«Я всё сделал правильно!» — прошепелявил он с трудом.

Гримасы президентов тянули к нему свои одутловатые лица. Один из них больно схватил его за шиворот и опрокинул на спину. Они пытались ему что-то сказать, но тщетно. По губам читать Айсберг не умел.

— Я…н-не слышу. — пытался ответить им оглушённый, сла́бо улыбаясь.

— Ты всё сделал правильно.

Из-за спин уродов вышла девушка, одетая как сталкер-одиночка. Похожий костюм был и у него когда-то давным давно. Только на ней он сидел гораздо лучше, чем у него. Вместо левого глаза у неё зиял чёрный провал. Рыжие волосы, стянутые в тугой хвост, свисали с груди.

— Я…

— Не говори ничего!

Она дотронулась щекой до его разбитых в кровь губ. А её холодные руки взяли его руки. Айсберг подался навстречу Матери, опутанную тонкими проводами, и рывком разорвал их.

Интенсивная пальба закончилась мощным взрывом в полукилометре от него. Идущий вразвалку Азим несказанно удивился этому. Северная Зона представлялась ему тихим местечком, и тут такой «бум». Заинтригованный, афроамериканец киевского разлива опустошил вторую бутылку, заспешил к месту происшествия. Он хотел проверить все предполагаемые точки, где мог появиться Грешник. Уж не эту бойню он устроил? Там, где бродит бешеный наёмник Синдиката, редко бывает спокойно.

Если бы не выстрелы, Азим повернул в другом направлении. На северо-запад, туда, где в зелени затерялись населённые пункты. Конечно, логика так себе, однако отребье Зоны обожало промышлять в подобных развалинах. Усов, Красное, хутора. Трель автоматического оружия заставила следопыта поменять приоритеты. Похоже, не напрасно. Так даже проще. Грешник мог погибнуть или получить ранение. А снять скальп с татухой вообще не проблема. Главное, чтобы взрывом не разнесло тело клиента.

Планы его снова поменялись, когда до ковыляющего Азима докатились звуки ломающихся веток. Некто шумный ломился не разбирая дороги по редколесью. Киллер присел, сплёвывая жёлтую после дрянной водки слюну, взял на изготовку автомат.

Спустя десять секунд из-за деревьев показался человек. На правом рукаве у него белела повязка, мокрая от крови. Камуфлированная бандана сползла на затылок, обнажая лысоватый череп. Похоже, ходоку досталось, раз в спешке покидал поле боя. Присмотревшись, Азим узнал его.

Человек Рыбака. Гук. Подонок и расист. Азима он всегда недолюбливал.

Зря.

Недолго думая, темнокожий сталкер вышел к проводнику из укрытия.

На грязном лице Гука отразилась растерянность. Старый друг знатно побледнел, когда высокая тень афроамериканца накрыла тропинку отступления.

— Привет, Гук! — скомандовал лениво сталкер, качнув автоматом, чей ствол смотрел в ноги раненому.

— Мля… Азим, я едва не нагадил в штаны. Что ты здесь делаешь? — охнул бывший компаньон.

— Гуляю. А ты?

— Сопровождал группу «Чести» на Север. Да попал в засаду. Почти всех положили. Я едва свалил.

— Ты сбежал с поля боя? — цыркнул через зубы Азим.

— Спасал свой бледнолицый зад. Слушай, давай вместе свалим отсюда. Я заплачу. Щедро заплачу.

По интонации голоса Азим понял, что Гук струсил. Вон как поджилки трясутся. Так только женщины делают.

— Не обманешь?

— Богом клянусь.

Ага, а как же, клянётся. Лживая свинья его постоянно закладывала боссу.

— Ладно.

Азим опустил автомат. Гук не врал на этот раз, однако темнокожий бродяга давно решил судьбу человек Рыбака. Мгновенно для своего телосложения он сократил расстояние, и прямым джебом ударил «друга» в нос. Тот отшатнулся, засопел, взялся за разбитое лицо. Чернокожий убийца крякнул, схватил мужика за горло мощными ручищами:

— Ты лживая гнида, Гук. Трусливый человек. Сдохни.

Гримаса отчаяния замерла на окровавленном лице Гука. Резким движением Азим сломал трусу шею без сожаления и раскаяния. Он постоял немного, около дёргающегося в агонии тела, проводил взглядом летящего на паутинке паучка и неторопливо зашагал вперёд куда-то на север.

