- У магов, - понял Джон. Сев на кровати, он все же осторожно ощупал лицо и понял, что большая его часть скрывается под повязкой. Вот она, уязвимость к Обливиону. А он-то все гадал, в чем она заключается. - Что ж… мне надо всего лишь дойти до форта, а оттуда в Вварденфелл. Спасибо, - повернулся он к Корсту.
- За добро платят добром, - кивнул тот. - Ты спас нас от Кровавой Луны. Ведь Охотник мог бы устроить ловлю прямо тут.
Джон оглядел темный дом Ригмора и сказал:
- Я хотел бы вернуться к вам снова, но не уверен, что смогу. Я был бы рад, если этот дом займет кто-то еще. Оживит его.
Корст пожал плечами.
- Как пожелаешь. Наши двери всегда открыты для тебя. Возвращайся, и любой примет тебя у своего очага, Блодскаал.
*
Джон собрался в дорогу, привесил за плечо мешок с булавой Аэвара и вакидзаси, а потом вышел наружу, щурясь единственным глазом на свежий снежок. Славное место эта деревня, простое и чистое… беспримесное, хмыкнул он, а потом вдруг помрачнел.
Не забудь сказать им.
Он наконец-то понял, чего хотел Херма-Мора, садовник людей и собиратель знаний. Именно знаний он и хотел…
Корст был неподалеку и Джон замахал ему рукой, приглашая подойти. Спустившись между елок к морю, он остановился на памятном берегу, рассчитывая, что здесь, в шуме волн, их точно не подслушают какие-нибудь ушлые ребятишки.
- Я знаю, что скаалы давно хранят свои тайны от Херма-Моры, - промолвил он. - Тем печальнее говорить то, что я должен сказать. Однажды - не сейчас, века спустя, когда драконы вернутся, - Солстхейм захватит сила, которую я не могу назвать. После к вам придет Драконорожденный, и, чтобы он смог справиться с угрозой, вам придется открыть ваши знания Херма-Море. Тот потребует их в оплату за помощь и другого выхода не будет.
- Когда вернутся драконы, - промолвил Корст. - Что ж, это будет отчетливым знаком… А они вернутся? - вдруг спросил он с некоторой боязнью, явно вспомнив, как Блодскаал в бреду звал Пожирателя Мира.
Джон пожал плечами.
- Пока что это лишь возможное будущее, - наконец сказал он.
Возможное будущее, которое я вполне могу нарушить, если скажу кому-нибудь что-нибудь неподходящее. Как же тяжело приходилось Партурнаксу, понял он. Вечные загадки, вечные недомолвки… Кажется, от вещей такого рода получает удовольствие только Энн Мари.
*
Прошагав через лес, Джон вышел к озеру Фьялдинг. Глянув в сторону Тирска, он решил, что заходить туда не стоит, поскольку там его наверняка опять напоят, а это было бы некстати. Он и без того слишком задержался у скаалов и теперь его не оставляло чувство, что надо торопиться.
Озеро лежало перед ним, покрытое надежным, прочным льдом, и он решил идти прямиком, не тратя времени на кружной путь по берегу. Там, конечно, до сих пор зияет пролом, из которого раньше било в небеса странное пламя, но даже с одним глазом Джон сумеет его разглядеть и уж как-нибудь туда не упадет.
Из-за повязки было тяжело дышать. Щека и лоб ныли и зудели, когда обливионская пакость возилась внутри, пытаясь выбраться из шаманской ловушки. Страдая от неудобств, Джон тащился по озеру, проклиная Хирсина, пророчества и все Кровавые Луны в мире, а заодно и бинты, которые мешали ему добраться до щеки и как следует ее почесать.
На озеро сыпал легкий редкий снежок, делавший этот пасмурный, но светлый день чуть приглушеннее, а все углы и изломы льда мягче. Его легкая завеса скрывала мелькающую вдалеке темную фигурку, и Джон не сразу увидел, что кто-то идет ему навстречу прямо по озеру. Из-за единственного зрячего глаза ему было трудно оценить расстояние, а из-за снега - хотя бы разглядеть, кто это. Наверное, какой-нибудь скаал возвращается с охоты. А может, Мириса? Решила еще разок испытать свою проповедническую удачу…
Он вспомнил другое затянутое льдом озеро и другую темную фигуру, которая шла к ним с Сераной под светом двух лун. Чувство ужаса и полнейшей, окончательной катастрофы, которое обрушилось на него тогда при появлении Харкона, было трудно забыть. Джон и по сей день считал, что это был один из самых страшных моментов во всей его жизни, а ведь на страшное его жизнь была богата…
Он добрался до пролома, начал обходить его и запнулся, снова глядя на фигуру, которая стала явно ближе.
