А ведь рьеклинги были при нем куда цивилизованее, расстроился Джон и двинулся навстречу сопернику.

- Струн Ба Кво! - крикнул он и призвал лук, пока Карстаага трясло под ударами молний. Стрелы полетели одна за другой, гигант глухо и горько стонал, и с каждой новой выпущенной стрелой Джон все сильнее напоминал сам себе Рамси Болтона. На душе было непередаваемо мерзко.

Чтоб тебе треснуть, Хирсин…

Наконец Карстааг упал и больше не двигался, хотя молнии все еще били в пол и в его стоявшую дыбом шерсть. Лишь подергивались пальцы на огромных откинутых руках, и искрил встопорщенный мохнатый загривок.

Джону было совсем тошно. Настолько, что он забыл о награде, которая ожидает победителя этой гонки.

Зал полыхнул красным и перед ним снова появился Хирсин.

- Так-так, - хмыкнул Принц, легко крутя ужасное копье. - Довакин, конечно, стал избранным. Ну, тут удивляться нечему… Уверен, ты понимаешь, с кем тебе биться дальше. Тебе выпала величайшая честь, о которой может мечтать смертный: стать моей жертвой.

Джон устало посмотрел на самодовольного Принца.

- Я хочу спросить тебя, впрочем, - вкрадчиво поинтересовался Хирсин. - Что, по-твоему, делает охотника великим? Сила? Скорость? Коварство?..

Разум, подумал Джон, но понял, что в словах Принца, несомненно, скрыт какой-то подвох. От него требуют выбрать, а выбор всегда определяет судьбу…

- Коварство, - ответил он, вспоминая Партурнакса, хитрющего и непревзойденного интригана.

- Хорошо, - кивнул Отец Зверолюдей, - ты выбрал. Сражаться с тобой во всем моем величии было бы не спортивно, так что ты предстанешь перед одним из моих аспектов - тем, что ты выбрал сам. На веселье осталось мало времени - Кровавая Луна скоро скроется за горизонтом…

- Лишь один вопрос, - Джон поднял голову и уставился Принцу в черные прорези оленьего шлема. - Он был последним?

Хирсин кинул взгляд на поверженного инеевого гиганта и пожал плечами:

- Какая разница?

Такая, что теперь я от твоего аспекта даже рожек не оставлю, сжал зубы Джон.

А Хирсин тем временем снова осветился алым светом, вдруг ужимаясь до человеческого роста.

- Беги, - сказал он, наставляя копье, но Джон просто утек в сторону, на ходу извлекая меч.

Он не слишком верил, что на Принца подействуют Крики, но попробовать стоило…

- Фус!

Аспект чуть качнулся, но снова завертел копьем, наступая.

А может, мне его просто спрятать, нездорово усмехнулся Джон, тактически отступая и отводя выпады клинком. Нет… предупреждали драконы, не прячь Принцев Даэдра. Как в воду глядели.

Он даже не пытался призвать Каэнлорна. Джон здорово подозревал, что тот, как и Призрак, не слишком любит Обливион. В этой схватке придется справляться самому.

- Йоль! - крикнул он, снова отступая. Аспект Хирсина орудовал своим копьем так шустро, что времени хватало лишь на урезанные Крики. А что было бы, если бы я выбрал скорость, задумался Джон и порадовался, что на этот раз вроде бы не слишком лопухнулся.

Пропустив копье мимо себя, он опасно крутанулся и полоснул клинком по бедру противника. Аспект немного сбавил скорость и Джон воспрял духом. Он уязвим, а значит, битва еще не проиграна.

Меч запел свою Песнь Льда и Пламени, выгрызая куски из врага, отправившего на смерть инеевого гиганта, возможно, последнего в своем роду. Аспект все больше спотыкался, все чаще пропускал атаки, неуклюже и жалко уворачиваясь. Копье уже не мелькало, словно молния, а неловко совалось в пустой воздух, каждый раз не находя цель.

А Джон… Джон устал. Устал бегать по ледяным коридорам лабиринтов, устал рубить мохнатые лапы, устал надрывать горло - но противник гнулся, подавался, проминался под атаками, кольцо Аэслипа стучало в шрам и отступать было нельзя.

И вот наконец под очередным ударом Хирсин обмяк, разъехался ногами по гладкому полу, стоя в неустойчивой, негодной для атаки позиции, и Джон, задыхаясь от усталости, повел гудящий меч прямо на его рога.

