Нет, еще рано, решил он и вошел в купол.

Железный пол, ржавый купол, шестеренки, омерзительно трещащие и скрипящие по всему потолку. Посреди большого зала громоздилась толстая арка, а под ней находилось нечто, что Джон не смог толком ни разглядеть, ни понять. Ясно было одно - в куполе никого не было. Если не считать треска шестеренок, здесь стояло пустое безжизненное молчание.

Он пошел вперед, вглядываясь в странную конструкцию под аркой, но лишь приблизившись почти вплотную, наконец-то понял, что это и был Сота Сил.

Это было то самое странное и страшное нечто, что Джон уловил в мыслях Альмалексии. Ложный бог, мертвый и изуродованный, висел распятым на стальных жилах, уходивших наверх к арке. Половина золотой маски была разбита, сорвана, и из-под нее виднелось серое лицо, казавшее сломанные зубы в застывшем крике. Тощие руки, растянутые в стороны, скрюченные пальцы, на которых загибались длинные, непомерно отросшие ногти.

Он перевел взгляд вниз, не особо рассматривая золотые доспехи, и увидел, что ног у божка нет вовсе. Вместо них свисали какие-то крученые металлические сухожилия, словно ноги - или что прежде было вместо них - кто-то просто оторвал. Джон проследил взглядом странные толстые канаты, уходившие от остатков ног к арке, а потом заметил еще один такой же, выползавший из затылка Сота Сила.

Снова посмотрев на длинные ногти, он подумал, что божок, получается, подвесил себя сам, по доброй воле, и оставался так уже очень долго. Зачем, для чего? Эта загадка была Джону явно не по зубам. Очевидным было одно: пока Сота Сил висел тут на тросах и занимался невесть чем, кто-то явился в купол и убил его - и притом убил жестоко. Джон уже знал, кто это был.

Позади зашуршало и он обернулся, готовясь к неизбежному. Перед единственной дверью наружу стояла Альмалексия - по-прежнему полуголая, но на сей раз надевшая злую черную маску с бивнями, полностью закрывшую ее лживое лицо.

- Моя богиня, - он с издевкой поприветствовал ее, сделав небрежный полупоклон.

- Нереварин, - ответила Альмалексия, и он догадался, что в этот момент ее вульгарные губы растянулись под маской. - Мой дорогой Неревар… Здесь все закончится. Заводной Город должен был стать местом твоей смерти. Ты должен был стать моим величайшим мучеником! Героический Нереварин, пожертвовавший всем, чтобы защитить Морровинд от безумного Сота Сила! Но ты жив! - тут в ее голосе пробились странные нотки - не злости, но нехорошего удовлетворения. - Ты жив…

Джон прищурился, гадая, к чему она клонит. Время золотых рожек уже почти наступило, но еще немного он может подождать - и послушать.

- Не бойся, - промолвила богиня, расхаживая перед ним взад-перед. - Я продолжу твое дело и спасу народ Морровинда от Дагот Ура, от его пепельных бурь и полчищ. Победа объединит моих людей под знаменем единственного истинного бога - под моим знаменем! Марионетка-король сложит оружие и склонится к моим ногам. Те же, кто не подчинится, будут уничтожены.

Джон вполне презрительно фыркнул, уже не считая нужным скрывать свое отношение. Как ни странно, Альмалексия не разъярилась, как того можно было ожидать, - лишь наклонила голову набок и мягко продолжила:

- Думаешь мне помешать? Нет, мой милый. Никто не остановит меня на моем пути. Не ты и уж точно не Вивек. Он поэт, глупец, влюбленное ничтожество. Я покончу с ним, как только разберусь с тобой, и он вряд ли даже поймет, что случилось. А вот Сота Сил… Этот всегда был осторожным, он избегал нас и даже заперся в этой дыре. К счастью, ты, мой верный раб, принес мне Ленту Лабиринта, - тут она снова усмехнулась под маской. - Сота Сил не проронил ни слова, когда умирал. Ни единого. Но ты, смертный… Ты будешь кричать. Будешь, когда Заводной Город начнет изменять и кроить твое тело заново. А потом я покажу людям то, что получится. Это будет убедительно… Да, - кивнула она с предвкушением. - Я оставлю тебя в живых. Погибни ты в Городе - и сейчас все уже было бы кончено. Но ты здесь. И скоро ты станешь наглядным примером того, от чего я спасла их, уничтожив Сота Сила.