Нет. Не может быть…
Что ему стоило поваляться в бреду на день дольше? Что ему стоило пойти кружным путем? И разве было так сложно заглянуть в Тирск и напиться? Почему, ну почему он пришел на озеро именно сейчас?!..
Он присмотрелся снова, напрягая единственный глаз, - может, все-таки ошибся? Но чем ближе становилась темная фигура, тем понятнее было, что никакой ошибки нет, что это действительно лорд Волкихара, Харкон собственной персоной… и что ему делать здесь, на этом ледяном озере, так далеко от дома? Явился погулять по памятным местам? Если так, то не Джону его судить - он и сам приплыл на Солстхейм ровно для этого.
Или… или Харкон уже успел каким-то чудом прознать о Довакине?..
На мгновение у него возникла мысль, что надо бежать, бежать со всех ног, но было поздно - теперь, после того, как он так долго стоял у полыньи, внезапное бегство показалось бы подозрительным, а если Харкон его в чем-то заподозрит, если почует какую-то тайну… Джон прекрасно понимал, что от вампира-лорда ему не убежать.
Ты сам этого хотел, сказало что-то внутри. Желал Джон это признавать или нет, но где-то в глубине души он хотел воочию увидеть хоть кого-то из тех, кто олицетворял собой недосягаемый Скайрим, и теперь судьба, насмехаясь, предоставила ему такой шанс. Наслаждайся, Довакин, сам просил.
Харкон приблизился и окинул его взглядом, который показался Джону странно потухшим. И дело было не в том, что сейчас глаза вампира смотрелись зелеными и человеческими, без страшного янтарного блеска. Джон хорошо помнил, что, даже заново обретя смертность, вредный Папуля сохранил во взгляде целую орду бесенят. И во всей Долине не нашлось никого, кто намекнул бы ехидному лорду, что это довольно рискованно - дразнить Довакина-вампира, которому он причинил столько неудобств.
Но сейчас Харкон выглядел постаревшим, угасшим и существующим просто по привычке, и все тысячи прожитых лет лежали на его проклятой душе мертвым и бесполезным грузом. Незнакомец у полыньи не вызвал у него никакого интереса, и заговорил он, казалось, лишь потому, что Джон чересчур упорно на него таращился и все никак не желал отводить единственный глаз.
- Неподходящее место для раненого, - сказал лорд надтреснутым голосом, пугающе безжизненным и древним.
- Неподходящее место для кого угодно, - глухо ответил Джон из-под повязки, про себя благословляя Хирсина и его подлое копье. Когда почти вся твоя голова перемотана бинтами, есть шанс, что в будущем тебя не узнают даже те, кто будет очень пристально разглядывать. А Харкон будет.
- Мне назначена встреча, - сказал лорд со странной усмешкой, словно и сам недоумевал, зачем тут оказался. - А вот почему ты здесь, не ведаю.
- Аэслип мертв, - сказал Джон, наконец-то понимая, какого именно друга позвал драугр. Чему удивляться. У обоих древних чудовищ был большой счет к зиме и ее отродьям - на том, видать, и сошлись.
Харкон шагнул к нему и Джон еле удержался, чтобы не попятиться.
- Что ты об этом знаешь? - требовательно спросил лорд, и стало ясно, что отвечать надо быстро, исчерпывающе, но при этом не вызывая лишних подозрений. Легко сказать, подумал Джон. От безнадежной ауры безумия и звериной тоски, окружавшей Харкона, сводило зубы, а мысли начинали путаться, снова и снова убегая к вершине башни.
- Он просил помочь ему, - честно ответил Джон. - Там было полно инеевых даэдра, а потом какой-то портал… Он его закрыл.
- Как? - взгляд Харкона наконец-то заострился и теперь резал как лезвие и Джон с трудом оставался на месте, подавляя в себе желание бежать.
- Не знаю… Я не силен в магии. А он умер почти сразу после этого.
- Это там тебя приложило? - кивнул лорд на его бинты.
