- Э, нет, минуточку! - возмутился Довакин. - Какое ушко? Почему должен? Опять предки? Нельзя просто сказать?

- Если бы все было легко, любой бы стал Нереварином, - отбивался ашхан.

- Так и вижу, как этот ваш любой проходит Когорун, - насмехался Джон. - Предварительно исцелившись от корпруса.

Сул-Матуул вздохнул и спросил матерчатый потолок, за что предки его так невзлюбили и заслали к нему такое неучтивое Воплощение.

- Неучтивое Воплощение, - напирал Джон, - принесло дар свежей воды. Можно же пойти на встречные уступки?

- Можно, - заворчал вождь и отметил-таки место на карте. Боги старые и новые, подумал Джон, благословите Арью Старк в этой жизни и во всех грядущих. Именно у сестренки он научился такой беспросветной наглости.

- Пещера здесь, за руинами Зергонипала. Довольно далеко отсюда, - злорадствовал Сул-Матуул.

- Переживу, - махнул рукой Джон, мысленно уже прикидывая, можно ли ездить верхом на кагути. На медведях он уже ездил, пора бы оседлать и вварденфелльское зверье.

- Но часть загадки тебе все равно придется разгадывать, - мстительно продолжал ашхан. - И звучит она так: “Сон - это дверь, а звезда - это ключ.”

- Ужас, ничего не понимаю, - демонстративно расстроился Джон и умелся из шатра, пока Сул-Матуул еще чего-нибудь не придумал.

Звезда - это ключ, повторил он и пошел к Нибани за своим драгоценным артефактом, попутно вспоминая Холамаян, который открывался лишь в определенные часы в сумерках.

Если что, вышибу дверь, решил он.

*

Подле Зергонипала гуляли орки. Джон посмотрел на них издалека, подумал, что обижать орков не хочет и связываться с ними не будет, и тихонько пробрался мимо, следуя дальше своим курсом. Свернув от побережья на юг, он миновал гробницу Дарелетов, о которой ему говорила Нибани, и стал взбираться по тропинке в гору.

Тропинка привела его в тупичок, с виду не интересный и неприметный, но Нибани предупреждала и об этом. “Звезда - это ключ”, пожаловался ей Джон, и шаманка тут же разрушила всю задумку зловредного Сул-Матуула, не став скрывать, что дверь видна лишь в сумеречные часы, когда на небе появляется звезда Азуры. Артефакт тут, увы, пригодиться не мог. Что ж, зато Нибани успела зачаровать все кувшины в лагере, усмехнулся он. И, наверное, еще пару амулетов для себя…

Он покорно сидел в горном закутке, ожидая, когда сядет солнце и взойдет заповедная звезда. За это время он успел перечитать весь дневник, отчеты и даже от скуки напеть себе под нос Песнь Земли, выученную на Солстхейме. К сожалению, за прошедшее время мелодичнее она так и не стала. Потом начал вспоминать родной дом и гадать, что сказал бы ему сейчас Нуминекс и как он оценил бы его пение.

“Как я рад, что король-то наш - сумасшедший…”

Маленький бесенок словно знал, что утворит в будущем Шеогорат. Джон огляделся по сторонам и в который раз осознал, в какой безумной ситуации находится. И лишь безумец мог на такое согласиться…

Солнце скатилось за горы, с востока по небу потянулась холодная, предвещавшая ночь дымка, и звезды стали чуть виднее в сумеречном небе. Джон нетерпеливо осмотрел тупик. Где же дверь?..

Он отвернулся всего на мгновение, а дверь уже возникла в скале, словно всегда тут и была - массивная, добротная, каменная. Ее украшали луны, звезды и полумесяцы, и такая дверь достойно смотрелась бы и в городском храме, не то что в этой глухомани - для здешних мест она была, пожалуй, даже слишком хороша.

Джон подошел ближе, коснулся камня рукой и дверь величаво отворилась, пропуская его в святая святых.

Внутри все было не так прекрасно. Поросший грибами туннель, а за ним - дикого вида пещера с мумиями и довольно-таки уродливой статуей Азуры посередке. Статуя брюзгливо смотрела на Довакина-Нереварина и держала в каменных руках кольцо с белым полумесяцем и цыплячьей звездочкой.

- Я скорблю о своем несчастном народе, - послышался призрачный голос Принцессы Даэдра. - И пусть они заслужили мое проклятие, я все же скорблю. Но лишь утраченное истинно.