Голова противника даже не поднялась. Лишь свистнуло копье, только что бессильно царапавшее пол, ударило вверх быстрее змеи, и щека взорвалась болью, а Джон ослеп на один глаз.

Он упал на бок, держа скрюченные пальцы у головы, не в силах сжать распоротое лицо в ладонях. Паралич стиснул его мертвой хваткой, и он отчаянно потянул спасительную магию из колечка Ажиры.

- Коварство, - сказал Хирсин, распрямляясь.

Мир странно искажался в единственном видевшем глазу, и Принц плыл и колыхался то ближе, то дальше от него.

- Вставай, Довакин, - позвал Хирсин. - Мы не закончили.

Джон с трудом приподнялся на колено. Ему казалось, что на его плечи лег весь ледник, что половину его лица стесало, и теперь там зияет раскрытая рана, и глаз стекает на оголившиеся зубы. Боль расползалась, начиная захватывать и вторую половину лица.

- Вставай, - повторил Принц. - Или ты уже готов умереть?

- Только… стоя… - прохрипел Джон, поднявшись на ноги, но все еще не в силах разогнуться.

- Ха-ха, - обрадовался Хирсин. - Люблю упрямцев.

Джон рывком распрямился и два зачарованных ножа, прежде прятавшихся в голенищах сапог, полетели вперед. Он сам их выбирал. Они были ему по руке.

Аспект рухнул на спину. Один нож торчал из глазницы рогатого черепа, другой - из правого ряда ребер. Хирсин заскреб ногами по полу, собираясь встать, а Джон, наконец-то добившийся настоящего перевеса в свою пользу, никак не мог отыскать меч - тот слишком далеко улетел по гладкому полу.

Но ведь можно обойтись и без меча… Он снова призвал давно рассеявшийся драконий доспех и, подхватив копье Охотника, вбил его в грудь врага.

Вбил не тем концом, потому что почти ничего не видел.

- Коварство, - невнятно повторил он немеющими губами вслед за Принцем, чье тело уже начало исчезать в алом свете, оставляя вместо себя черный с багровым ключ. Пара ножей звякнула и упала на пол.

Джон постоял несколько мгновений, опираясь на копье, а потом полез в карман за зельем, но никак не мог попасть туда рукой из-за доспеха.

Страдая и кривясь, он сполз на пол и снова безнадежно потянулся к лицу, боясь прикоснуться к пульсирующей ране.

Может, это яд, догадался он и стал вспоминать, чему его учила Шарн, да еще такими суровыми методами. Ради всех богов, она же его отравила… Такое просто не может забыться!

Найдя в себе еще немного сил, он сотворил заклинание и сразу почувствовал, что ему полегчало. Лицо перестали резать невидимые ножи, веки чуть разомкнулись и он понял, что оба глаза у него на месте - просто один из них на время закрылся.

Он посидел, ожидая, пока сойдет доспех, а потом влез-таки в карман - и добыл, и выхлебал вожделенное зелье.

Стало еще веселее, хотя лицо все еще дергало. Припрятав под крылышко законную добычу в виде копья, он подобрал ключ и все свое оружие, которое разбросал по залу.

Стоило ему подойти с ключом, этим куском Обливиона, к мистическим вратам, как зал затрясло, и последним, что он увидел, уносясь неведомо куда, были сыплющиеся с потолка глыбы льда вперемежку с камнями.

*

Солнце, игравшее на белых холмах, ослепило его, и он сожмурился, мучаясь от вернувшейся боли в лице. Кто-то захрустел снегом, шагая к нему, и радостный голос Кария вдруг зазвучал слишком близко и громко, болезненно отдаваясь в голове:

- Ты выжил, друг!

Джон обернулся.

- Эк тебя… - крякнул капитан. - Вставай, идем.

- В деревню, - настаивал Джон, пока Карий помогал ему встать. - Там шаман.

Почему рана не заживает, лихорадочно думал он. Он вылечился от яда… вроде бы. И зелье выпил…

Коварство.

Подлое даэдрическое копье подлого аспекта подлого Хирсина.

Они потащились по снегу, оставляя за спиной обломки Мортрага. Вот и третья ледяная стена разрушена, подумал Джон. Карий тем временем довольно болтал, как он караулил врата, да как все затряслось, да как он - пуф! - оказался снаружи и как ему нравится быть живым.

- А мне, - кряхтел Джон капризно, - нравится быть еще и здоровым.