Джон покачал головой и подошел поближе к добыче, внимательно оглядывая на предмет болезни. Нет, все в порядке, решил он наконец. Есть можно…
Он как раз доел первого данмера, когда по пещере разнесся сухой треск и стены осветились холодным голубоватым светом. Джон вскинул голову и увидел, как в Шаварри, с урчанием угрызавшую худую эльфку, впивается молния, а подальше, в полутьме, шевелится странное существо в балахоне. Кошка грохнулась наземь, а Джон, увернувшись от второй молнии, рявкнул: “Вульд!” и мгновенно оказался возле нападавшего.
Из-под странного узкого капюшона торчало серое рыло дудочкой, будто у Алчущего. Короткое движение руками, треск позвонков, - и рыло уже смотрело в другую сторону, вытянувшись поверх спины в балахоне. Пепельный упырь, сообщила Прелесть, опознав труп.
Джон бросил пакость на землю и обернулся к Шаварри, ожидая очередных жалоб и претензий, но котейка по-прежнему лежала, где упала. Лежала, плоско вытянувшись, как-то слишком неподвижно, а самое тревожное - молча.
Джон подошел к ней, уже понимая, что увидит, и тут последний оставшийся в живых данмер решил напомнить о себе:
- Благословенна вечная плоть и Дагот Ур, отец горы! - и отважно швырнул во врага дубинкой.
- Про тебя-то я и забыл, - зловеще обернулся к нему Джон и, подойдя ближе, аккуратно стукнул его головой о камни. - Полежи пока, помолчи.
Повернув безвольно обмякшую Шаварри на спину, он увидел смертный оскал, растянувший мохнатые щеки, и понял, что надеяться не на что. Она была мертва и теперь ее душа у Молаг Бала.
Он сам не знал, почему ему так тошно. Шаварри была не то чтобы хорошим спутником, не то чтобы приятной личностью… она его ела, в конце-то концов, и не собиралась прекращать, пока кто-то не вмешался и не нарушил приказом Принца Даэдра их мирную вампирскую жизнь в гробнице. И все-таки, все-таки…
Он уже почти крикнул: “Йоль!”, желая упокоить хотя бы ее тело, если уж не смог помочь душе, но вовремя остановился. Нельзя ему сейчас такое.
Подняв вялый труп на руки, он скинул его в гудевшее поблизости озерцо лавы. Потом побросал туда же пепельного упыря и двух мертвых данмеров и отвернулся, не желая смотреть, как чернеют и сгорают тела.
Пройдясь по пещере, он нашел алтарь со знакомой пепельной статуей и знакомые же куски странного гадкого мяса, которое кольцо определило как “корпрусное”. Судя по отсутствию в пещере какой-либо другой еды, это мясо данмеры употребляли внутрь.
Неудивительно, что они подвинулись умишком, поморщился Джон, а потом подхватил тряпки, сброшенные эльфами в угаре любви к Дагот Уру. Порвав чужую одежду на полосы, он вернулся к данмеру, лежавшему в беспамятстве, чтобы связать его и оставить на завтрак. Не самая здоровая еда, но кто знает, когда попадется следущая…
*
Вампирская предрасположенность к кошмарным снам уже начинала его бесить. Спать спокойно никак не получалось, а если принять во внимание данмера, который очухался и завозился в своих путах, прославляя Дагот Ура, обстановка стала и вовсе негодной для отдыха. Джон встал, без раздумий съел идиота и взялся за поиски наездника в небе над пещерой, чтобы разведать дальнейший путь.
Лежа на полу пещеры и одновременно рыская варговским щупальцем в небе, он наконец-то словил очередную крикливую гадину и увидел, что дело идет к вечеру. Как раз есть время на разведку.
Не так далеко от Пирана имелся очередной купол, где почти наверняка засели маги, но рассматривать его как убежище Джон не стал - слишком близко. Полетев дальше, он покрутился над давно сгоревшим лесом, оглядел ненадежный мост, повисший над лавовой протокой, а потом присмотрел справа в холме подходящую пещеру. Запомнив дорогу, он вернулся в собственное тело и стал поджидать темноты.
Искомая пещера оказалась логовом работорговцев. Пожрав всех, кто попался ему по дороге, и наконец-то - впервые! - ощущая умиротворенную сытость, он подхватил невольничий ключ и направился к загону, где томились рабы.
