До деревни они тащились часами и прибыли лишь глубокой ночью. Карий, исполнив свой долг перед боевым товарищем, завалился спать крепким, глубоким сном, а Джон плавал между дремотой и явью, отчаянно стараясь не впадать в бред. Кто знает, что он начнет болтать… а то и вовсе гаркнет: “Йоль!” А ведь все вокруг, как всегда, деревянное.
На следущее утро капитан объел гостеприимную деревню, сердечно распрощался с Джоном-Джулианом, который в своем состоянии его даже не признал, и отбыл в разоренный форт в сопровождении пары гордых собой и Блодскаалом охотников. Довакин остался в чужой постели - подавлять рвущийся наружу бред и терпеть шаманские примочки, шепотки и всякое прочее варево из целебной травы.
Иногда ему мерещилось, что он снова лежит на берегу и из него рвутся наружу чужие души, каждую из которых он считал своей собственной. Он пытался ловить их руками и звал Алдуина, безмерно пугая этим Корста, который к Тартаагу-Мироеду относился, конечно, с почтением, но без особой любви.
То ему вдруг казалось, что он плывет все в той же маленькой лодке посреди океана, и Дени спокойно спит напротив, свернувшись на носу, доверив ему привести их суденышко туда, куда следует. Он встряхивался, просыпался, видел над собой темный потолок и оборачивался к сонному, уставшему от бдения Корсту:
- Я что-нибудь говорил?..
- Нет. Спи.
Однажды, в момент просветления, он вдруг наскреб в себе силы и призвал Каэнлорна, который с радостью забрался к нему на постель и улегся рядом, согревая своим мистическим боком. Двоеженец, а теперь и двоеволчец Джон, изменяя родному Призраку, прижался к другу и наконец-то заснул спокойно.
*
- Дрем Йоль Лок, Довакин, - сердечно поприветствовал его Партурнакс.
- Дрем Йоль Лок, чудо Тамриэля, - обрадовался Джон, по-домашнему плюхаясь в снег Монавен.
- Заходит ко мне иногда один ужасный тип, - засплетничал дракон. - Делится новостями, рассказывает о тебе всякие гадости. Он говорил, ты тут Хирсину по рогам навалял?..
- Именно что по рогам, - расхихикался Довакин с неудержимым злорадством, понимая, что под ужасным типом Партурнакс, конечно же, подразумевал Шеогората.
- Но это же такая прелесть, - расплылся в умильной улыбке Партурнакс. - Коварство!.. Уверен, Хирсин давно не сталкивался с таким выбором.
- И теперь он мне проходу не даст, - горестно вздохнул Джон. - Мстить будет, затравит своими гончими. А потом, поди, шкуру снимет и на себя наденет.
Будто одного Рамси Болтона было мало, подумал он, расстраиваясь от перспектив.
- Да ну что ты. Он, как мне сказали, просто счастлив. Встретил такого замечательного противника. Хирсин любит саму игру, а не себя в игре, так что не волнуйся. Ты еще и поживешь и полетаешь.
Джон вскинул голову.
- Однажды, - осторожно выбирая слова, сказал он, - некто умный и красивый сказал, что у смертных есть шанс переродиться драконами. Где-нибудь, когда-нибудь… Такое вправду возможно?
- Почему нет? - прищурился Партурнакс.
- А я? - отважился спросить заветное Джон.
- А что ты? - рассмеялся исполин. - Ты уже дракон. И никем другим не станешь - ни в этой жизни, ни в следующей. Тем, кто дошел до этой ступени, назад дороги нет.
- Уже дважды, - промолвил Джон, - норды видели на моем месте дракона. Раньше такого не было.
- Ты растешь, учишься, - повел крылом Партурнакс. - Вот оно и проявляется.
- Но мне нельзя!.. - всплеснул руками Джон. - Я тайна! Никто из людей не должен знать, что я Довакин! Тех двоих я убил, но как мне быть дальше?
- На тебя не угодишь, - старый мудрец зафырчал совсем как Шеогорат. - То тебе не так, это тебе не этак. Капризная цаца. Ну, увидела тебя пара нордов. Ну, стало в мире на пару нордов меньше. Это что, повод отказываться от своей природы?
Последние слова дракона отозвались в нем, как гонг, разбудивший не столь уж давнюю память. Отказываться от своей природы…
Он вспомнил, как Дени заперла подрастающих Рейгаля и Визериона в подземелье из-за того, что Дрогон спалил ребенка. Когда он услыхал эту возмутительную историю, у них даже случился небольшой скандал.
