Их последняя встреча сейчас казалась ей сном. Само появление вампира в ее жизни казалось сном. Может, это у нее галлюцинации, задалась Эль ужасной мыслью, глядя сквозь зыбкую пелену слез на Камень Душ. Есть только один способ проверить…

Кое-как утерев лицо рукавом, она закусила распухшие губы и подняла Камень повыше, сжав его обеими руками. Она-то к встрече готова. Теперь готова. А вот готов ли этот неверующий, малодушный ренегат, сбежавший буквально у нее из рук?

Душа скользнула в недра ее разума, золотистая и знакомая, и на Эль обрушился поток разрозненных воспоминаний, которые дух рассыпал по дороге, не сумев удержать при себе. Здесь были какие-то давние события, были недавние сожаления, было даже нечто вроде извинения, и она с неохотой согласилась, что это извинение ей придется принять - у него действительно не оставалось выбора. Для чистокровных вампиров нет иной дороги к исцелению, кроме смерти.

А она, Эль, была так наивна. Была полна оптимизма и разных планов. Полна решимости изобрести что-нибудь этакое, и последнее, на что она могла согласиться, это убить его…

И снова она вспомнила, как в их прощальную встречу он сам просил ее об этом. Он не скрыл своих опасений на ее счет - того, что она вмешается в планы, возьмется его спасать и тем самым лишит последней надежды на освобождение. Однажды он уже спрашивал, что она намерена с ним сделать, и было очевидно, что сбивчивый, неуверенный ответ его не обрадовал. Эль помнила, как он порицал ее за нежелание идти до конца. Он знал то, чего не знала она: иногда все надежды тщетны.

Он это знал, и Вультурьйол знал, и, более того, дракон считал это настолько важным, что даже завел об этом отдельную речь. Ее обрывок Эль уловила среди прочих фрагментов, рассыпанных душой на пути:

- …совет. Не соблазняйся пустыми надеждами. Любыми надеждами.

- Я не могу запретить ей приходить.

- Можешь. Она не послушает, но этим уж займемся мы.

И он занялся, коварный ящер, вспыхнула Эль. Утащил ее в место, где время уплыло сквозь пальцы! Что она должна была понять в Совнгарде? Ничто из того, что она там узнала, не помогало ей сейчас…

- Krosis, - шепнула душа перед тем, как утонуть в извивах ее сознания.

Krosis, подумала Эль, перестав ощущать чужое присутствие, как было и с другими жрецами. Он был с ней и в то же время его словно не было. Он не станет болтать о чепухе и помыкать ею, как делали Игерна и Берлин. Теперь он с ней даже не заговорит…

Непрошенные слезы навернулись снова, но тут, посреди всех скорбей, на нее нашло странное и нехорошее состояние, которого она не испытывала очень давно. Более того, она была уверена, что уже никогда не испытает ничего подобного. Перед глазами мелькали вспышки, они расходились кругами, окрашивая комнату в багровые тона. Такое с ней было лишь в те давние дни, когда она только получила драконью память и еще не завершила все нужные этапы посвящения в Охотники.

Душа внутри шевельнулась, снова стала ощутимой, и Эль наконец-то поняла, кого следует благодарить за этот фейерверк перед глазами: экс-вампир почуял драконьи кусочки и потащил их к себе, восполняя нарушенную целостность. Она поморгала, пытаясь обрести четкое зрение, а потом махнула рукой. Пусть возится. Надо думать, это займет некоторое время.

Она посмотрела на треснувший опустевший Камень Душ, который все еще держала в руках, и отбросила его в сторону, а потом совсем сползла на пол. Вспышки перед глазами и общее вялое состояние не располагали к активным действиям, и Эль решила, что лучше просто поспит, пока душа занимается своими загадочными делами.

Устало свернувшись клубком прямо на полу, она начала помаленьку задремывать. Все недавние переживания странно отодвинулись, померкли, показались нереальными - она не знала, было это онемение чувств ее собственной защитой от невыносимого настоящего или новый подселенец решил о ней позаботиться. Некоторое время она все еще видела странные сполохи, но в конце концов и они уплыли в темноту сна.

*

Проснувшись, она не сразу поняла, где находится, но, увидев впереди пустой гроб, только безнадежно прикрыла глаза. Реальность не отступила и не изменилась за то время, что она спала. Все оставалось по-прежнему.

