Ничего я не ответил, промолчал и сел в такой уютный и уже родной плацкарт для иностранцев, которые будут делать мой рассказ бестселлером. Поясняю: плацкарт – это место, где высший класс и низший воссоединяются. Некое подобие святыни, где запах носков и картошки удивительным образом сочетается с хрустом огурцов и мытьем полов грязной тряпкой, где люди играют в «тысячу»[8], спят на тысячелетних матрасах, где ты пробираешься к своему месту на боковушке, без окон, сквозь джунгли свисающих ног и брошенных тапок, где ты забываешь обо всем, и жизнь разделяется на до и после. Плацкарт – это место, в котором хочется жить и умереть. Я провел в нем все свое детство, и теперь я – дитя плацкарта, и вся моя жизнь проносится под звуки «ту-ту-ту, тууу-туу-тух». Короче, мы приехали.

Взвешивание, туалет, бездействие, туалет, бессонница, туалет. Когда ездишь на соревнования, всегда хочется в туалет, то ли от волнения, то ли от вечной сгонки веса. Кто вообще ввел необходимость детям контролировать свой вес? Это же абсурд! Ради чего?!За что?!За чтооо??Хм, это опять из какого-то фильма. Но вес действительно приходилось контролировать, хотя пухлым я никогда не был. Просто у спортсменов принято все делать через трудности, а вернее через задницу, аж до зуда, ведь всегда казалось, что на категорию ниже будет правильнее или выгоднее что ли, но как показала практика – без разницы абсолютно. Так и так я ездил в плацкарте, а там карты, кофе 3 в 1.Ммм, никакой ностальгии.

День соревнований. Я пацан, звать меня никак; впереди 72894 соперников, все как в Голливуде: одни звезды, одна элита и не только я приехал его покорять, но ещё и несколько наивных коротышек вроде меня. Когда я выиграл первый бой, мне показалось, на секундочку привиделось, как будто приснилось, а может быть я все еще сплю…, что я наверно, чисто теоретически, в общем и целом, могу победить. Во втором бою я взорвал парню печень, предварительно сломав пару ребер. К третьему бою я вошел в какой-то странный кураж. Выходя против слишком красивого соперника, я решил поправить волосы на бок, чтобы в кадре выглядеть сногсшибательным, а в итоге я его выиграл, хотя он был хорош. Дальше еще один, славный малый, чуть выше меня на голову и чуть опытнее, лет на 40.В прошлый раз он показал мне, что я съел на завтрак, но не сегодня парень. На каждое его движение я отвечал двумя своими, я вгрызался ногами в пол, сдвигая саму гору, до которой не добрался бы сам Магомед, так и гадая, придёт ли к нему гора или он пойдет на нее, или как там в этой поговорке. Я победил. Остался один, самый крутой, круче него только сам железный человек, но у этого еще и ключи от Бамблби. В общем полный фарш.

Когда я еще был совсем подростком, то есть пару недель назад, я смотрел на его бои и думал: «Это как вообще такое возможно?». Мой первый тренер подозвал меня и сказал: «Смотри, сейчас нокаут будет». Нокаута уж не было, но тот мужик явно перестал заниматься спортом и ушел в продавцы-консультанты после такой серии пропущенных ударов. Я же продавать не умел и не хотел. Ноги болели жутко, еле дополз до скамейки запасных. Если хотите знать, моя левая ударная нога была похожа на застывшее черничное желе, а правая на хорошую отбивную. Мои руки висели, как у осьминога, а грудь – решето. В целом я напоминал того самого 101-го далматинца. Я сидел на скамейке и думал: вот мне сейчас только дойти до него, и я уже победил, вот только дойти. Меня вызвали, я пошел. Была не была – я в финале. Весь зал в шоке. Кто я нахрен такой, перелопатил всех топовых и с наглой рожей иду дальше. Вокруг столпились все, на других татами остановились бои, все смотрели на нас. Чемпионом становится Маркус Джереми – единственное, что я услышал. Я победил.