- Я не знала, что делать! - оправдывалась Дени. - Они совсем от рук отбились, меня еле слушали, а тут эти кости… ребенок же!
- Ребенок, - кипел Джон, мама Нуминекса. - Они тоже были детьми! Ты заперла лишь двоих из трех, но сколько костей тебе принесли после этого? Нисколько? Поспорю на Длинный Коготь, что этот ребенок подавился ослиным навозом, а крестьяне его спалили и подсунули тебе, зная, что ты задаром раздаешь коз, стоит лишь пожаловаться!
- А как надо было? - вспыхнула Дени, которая тоже никогда не отличалась смиренным характером. - Джорах говорил, что драконов нельзя приручить…
- При всем уважении к Мормонтам, - упирался Джон, - не припомню, чтобы они держали в хозяйстве драконов. Нашла кого слушать!
- А больше было некого!
- Себя! - топнул он ногой. - Себя надо слушать! А ты их в подвал… То-то я удивлялся, что Дрогон намного больше!
- Ну, так он ел! Угощался чужими стадами.
- А его братьев ты голодом морила?!
- Не морила! - прорычала она, окончательно разозлившись. - Они ели за троих! А еще я им скармливала предателей и заговорщиков! И будь добр об этом помнить, изменник!
- Я-то помню, - горячился Джон, впервые не смутившись этим вполне обоснованным обвинением. - Но драконы не растут в неволе! Им не еда нужна, а свобода! Как ты могла отказаться и от них, и от себя?!
- Я свой урок выучила! Больше не отказываюсь! Вот тебе моя природа! Фус! - рявкнула жена и он отлетел к стене, снеся подвернувшийся по дороге стул.
Увидев, как он сипит на полу, пытаясь вдохнуть после удара о каменную кладку, Дени сменила гнев на милость, подошла и села рядом на корточки.
- Живой? - заботливо спросила она, еле скрывая торжествующую улыбку.
- Хорошо поговорили, - с трудом выпрямился он. - Все-таки нельзя устраивать тинвак в закрытых помещениях.
- Я была не права тогда, - сказала она. - Но я поступила так, как считала наилучшим. Прошлого не изменишь, так что хватить меня упрекать. Впрочем, - она поднялась на ноги и надменно выпрямилась, - если хочешь продолжить, пойдем в поле. Пущу твои клочки по ветру.
- А пойдем, - ухмыльнулся Джон, предвкушая веселый драконий поединок.
Нельзя отказываться от своей природы, подумал он и понял, что Партурнакс прав.
Дракон ерзал напротив него, глядя на него то одним глазом, то другим, словно любопытная ворона.
- Какой ты противный, - заворчал он. - Явно ведь о чем-то думаешь, а я не могу прочитать… Только голова кругом пошла.
- Такой уж я есть, - развеселился Джон, радуясь, что ему удалось озадачить аж самого Партурнакса, пусть даже и невольно. - А вообще-то во мне есть еще и волк, - сказал он неуверенно. - Может, мне им прикрываться?
- И все решат, что ты оборотень, - расхохотался дракон. - И прибьют. Ну, рискни, забавное ты существо. Для твоего сведения, - сказал он учительским голосом, - в давние времена, когда среди нордов ходило много Языков, некоторые были настолько сильны, что люди видели на их месте драконов. И это были не Довакины… Будут спрашивать, скажи, учился в Хротгаре у самого Арнгейра. А потом тебя выперли вон за бездарность, - захихикал старый гад.
- У Арнгейра, - повторил Джон, пропустив вредную шуточку мимо ушей, и задумался. Это сколько же лет дедуле, если он есть уже сейчас и будет двести лет спустя? Или правду говорят, что горный воздух дюже полезный?
А сколько проживет Серана? Вультурьйол тогда обмолвился, мол, капелька медитаций - и через сотню лет она сможет стать Языком…
*
Он проснулся и тут же почувствовал, что с ним что-то не так. Все лицо как-то придавило, глаз не открывался и в целом ему было душно и неудобно.
- Тихо, тихо, - остановил его Корст, когда он потянулся к лицу. - Не трогай повязку.
- Что… - начал было Джон, с трудом шевеля челюстью.
- Мне удалось остановить и запереть яд, но извлечь его я не могу, - повинился шаман. - Тебя ранил демон и тебе придется искать помощи у тех, кто знает о демонах больше моего.