Там его ждал сюрприз. Ящерки и кошки сбились в дальний угол, зашипели, показывая разномастные клыки, замахали лапами в наручах, требуя, чтобы он немедленно ушел прочь.
- Вампир! - шипели они. - Убирайся! Демон!..
Джон посмотрел на них с укоризной.
- Я вас освободить пришел, - сообщил он меланхолично, который раз в жизни чувствуя себя Дейенерис Таргариен, которую ну никак не хотят понять простые смертные.
- Пссс, - не поверили зверолюди. - Уходи.
И кинули в него корешком. Корешок безвредно отскочил от его плеча, Джон вздохнул и встречно кинул в них ключом.
- Разбирайтесь сами, - сказал он. - Бандитов я уже убил. Но советую немного подождать и дать мне уйти, иначе вам не поздоровится.
Рабы с подозрением посмотрели на ключ, потом обратно на чудовище, а Джон, для порядка вздохнув еще раз, пошел обратно к выходу, размышляя о том, что до утра еще есть время, а к западу от пещерки он видел двемерские шпили. Он вполне успеет туда добраться, если не будет петлять среди гор, а воспользуется своим бракованным амулетом левитации.
А еще он подумал: им здорово повезло, что он сыт и не хочет сейчас злиться. Как-то не привык он к тому, что его аболиционистские порывы встречают с такой неприязнью. Обычно все улыбаются и называют другом, а тут… какая гнетущая атмосфера взаимонепонимания.
Бедная Дени. Уж кто-кто, а она-то хорошо знакома с подобной неблагодарностью.
Выйдя наружу, он выловил из рюкзака амулет, а потом, скрипя зубами и с трудом вынося вес невидимой горы, навалившейся на плечи, поплелся по воздуху к тающим в ночи шпилям. По дороге его немного развлек придурковатый гуар - здоровенная и тупая рептилия, на которой, наверное, можно было бы даже ездить верхом. Гуар все суетился внизу, не в силах добраться до добычи, беззвучно хлопал пастью и тянулся в небо короткими передними лапками. Джон посмеялся, не услышав из-за амулета даже собственного смеха, а потом наконец добрался до шпилей, уже хорошо видимых в слабом рассвете, и нырнул в стальное нутро Мзанченда.
Двемерское наследие, как обычно, порадовало его россыпью ценных камешков и монеток, а особенно Джона вдохновило столкновение с центурионом, патрулировавшим коридор. Поскольку Довакин, не будь дурак, натянул на себя золотые рожки прямо у входа, шансов у центуриона не было - рука в сияющей перчатке пробила защиту на груди машины и вырвала наружу механическое сердце, в котором бегал жаркий красный огонек.
- И чего я вас так боялся? - самодовольно спросил Джон у рухнувшего с грохотом корпуса, а потом полез рыться во внутренностях центуриона, ища Камни Душ и прочую полезную для бартера шпинель. Он уже успел нахватать камешков в закромах у бандитов, почти возместив ущерб, нанесенный вороватыми кровососами, а теперь, после прогулки по доступной части руин, был и вовсе в прибытке. Кисло глянув на заваленный проход, не дававший сунуться поглубже, он подумал, что все-таки не стоит жадничать лишнего. Ведь он здесь только для того, чтобы переждать день и идти дальше…
Выполнять квест Молаг Бала, ради всего святого.
*
Его не оставляло странное чувство - смесь наведенной, пришедшей извне уверенности, что все хорошо и правильно, и одновременно подспудной тревоги, желания бежать прочь. Он чуть пошевелился и понял, что лежит то ли на постаменте, то ли на каменном столе, и что-то жесткое не пускает его встать.
Ресницы будто склеило, но в конце концов ему удалось приоткрыть глаза и увидеть размытый рыжий свет. Джон слабо зашевелился на столе, снова пытаясь приподняться, и над его правым плечом чуть склонилась фигура в алом. Длинные волосы покачивались вдоль бледного лица, отражая свет факелов.
- Ты не там ищешь, - сказала Мелисандра. - Кровь это жизнь, но кости - опора и память. Кости хранят. Кости помогают. Сила драконов улетает в небо, но кости помнят.
Ее лицо расплывалось и двоилось, словно само было играющим языком пламени. Джон сощурился, пытаясь сосредоточиться на ее ускользающих чертах. Он все еще не проснулся в достаточной мере, чтобы по-настоящему испугаться.