Знаете, этот момент не запомнился мне, хотя тогда я ощущал себя на пике славы и богатства. Я был так счастлив, так счастлив, что мне хотелось выбросить этот кубок, чтобы его никто не увидел, настолько он был мне дорог, настолько у меня болели ноги. Ночные судороги будили меня еще пару недель. Спал я один, и никто, как в фильмах, не гладил меня по голове, говоря: «Тише, милый, я с тобой». Это все опять про то кино, которое испортил кот…ненавижу. Но я сделал это! Я доказал, показал всем, что великий. В мою честь даже организовали пресс-конференцию, на которую пришло около 30 человек, но количество было не важно. Самое главное – я доказал себе, своему отцу, своему тренеру, что я существую. Я – личность, и со мной не стоит шутить.

Придя на тренировку, я, конечно, опоздал на нее. Я же теперь чемпион! Ожидая аплодисментов, я прошел перед другими занимающимися и встал в первый ряд. Но только я хотел спросить: а где шампанское и девчонки, как мой тренер изъявил желание показать мне, кто я есть на самом деле.

– Эй ты – ты в прошлом году чемпион, а сейчас ты никто, так вот будь любезен свали нахер и зайди нормально.

Тогда мне показалось это верхом наглости, а сейчас я бы еще плюнул вдогонку самому себе. В общем, так началась и закончилась моя минута славы. А впереди меня ждали еще ой какие великолепные открытия того, кто я на самом деле.

Когда у нас появляется выбор – мы начинаем охреневать.

Шел 6-ой день пребывания в нашем спортивно-озадаченном лагере на базе с 60-ти разовым питанием. Но для тренерского состава не полагался полдник, так как он скажется на нашей зарплате, но ничего, в нашем мире: хочешь жить – умей вертеться. У меня и полдник был, и зарплата такая, что я, сидя с кефиром, управлял фондовой биржей.

Что я хочу рассказать об этом этапе моей жизни? А то, что, собственно, имел я ваши башмаки. Ничего не стоит каждому однажды собрать пакет с вещами и уехать подальше от великих свершений прямиком в глушь, где самое важное – это хитростью взять полдник и, преувеличив свои полномочия, пронести бутылку «Dom Perignon» на территорию детства, которого у меня не было.

Все, что было упущено в 10 лет, наверстываю в 20 лет: футбол, баловство, сон, обжорство, дискотеки, печенье и хитростью добытый кефир. Не стану рассказывать, что мое детство было настолько плохим. Нет, меня не привязывали как собаку к будке. Я рос, как обычный среднестатистический мальчишка, с обычными проблемами и жизненными обстоятельствами. Моя жизнь не была особо примечательна, но почему-то я не был счастлив…видимо Гринч все же «украл мое рождество», а ведь он похож на проклятого рыжего кота.

Сейчас я тренер, ну вернее уже профессиональный писатель и поэт, за плечами которого более 20-ти томов «войны и мира», «гордости и предубеждения», атланта и расправленных плеч, а Холден Колфилд[9] вообще мой двоюродный брат. В общем да, я тренер, и я стараюсь сделать все, чтобы сохранить детство детей, при этом направляя их прямиком в светлое будущее, избавляя от участи червячка. Эта тонкая грань педагогики и некоего негласного братства, которую я назвал своей уникальной методикой, не что иное, как простая дружба. В детях я нашел все то, чего так не хватает взрослым – искренности, глупости и реакций.

Как мне кажется, главная задача каждого человека, как можно дольше сохранять внутри себя намек на детство, и тогдав жизни останется место для радости и открытий. Чем умнее и важнее человек, тем меньше мне хочется отдать ему свой полдник. А дети, мои дети, они ведь как будто нарисованы, придуманы. Какой настоящий человек может принести тебе конфету, последнюю, «замызганную»? Но он специально пришел, оторвавшись от своих важных дел типа ковыряния в носу или создания кризиса на своей кровати, и принес тебе эту долбаную конфету. Я не люблю тискать детей. Меня раздражает, когда взрослые тем самым демонстрируют свое превосходство над малышами, так как тискать можно только тех, кому нечего сказать. Я уважаю детей гораздо больше, чем многих политиков, и разговариваю с ними на равных. А некоторых политиков «затискал» бы до коликов в животике.