присутствовала. В огромных морях встречаются разнообразные виды водорослей и примитивные моллюски. Скалы покрывают первые мхи и лишайники. Но заправляют балом в этом мире именно колонии бактерий. Здесь насчитано более полутора триллиона их разновидностей и это далеко не предел. Именно благодаря деятельности бактерий планета приобрела странный фиолетово-сиреневый цвет. Здесь фиолетовое все: земля, вода, горы, водоросли и моллюски. Даже небо и облака отдают легкой сиренью. А с космоса зрелище поистине редкостное. Порывы ветра рвут редкие перистые облака, прихотливо завивая их, тем самым создавая невиданный шёлковый узор на аметистовом тле. При таких условиях восход местного красного гиганта вообще неподражаем. Жаль, что этой красотой можно любоваться лишь издали.

Тихо вздохнув, достала из кармана небольшой медальон с прихотливо выполненной цепочкой. В сознании вспыхнул родной отцовский образ. Интересно как он там сейчас? О чем думает? Что делает? Скучает? Или все же начал свою жизнь с чистого листа, как я и советовала в последнем послании? Эти вопросы неустанно крутились в голове, не давая покоя и заставляя нервно постукивать пальцами в перчатках по приборной панели. В любом случае, он дал мне свободу выбора и уважая его соблюдал полное радиомолчание. Не представляю, скольких усилий это ему стоило.

Когда я высказала свое желание пойти во флот отец был против. Он утверждал, что при моем заболевании важно избегать перенагрузок, которыми столь щедро гиперпространство. Я же хотела увидеть мир. И не важно, что подобное путешествие могло сократить мне жизнь. По прогнозам врачей, она и так была короче некуда. В конце концов, отец сдался под напором моих аргументов и энтузиазма. Я была счастлива, так как абсолютно не хотела встречать свою кончину на больничной койке. Подозреваю, отец согласился на эту авантюру только из желания видеть мою радостную улыбку. В последние годы повод улыбаться мне выпадал нечасто.

И вот теперь я здесь. Кружу подле этой в чем-то прекрасной, а в чем-то ужасающей планеты. Зная, что до конца мне осталось около четырех месяцев. Я пытаюсь гнать от себя панические мысли, примирив их с неизбежным, но боль с каждым днем становится все сильнее не давая впасть в летаргическое забытье. Если честно, я даже благодарна ей за это. Только боль принуждает меня встречать каждый новый день, как бы говоря: «Эй, ты еще жива! Так что пользуйся моментом!». Вот только работать с этой коварной подругой тяжело, а обезболивающие действуют на меня все слабее.

Однако, не смотря на все обстоятельства, во мне все еще было живо ожидание. Наверное, для многих мое желание покажется странным, но в последние дни жизни я хотела бы поучаствовать в Приключении. Именно так, с большой буквы. Хоть таким незатейливым образом оставить о себе след. Это вот нелогичное ожидание Приключения и заставило меня отправиться на флот. Ну, кто же откажется от своей единственной мечты? Конечно, после мечты снова стать здоровой. Но веру в подобное чудо я уже практически утратила. А вот настоящее приключения еще вполне смогу повстречать.