- Э-э, - столкнувшись с Азурой, Джон был как всегда красноречив.

- Возьми кольцо, Довакин, - повелела Матерь Роз.

Джон взял колечко и спросил:

- Какое проклятие?

- Трое кимеров предали своего вождя, лорда Неревара. След их предательства несет на себе все племя. Теперь они данмеры, темные эльфы. Их кожа сера, как пепел, а глаза красны, как угли Горы.

- А не слишком ли это… - начал было Джон, но Азура прервала его.

- Не тебе, - громыхнула она, тряхнув пещеру, - учить меня, что слишком!..

Джон запоздало подумал, что “э-э”, пожалуй, по-прежнему наилучший вариант ответа на все, что скажет Азура.

- Ты не тот Нереварин, что был обещан, - умерила гнев Королева Ночного Неба и вздохнула: - Но другого уже не будет дано. И я скорблю.

- Я не так уж плох, - пожал плечами Довакин, снова отступая от благоразумного “э-э”, и лишь потом понял, что Азура исчезла. Ее присутствие больше не наполняло пещеру - зато здесь появились другие.

Над мумиями воздвиглись прозрачные духи, призраки давно ушедших эльфов. Они неотрывно смотрели на Джона черными глазами, словно призывая его заговорить.

- Вы кто? - спросил он.

- Мы - не те, - был шелестящий призрачный ответ. - Мы не справились. Мы не те. Ты - Воплощение…

- Я не Неревар, - заявил он с самоубийственной отвагой.

- Ты Воплощение. Ты тот, кем он должен был быть, - шелестели голоса, и Джон вдруг понял, что личность и судьба, оказывается, не одно и то же.

- О тебе узнают, - летел по пещере тусклый, безжизненный шепот. - Все будут искать тебя, все будут судить тебя…

Никто не судит драконов, подумал Джон, опуская кольцо в карман. Их либо любят, либо боятся, и третьему не бывать.

- Вам больше незачем тут оставаться, - сказал он духам. - Раз я тот, кого вы ждали, теперь вы свободны.

Они продолжали смотреть на него черными глазами, покачиваясь над собственными телами, иссохшими века назад. Он словно снова забрел в Каирн.

- Мы не те, - шуршало в мертвом воздухе. - Мы возгордились…

Ах, вот в чем дело, понял он. Даэдрические Принцы скоры на расправу. Кто-то нагло покусился на место возлюбленного Азурой Неревара, ну как тут не покарать…

- Йоль! - крикнул он, и пламя охватило мумию рядом с ним. Душа удивленно оглянулась на распадающееся тело и стала таять, исчезая в дыму.

Надо закончить с этим побыстрее, подумал Джон, чувствуя, как першит в горле от тлеющих по соседству светящихся сыроежек и сохлых корней. Он пошел по пещере, поджигая одну мумию за другой, и скоро кольцо пламени вокруг статуи почти сомкнулось, оставляя лишь проход к двери.

- А не слишком ли? - призрачно молвила Азура, вновь возникая в эфире.

- В самый раз, - ответил он, окончательно распрощавшись с безопасным “э-э”. Ничем не оправданное обвинение в том, что он Нереварин неподходящий и приблудный - можно сказать, нереваринский бастард, а вовсе не Азор Ахай, - словно надломило что-то внутри, в самой середке его сознания, и любые чужие слова вдруг потеряли значение.

Драконов не судят. Даже Принцы Даэдра.

Джон отвернулся от огня и, больше не сказав ни слова, зашагал к выходу.

За дверью его уже ждали. Черная тень метнулась к нему и, как прежде возле Ашалмавии, Джон плюнул на все последствия и крикнул: “Ри Вааз!”

Кошачье зрение, которым одарял его зачарованный пояс, даже в ночи позволяло как следует разглядеть нападавшего. Легкие черные доспехи, даэдрический вакидзаси, шлем с круглыми стеклышками - Темное Братство нашло его и здесь, в безымянном месте, где нет ни дорог, ни указателей.

Никакой ошибки не было и нет. Убийцы ищут именно его, поскольку кто-то очень хочет его смерти. Джон с неодобрением поджал губы, понимая, что этот вопрос нужно решать и побыстрее, а для этого ему придется заглянуть в Балмору. В Гильдии Воров наверняка знают что-нибудь на этот счет…

Вернувшись обратно к пометке у лагеря Уршилаку, он наведался к Нибани и Сул-Матуулу и успокоил их, предъявив кольцо с цыплячьей звездочкой.