Стоило лишь шагнуть на террасу, за которой круглился узкий мостик к платформе, как каменные горгульи, сплошь обсидевшие перила, начали с треском распрямляться и спрыгивать на пол. Горгульи были небольшими - в замке Эль видала статуи в два-три раза крупнее, - но их было сразу четверо и напали они одновременно.
Харкон не удивился и не забеспокоился. Видимо, каменные стражи вовсе не казались ему серьезной угрозой, да и вообще поводом для волнения. Ухватив одну из статуй за шею, он поднял ее в воздух и со всей силы шмякнул об пол, припадая на колено. Горгулья странно крякнула, обращаясь почти в лепешку. На спину вампира посыпались удары тяжелых лап, но он и не моргнул. Для него - а заодно и для Эль - по уровню опасности это было сравнимо разве что с атакой взбешенных кошек.
Поднявшись на ноги, он ухватил еще пару горгулий и пришиб их одну за другой так же безжалостно, а потом повернулся к последней оставшейся - и вот тут-то его настигла атака посильнее. В спину ударило будто зазубренным мечом, а потом это злое лезвие дернулось назад, волоча за собой нечто неуловимое, но бесценное - что-то, без чего жизнь не могла продолжаться как прежде. Оседая вместе с вампиром обратно на землю и чувствуя, как темнеет в глазах, Эль в панике пыталась оглянуться, но не могла.
Обернись, выла она в чужой голове, пока горгулья злобно царапала их своими каменными коготками, вырывая клочья из плаща. Обернись, там кто-то сзади!..
Но Харкон только беззвучно разевал рот, как рыба на суше, пытаясь сморгнуть темноту и найти в себе силы встать на ноги. Нащупав сбоку надоевшую горгулью, он отшвырнул ее, и тут зазубренное лезвие вонзилось в него снова - и опять что-то потянуло за собой, какой-то невесомый клок, эфирный пустяк…
Вампир свалился совсем ничком и еле перекатился на бок, пытаясь разглядеть нападавшего, но позади никого не было. Только мелькнуло странное свечение - поманило обессиленный взгляд и кануло в темноту, царившую за пылающей жаровней. Поди разгляди хоть что-нибудь за этим пятном света, возмутилась Эль, поневоле отдавая должное замыслу врага.
Шевелись, понукнула она вампира, мечтая поскорее получить хоть какое-то моральное удовлетворение. Тинвак греет кровь! Неужели позволишь так с собой обращаться?!..
Харкон ее, конечно, не слышал и слышать не мог, но и побежденным себя пока не считал. Упрямо сжав зубы, он начал подниматься с пола, преодолевая чугунную тяжесть во всем теле. Подобрал под себя ноги, поднял непослушную руку, вцепился в перила, вытягивая себя наверх. Быстрее, торопила она его, понимая, что быстрее тут и не получится. Зазубренные атаки что-то с ним сотворили - нечто серьезное, что нельзя преодолеть, как простую усталость, и нельзя возместить ни отдыхом, ни волей. Нечто непоправимое.
Одно ее утешало в этой весьма неблагополучной ситуации - она наблюдает события далекого прошлого и ей хорошо известно, что лорд остался целым и невредимым, хоть и заперт сейчас в собственном замке. Не знай Эль, что все это просто воспоминание, она бы всерьез разволновалась не только за него, но и за себя, безвольного свидетеля, не способного драться даже ради спасения жизни.
Тем временем Харкон, так и не сумев обрести должной силы, привалился к перилам и махнул рукой, призывая уже свою собственную горгулью - прямо из ниоткуда и размером куда как побольше, чем та мелочь, что прежде сидела на террасе. Рогатая тварь взревела и кинулась в темноту за жаровней и в этот момент оттуда снова прилетело нечто - еще один иззубренный клинок, невидимый и жуткий, вошел Харкону, а заодно и Эль, прямо в грудину и швырнул их кувырком по мостику на платформу - ударил, а потом убрался прочь, унося с собой очередной невосполнимый клочок.
На этот раз темнота, залепившая глаза, была совсем непроницаемой. Весь мир отодвинулся, угас, затих, словно голову наглухо укутали в одеяло. Эль смутно ощутила, как чьи-то лапы хватают вампира за запястье и волокут по полу неведомо куда, а потом еще и начинают зачем-то поднимать на ноги, но понять, что происходит, у нее никак не получалось.
