— Будь повежливее, разговаривая со мной, — прошипел Влодек, русый сухощавый мужчина. — Иначе может заговорить оружие.

— Ну, и? Уже говорило ваше оружие, когда вы напали на наш корабль. Понравилось? — с интересом спросил Герендил. — Сейчас ты пытаешься угрожать, имея воинов меньше, чем у меня, это во-первых. Во-вторых, делаешь это в столице королевства, во время проведения ежегодного королевского бала.

— Как к этому отнесется Его Величество? — продолжил баронет. — Ты, вообще, способен здраво мыслить? Или для тебя это не доступно?

Влодек вспыхнул, схватился за рукоять своего меча, но чудом сдержался и не обнажил оружие. Немного постояв, прожигая ненавидящим взглядом Герендила, он дал отмашку своим людям и они молча скользнули в проулок. Остаток дороги прошел без происшествий. С нашими людьми и имуществом в харчевне все было в порядке. Выставив усиленную охрану, мы спокойно переночевали и уже на следующий день убыли в порт. У Блума все было на контроле, провизия и свежая вода загружена, корабль осмотрен, матросы и воины собраны и готовы к выдвижению.

Несмотря на горячие просьбы сестры остаться в столице хотя бы еще на несколько дней, было принято решение уходить домой. Герендил и Элдор посчитали опасным оставаться в Волине дольше необходимого. Маршрут выбрали по Варне, тот же, по которому дошли до столицы. По Хете единогласно решили не спускаться, так как пришлось бы идти через земли баронства Кравос, а это — неоправданный риск.

Сняться с якоря и выйти из порта получилось лишь в полдень. Сиарис с Беатой провожали тоскливыми взглядами удаляющиеся стены столицы. А вот у Герендила и Элдора во всем облике сквозило нешуточное облегчение. В первый день, из-за позднего начала похода, получилось пройти не очень много.

Когда солнце стало клониться к горизонту, Блум с Элдором выбрали место для ночной стоянки. Герендил решение утвердил. Быстро развернув лагерь и выставив привычное для этого похода охранение, дворяне дали людям отдохнуть. Не задействованные на постах и в секретах воины вместе с матросами занимались своими делами.

Мы с Беатой тоже смогли улучшить момент и устроить свидание. Вернувшись в лагерь, девушка ушла к своей хозяйке, а я привел себя в порядок и заступил на пост. Без проблем отстояв свою смену до четырех утра, рухнул на подготовленную лежанку и моментально вырубился. Ночевать я лег, как и остальные бойцы, в доспехе. Снял только шлем с подшлемником, поножи, наручи и пояс с оружием.

Разбудил меня шум боя. Еще не до конца проснувшись, я на автомате вскочил, опоясался, надел подшлемник, шлем и выхватил из ножен шашку. Сулицы, поножи и наручи оставил на земле. Некогда! Показалось, что я совсем не спал, солнце только начало разгонять утренний сумрак. Вокруг царил какой-то ад. Я быстро осмотрелся. Нападающие и наши воины смешались и рубились между собой по всему лагерю. То там, то здесь валялись трупы в цветах Аристи и Кравоса. Кравос! Снова эти подонки!

Много я рассмотреть не успел. Увидел, что наши безоружные матросы лезут на струг, преследуемые воинами противника. Те, кто уже забрался на корабль и успели вооружиться, прикрывали пытающихся найти спасение на струге товарищей. Увидел яростно отбивающихся от численно превосходящих противников Герендила и Элдора. Увидел окруженных у палатки баронеты Дарса и Славена, которые с помощью нескольких товарищей сдерживали атаку кравосцев.

Большего увидеть я не успел. На меня выскочил вражеский мечник. Его напор был так велик, что мне пришлось сделать несколько шагов назад, парируя скатами[65] нехитрые, но мощные косые удары.

Также приходилось уделять внимание тому, чтобы не споткнуться о многочисленные разбросанные на земле вещи и трупы. Сбив первый натиск и отведя очередной диагональный удар, я провел простую контратаку, неожиданно легко разрубив противнику ключицу, пропустившему стандартную для меня ответку.

Я собирался добить упавшего на землю врага, но неожиданно получил сильный и болезненный удар в спину. По инерции шагнув вперед, я резко развернулся. Напротив меня стоял ошарашенный копейщик. По-видимому, он ожидал, что я, после его удара, буду наколот на копье, как жук на булавку энтомолога. Но доспех меня в очередной раз спас.