Потянувшись внутрь себя, она не смогла отыскать ни следа чужого присутствия. Чужая душа молчала, скрываясь в глубинах ее сознания, и Эль захотелось постучать в собственный череп, как в запертую дверь, чтобы напроситься в гости. От этой несуразной мысли она проснулась окончательно и села на холодном полу, понимая, что время идти дальше уже почти настало.

Спустившись к камину, она в очередной раз удивилась тому, что пламя еще живет, и подбросила дров, а потом села в чужое кресло и задумалась ни о чем и обо всем сразу.

Все ее прежние планы пошли прахом. Встречаться с Лейфом уже было незачем. Как он воспринял ее отсутствие и что на этот счет подумал, Эль тоже было безразлично. Винить она его не винила, но и видеть не хотела. Также было ясно, что возвращаться в Каирн и искать Валерику уже нет смысла - разве что ради мести и…

Да, пожалуй, вяло думала Эль. Наверное, стоит изничтожить старушку, пока кто-нибудь не использовал ее кровь для пророчества. Сейчас о Валерике никто, кроме них троих, не знает, но это лишь вопрос времени - тем более, что ужасного мужа убили и ничто не мешает вампирше вернуться обратно в Тамриэль.

Впав в уныние, Рыцарь-Дракон хмуро понадеялась, что Дюрневир уже съел старую ведьму, и осталась сидеть на месте. Само кресло, в котором она сейчас пребывала, казалось, было зачаровано на безысходную печаль. Слишком долго в нем тосковали, подумала она, вспоминая, как смотрела с маковки клетки на поникшую фигуру. Каково ему было тогда? Играть словами, плести интриги, а потом, зная, что все планы запущены в действие, день за днем просто ждать, когда же наконец придет смерть. И каждое ее, Эль, появление было лишним ударом, промельком надежды, которую он уже не мог себе позволить. И он снова и снова просил ее не приходить, а она не слушала…

Не в силах думать об этом дальше, она заставила себя встать на ноги, а потом поплелась наверх, чтобы полистать оставленные книги.

И зачем я это делаю, вздохнула она, усаживаясь за стол с томом о двемерах, взятым с полки. Все и так понятно, все и так известно. Сколько ни читай, а уже ничего не исправишь. Это лишь попытки отсрочить неизбежное прощание.

Отложив книгу, она просто сидела за столом и смотрела на негаснущие огоньки свеч, вспоминая, как поневоле оказалась в прошлом вампира. Тогда за столом сидел он и вот так же смотрел на свечи - возможно, и подсвечник был ровно этот. А сама Эль была лишь незаметной гостьей, намертво привязанной к чужому телу, лишенной возможности свободно двигаться или хотя бы посмотреть в другую сторону.

Видит ли он эти огоньки ее глазами?..

Свечи не укорачивались и не прогорали. Безумная мысль пришла ей в голову: а что, если это и по сей день все те же свечи… почему бы нет? Если уж оказалось возможным, чтобы за этим столом эпохами сидел один и тот же вампир, неизменный, неумирающий…

Отвернувшись, она уперлась взглядом в последний том Песен Возвращения, так и лежавший на соседнем столе, и вдруг заволновалась. Какие-то клочки воспоминаний закрутились у нее в голове, чьи-то разрозненные слова, которые были почти готовы сложиться в некую новую целостность.

“…уже видел затмение… исключительно поганый день… казалось, что рухнул мир… но тогда я был очень молод…”

“…прошло сто лет взаперти, а потом и двести, и тысяча… она тоже маялась в Каирне, а вместе с ней и Свиток…”

“…Дозорные наткнулись на крипту… настали предсказанные времена… пользуюсь последней возможностью…”

“…мир до сих пор существует благодаря одному-единственному дурню… Партурнакс и не верил…”

“…Если поискать, можно даже найти исторический памятник…”

“…Модир Дальний воздвиг этот камень в память о брате, Оскаре Глупце…”

Все еще не веря, она бросилась к книге и, быстро пролистав до нужного места, перечитала слова о том, как юный Асгейр (так теперь поется его имя, говорила Песнь) бежал от самых кровавых полей Померкшего Солнца и принес Соратникам весть о смерти Исграмора.