Под спиной возникла твердая поверхность и Харкон, все еще глухой и слепой, вдруг начал странно преображаться. Если бы Эль могла, она бы взвыла от того, как скрутило все кости в теле, но боль длилась лишь пару мгновений, а потом глаза вампира раскрылись - снова зрячие и сузившиеся от бешенства.
Прямо перед ним темнели клыкастые морды горгулий, а дальше, за спинами стражей, стояла похожая на Серану черноволосая женщина, которая почти что сумела заточить своего мужа в каменный саркофаг. Так вот ты какая, Валерика, подумала Эль, увидев, как глаза-огоньки подлой жены в ужасе расширяются и она бросается прочь.
Да. План номер один не сработал, довольно размышляла Рыцарь-Дракон, наблюдая за тем, как чудовище расшвыривает стражей, а потом устремляется через мост в погоню за мерзавкой, придумавшей всю эту гнусную затею. Эль видела, как когтистые руки бьют и ломают горгулий, неотступно следовавших за целью, видела, как от противников остаются лишь смятые тела и щебень, чувствовала в теле новую, страшную силу и ликовала - тинвак греет кровь!
Валерика бежала прочь, вверх по лестницам, в сторону, противоположную судебному залу, а разъяренный муж торопился следом, но на каждом шагу его пытались задержать все новые и новые горгульи.
Самое время для стайки, подумала Эль, вспоминая, насколько быстро шустрые мыши летели даже под враждебным солнцем. Пешком ты за ней не угонишься, умник. Увы, ярость, океанскими валами ходившая в теле вампира, кажется, не давала ему мыслить здраво, но это, если задуматься, не такая уж большая цена за спасение из ловушки.
Добравшись до верха, где дорогу ему перегородил еще один оживший страж, лорд сломал незадачливой горгульей перила, а потом буквально втоптал ее в землю - лишь для того, чтобы уткнуться в решетку, запершую выход, и чуть-чуть охолонуть.
Наконец-то, возликовала Эль, ощутив, как рассыпается верткой стайкой, которая взяла преграду без хлопот… но тут же очутилась перед закрытой сплошной дверью, за которую мышам ходу не было.
Провалиться бы Валерике, возмутилась она. Понаставила тут!
Харкон вернулся в более подходящий облик, дернул дверь на себя и припустил вперед. И снова решетка, снова мышки, и вниз по водопаду, к узкому скальному проходу справа, через зал, источенный погребальными нишами, через комнату с саркофагами, по ручью мимо каменистых порогов и в круглый курганный проем - и там впереди, на снегу мерзлой пещеры, стоит Валерика и поднимает руки…
Глыбы, полетевшие навстречу из пещеры, завалили проход и раздавили стайку под собой. Эль, у которой от удара заметно помутилось сознание, попыталась снова утешить себя тем, что это всего лишь воспоминание и Харкон, конечно же, сумел отсюда выбраться - иначе он не сидел бы сейчас в замке…
В кромешной тьме она ждала и ждала, когда вампир начнет подавать хоть какие-то признаки сознания. Даже приблизительно нельзя было предположить, сколько прошло времени. Минуты? Часы, дни?..
Когда они выползли из-под камней, Эль поняла, что стелется по снегу алым туманом. Чувство было странным, отчасти пугающим, отчасти приятным, но самое главное - обнадеживающим.
И чему я радуюсь, укорила она себя. Еще одна его форма, которая спасла ему жизнь, и теперь, едва выбравшись, он отправится прямиком в замок, чтобы навеки там застрять.
Следы Валерики, четко оттиснувшиеся на снегу, вели прочь от пещеры и дальше по опасному склону, с уступа на уступ. Подлюка не утруждалась ходить по тропинкам, как простые смертные, а теперь и ее муж, следуя дурному примеру, заскакал по сугробам и карнизам, валясь вниз с изрядной высоты. Сама-то Эль прыгала откуда угодно, но сейчас поневоле забеспокоилась, не зная возможностей и ограничений вампирского тела.
Погоня продолжалась довольно долго, но уже за Солитьюдом буря уничтожила все следы, и лорд двинулся прямиком к замку, надеясь, что успеет перехватить жену до того, как та сбежит в Каирн. Эль было хорошо известно, что надежды эти тщетны.