Не давая ему опомниться, я левой рукой отвел копье в сторону и изо всех сил дернул на себя. Тут же молнией проскочил мимо кравосца, делая рез на его шее. Сзади раздалось мерзкое булькающее клокотание. Обернуться для оценки ситуации я не успел, на меня уже насели новые враги. Два невысоких воина, вооруженных короткими топорами, толково попытались реализовать свое численное преимущество, окружая меня с двух сторон.

Но у меня был свой козырь, — больший боевой радиус. Я мог поражать противника на более дальнем расстоянии. Моя шашка была длинней их топоров, и я незамедлительно этим воспользовался. Помогло и то, что они оказались медленнее меня. Три движения! Один: «отножным» ударом снизу вверх и влево, сделал глубокий рез вооруженной руки первого противника. Два: «засечным» ударом сверху вниз и вправо, отрубил кисть вооруженной руки второго противника. Три: мощным «загребным»[66] ударом смахнул голову первому раненому противнику.

Секундная передышка и я слышу крик: «На помощь!», это кричал Славен. Оборачиваюсь на крик и вижу ужасную ситуацию: наши воины у женской палатки перебиты, Сиарис и Беату за руки тащат к лесу, где видно Влодека в окружении нескольких воинов. Славен остался один, и он не может пробиться на помощь, его отжимают от девушек два кравосца. Я похолодел от представшей перед моими глазами картины.

— Стоять, суки! — заорал и рванул к девчатам.

Наверное, я зря привлек внимание противника, но гнев и страх за плененных девушек мешали рационально мыслить. Мне навстречу развернулись двое воинов, из числа уводивших к лесу Сиарис и Беату. Я сделал резкий укол в грудь ближайшего противника, но тут же получил рубящий удар по правой руке от его товарища.

Чтобы спасти руку, я отпустил рукоять шашки торчавшей из груди кравосца и отпрыгнул назад. Пока товарищ убитого делал новый широкий замах, я успел выхватить вакидзаси и нанес встречный удар по его кисти, сжимавшей меч. Меч, вместе с большим пальцем, полетел мне под ноги. Не останавливаясь, я проскочил мимо обезоруженного противника, легко располовинив его шею.

В три прыжка я нагнал группу кравосцев с пленницами. Воин, державший Беату с побелевшим от страха лицом, толкнул девушку прямо мне в руки. Я отвел клинок в сторону и левой рукой подхватил упавшую мне на грудь Беату. Тут же что-то ударило мне в грудь. Я глянул вниз. Нет!!! Из груди моей девушки торчал клинок, упираясь в пластины моего доспеха. Нееет!!!

Я со страхом вскинул взгляд на лицо Беаты, но успел лишь увидеть обрушивающийся сверху меч. Кровь девушки обильно плеснула мне в лицо, а меч из ее груди исчез, чтобы через секунду воткнуться мне в маску бацинета. Остриё лезвия оказалось тоньше «волчьих ребер», и воткнулось мне в левую щеку, соскальзывая по верхней челюсти и кроша зубы. И только круто расширяющаяся от острия ширина клинка спасла мне жизнь. Меч уперся в решетку шлема, а я рухнул на землю.

Повезло мне и еще раз. Пораженного в голову и залитого кровью, меня посчитали трупом. Пролежал на земле я всего несколько мгновений. Жестокая боль потери, всепоглощающая ярость, страх потерять еще и Сиарис, пружиной подбросила меня на ноги.

— Рррааааа!!! — я взревел, снова бросаясь на воинов, схвативших баронету. Они уже дотащили ее до Влодека, который стоял в окружении нескольких копейщиков. Гнев затуманил мой мозг, боль отошла куда-то на второй план. Дальше я помню бой очень смутно, наверное, больше действовал на рефлексах и подсознании, пока не потерял сознание. Скорее всего, от потери крови. Что происходило дальше, мне рассказывал Сток, один из немногих наших выживших воинов.

Очнулся я на палубе «Жемчужины», которая под парусом подходила к замковой гавани Аристи. Рядом сидел Сток, бледный от ран и усталости, с перемотанной какими-то тряпками грудью. Увидев, что я очнулся, он позвал капитана Тессена.