И снова Джон увидел в ее мыслях нечто изуродованное, почти лишенное человеческого подобия, жалкое и безумное. И снова оно доставляло Альмалексии радость, и на этот раз это был он.

- Ликуй, - потребовала она. - Ведь теперь ты вечно пребудешь со своей богиней.

- Спасибо, но нет, - ответил он, чувствуя, как возрождается внутри ледяной гнев. - Лучше я просто убью тебя, мерзость.

- Чем? - ласково спросила она, извлекая из воздуха полыхавшую синим саблю, и качнула ею в сторону Истинного Пламени. - Вот этим? Мечом, облитым смолой?

- Тебе хватит и этого, - оскорбительно засмеялся он.

- Тебе хватит куда меньшего, - спокойно отвечала она. - Но не волнуйся, ведь я решила сохранить тебе жизнь. Мой дорогой Неревар, кто бы ты ни был… Тебе понравится - рано или поздно.

- Раз дама желает… - сказал он мягко. - Нас разлучит лишь смерть. Клянусь.

Она хихикнула, явно не видя в нем серьезного противника, занесла руку с зеленым колдовским огнем - и покачнулась, когда в нее полетел отточенный, насмерть выученный Крик:

- Фус Ро Да!

Альмалексию снесло с ног и впечатало в стену, а Джон тут же обратился к золотым рожкам, по которым успел соскучиться:

- Муль Ква Див!

Узри силу истинного Драконорожденного, подумал он с иронией и, как прежде в бою с Несовершенством, швырнул опостылевший меч Неревара ей в обнаженный живот. С силой, которую придавали доспехи, бросок вышел куда мощнее: клинок вонзился в татуированное тело и с лязгом пробил стену за ним. Впрочем, богиню это не смутило. С глухим рыком из-под маски она схватилась за рукоять и потянула меч наружу, волоча следом за ним обрывки и кишки. Жуткая рана тут же начала подбираться и стягиваться, но Джон, уже извлекший из ножен Песнь, не дремал и снова ударил Криком:

- Зун Халь Вик!

Синий от молний Огонь Надежды вылетел из руки Альмалексии и загрохотал по стальному полу в отдалении, но богиня, даже не пытаясь вернуть свое оружие, покрепче перехватила меч Неревара и бросилась к нему быстрее, чем его глаз был способен уловить.

Истинное Пламя скрестилось с Песнью, обдав Джона жаром, и он услышал странный слабый звук. Альмалексия коротко и победно зарычала, отскочила и набросилась на него снова. Джон качнулся под ударом, еле пустив кривой меч наотлет, но противница мгновенно атаковала из низкого выпада - и Песнь, встретившая атаку своим стройным белым телом, не выдержала.

Брызнула осколками льда, рассыпалась, звеня по стальному полу, оставляя в руках Джона лишь осиротевшую рукоять…

Доспехи приняли на себя остаточный удар и он отскочил назад, снова крикнув:

- Ри Вааз!

Альмалексия, только что ликовавшая под маской, с воплем согнулась, неловко отступая на пару шагов.

- Зун Халь Вик!

Снова обезоружена, перевел он дух, наплевав на то, что творится с его воспаленным горлом. Даже если оно вообще после этого откажет…

В пекло всё. Если горло откажет, его исцелит Молаг Бал. И пусть постарается, если хочет получить свою жертву!..

- Ри Вааз! - наступал он, видя, что истощившийся после удара доспех почти сошел. Невелика беда, решил он и сунул руки за спину, извлекая из ножен двемерские ножи.

- Йоль Тор Шул! - и один нож полетел вперед вместе с потоком огня, с хрустом и чмоканьем врезаясь в божественную плоть. И снова: - Ри Вааз!

Второй нож впился в заживший живот. Джон быстро наклонился и выхватил ножи Захвата из голенищ сапог.

- Кри Лун Аус!

Поначалу драконы не хотели учить его этому Крику. Но помня, как Вультурьйол разобрался с Мираком в Каирне, Джон все же настоял - мало ли что? - и Одавинг с Салокниром решили, что вреда не будет…

Альмалексия взвыла, едва на нее легла метка смерти, и лишь захныкала, пятясь к стене, когда оба ножа, один за другим, нашли себе новые ножны в ее опаленных ребрах. Джон согнулся и стиснул рукой свое больное, разодранное в кровь горло, глядя, как она сползает по стене, корчась и пытаясь вытащить клинки из своего тела.