1.

Правый глаз с чернотой выплыл из тени вместе большой пластиковой лоханью. Девушка с трудом несла её, судя по напряжённому лицу. В посудине плескалась вода. От неё подымался пар. Грешник притворился спящим, когда незнакомка поставила лохань на пол и шагнула к нему. Он почему-то побаивался её упорного взгляда. В нём плескалась бездна.

Её горячая ладонь легла ему на лоб. Наёмник не шевелился, притворился спящим овощем. Он не хотел, чтобы хозяйка комнаты рассекретила его подглядывания, несмотря на то, что фактически заменяла сиделку. Это она кормила пациента с ложечки, подтирала ему зад и натирала грудь едким средством. И бинты, видимо, меняла тоже она. Деда он видел всего дважды: когда очнулся утром, и ближе к вечеру. Старик тыкал в лицо пинцетом и бормотал на украинском мудрёные проклятия. Ослабевший Грешник не слушал его. Когда голову сдавливает невидимая сила, сложно сосредоточиться.

Кажется, теперь он возвращался в норму. Если не брать в расчёт немоту и разбитый паралич, приковавший его к топчану, он стал соображать. Понемногу возвращалась и память. Но наёмник не мог думать ни о чём другом, кроме как о жуткой девочке рядом. Кто она? Неужели искупление за его грехи? Сложный вопрос.

Горячее женское дыхание обдало Грешника. Кажется, хозяйка рассматривала его, будто любовалась проделанной работой. От этой мысли стало не по себе. Он не хотел выглядеть поленом, безвольным и жалким. Только не в её жутких глазах.

Грешник облегчённо вздохнул, когда девушка отстранилась и направилась на кухню.

«Трус», — подумал мрачно Айсберг, приоткрывая веки.

До него донёсся плеск воды. Он скосил взгляд в ту сторону, где над бадьёй колдовала девчонка, и ахнул. Она раздевалась. Хозяйка стянула с себя холщовую рубашку с длинным рукавом. Обнажились широкие, мужицкие плечи. Рыжий хвост упал ей на спину, прикрыв белую шею. Затем девушка освободилась от безразмерных штанов чёрного цвета. Мелькнул тёмный треугольник трусов, что плотно обхватывали белые ягодицы. Последнюю часть гардероба девушка стянула очень медленно, будто знала, что за ней ведут наблюдение. Досматривать представление Грех не стал. Он зажмурился, крепко, насколько мог.

«Трус и подлец!»

«Подлец».

Если бы мог, он давно выскочил за дверь, как есть, голым. Он так давно находился в Зоне, что и забыл вид женщины. Настоящей, без макияжа и вульгарности в поведении. А в девушке с разнокалиберными глазами было что-то до одури притягательное, мистическое. Он не мог о ней не думать.

Ниспадающая коса. Талия с чёрной резинкой. Ноги с синими прожилками кровеносных сосудов. Родинка на правой лопатке.

«Не смотри туда. Она отдаёт тебе твоё время. Прояви уважение или…».

Грешник выбрал «или».

В нескольких метрах от него танцевала стройная фигурка. Двигалась родинка на лопатке. От тёплой воды поднимался пар, уходящий под потолок. По гладкой коже струились тонкие мокрые ручейки. В полутени вздрагивали овалами груди. Их периодически касались чуткие пальцы, что ловко ловили брызги по округлым ягодицам. Её сильные плечи подрагивали от удовольствия, когда она черпаком окатывала себя из бадьи. И вместе с ней вздрагивал и Грешник, неловко и с толикой растерянности.

Он желал, чтобы искусительница прекратила мучения и ушла прочь, растворившись в мрачных комнатах деревенской избы. Чтобы фигурка истончилась в водяной взвеси и исчезла вместе с напряжением, которое накатывало волнами на его больную голову. Сама того не зная, обнажённая дева мучила пациента, который ничего не мог сделать.

Однако она не уходила. Её сущность затопила собой комнату, растеклась в его мыслях фантомными болями.

Растрёпанная коса, набравшая влагу. Бёдра, скрывающие курчавый пушок. Талия с розовой складкой. Как же красива дева с жутким глазом.

Она была везде, и с каждым вздохом её становилось больше.

Наёмник закрыл глаза, настолько сильно, что едва не лопнули капилляры. Только так стоило бороться с наваждением. Это всё сон понарошку, он в коме и ничего реального не происходит.