Лицо Дени всплыло из памяти, светлое, как ясная луна, в небесах среди авроры заиграли легкие крылатые тени, и в нем проснулась новая решимость.
Я могу. И достигну. И никогда не буду об этом жалеть.
Джон нашел в рюкзаке свиток невидимости, который прикупил у Нермарка, а потом встал, подхватил меч и снова потянул за рычаг. Из колокола донесся вой, и он прочел заклинание, надеясь что оно подействует и на полыхающий клинок в его руке.
Фабрикант высунул наружу маленькую головку, не понимая, где противник. Джон скользнул мимо него внутрь купола и прошел во внутренние двери. Как бы ему ни хотелось избавить калеку от страданий, он не стал рисковать. Если створки снова закроются, он даже выбраться отсюда не сможет, а потому дорога ему одна - вперед, в темный коридор.
Новые двери привели его в зал Саллаэму, полный ржавчины и искр, а далее в купол Удока, похожий на огромный колодец. Там стоял резкий и кислый запах, от которого щипало в глазах, а под пролегшим вдоль стены карнизом сплошь булькала какая-то грязная жижа. Мерзкий фабрикант кинулся к нему с истошным писком и Джон сшиб его с карниза прямо вниз, в резервуар. Серебристое тело, забившееся в вязкой грязи, стало растворяться, словно его грызли невидимые зубы, и Джон обреченно понял, что этих криков ему не забыть уже никогда - до самой своей смерти, когда бы она не пришла.
Скрипнув зубами и все еще слыша беспомощные вопли снизу, он прошел по карнизу к рычагу и опустил мост к дверям напротив.
И снова залы, снова искры с потолка, снова фабриканты - и гигантские, и мерзкие, и никаких других. Джон вспомнил явно человеческие кости, которые раскатал вал в куполе Касии, и подумал, что Сота Сил определенно запускал в эту душегубку людей. Но если люди не попадались, наверное, он заставляет свои творения драться друг с другом - потому-то их тут всего два вида…
Джон присмотрелся к голове гигантского фабриканта, лежавшего у него под ногами, и насторожился. Что-то знакомое вдруг увиделось ему в искаженных, ни на что, казалось бы, не похожих чертах…
Он присел на корточки, вглядываясь пристальнее, и увидел нос. Растянутый и все же узнаваемый нос сердечком.
Дальше пошло проще. От носа он проследил глаза, изуродованные уши, сросшиеся в шипы мохнатые брыли, деформированную пасть с клыками…
Значит, это каджит. Джон выпрямился и подошел к ящеру, который распластался неподалеку. Аргонианец… ведь видно же! Видно! Как он мог не понять этого с самого начала!..
На миг его снова одолела та же слабость, что и в куполе Серлин, когда он догадался, что ему придется принять участие в рождении нового калеки, но слабость тут же сменилась гневом - гневом, какого он еще не знал. Это было холодное чувство, холоднее льда, холоднее, чем само сердце Зимы.
Маленький мальчик Сота Сил, который кидал камни в скрибов… Кажется, не больно-то много с тех пор изменилось, подумал Джон, ощущая, что холод все еще не уходит. Было похоже, что он не уйдет никогда.
Купол Несовершенства, предупредило его кольцо перед очередной дверью. Что ж, по крайней мере, самокритично, подумал Довакин, открывая круглую створку. За ней лежал круглый же зал, где в высоком потолке бестолково вертелись и потрескивали шестеренки, а на противоположной стороне несли у двери стражу два гиганта, напоминавшие центурионов.
Один из гигантов пошевелился и двинулся вперед, бухая в пол тяжеленными ногами. Джон отступил назад, пытаясь понять, как справиться с непомерным охранником, и уткнулся спиной в запертую дверь.
Ну, разумеется. Чего еще было ожидать.
Отходя в сторону, он сбросил на пол рюкзак, чтобы не мешал, и для начала запустил во врага надоевшим Истинным Пламенем. Меч ударил гиганта в середку и упал, подпалив ему правую ногу, а Джон призвал ходячий труп в надежде, что тот отвлечет противника хоть на пару мгновений, пока сам он будет творить чары хамелеона и призывать лук. Сходиться с этим монстром в ближнем бою совсем не хотелось. Хорошо хоть, второй страж стоит смирно и в бой не лезет - да и вообще, похоже, сломался.
Гигант добрался до трупа и размазал его об стену, а после наступил на рюкзак и шваркнул ногой по полу. Джон, как раз кинувший стрелу на тетиву, ахнул, увидев, как тварь топчется по свиткам, зельям и звезде Азуры. От рюкзака к тому моменту остались лишь кожаные лохмотья.
Чудовище, видимо, не отличалось большим умом, раз принимало рюкзак за достойного противника, и Джон, пользуясь передышкой, стал поспешно унизывать его стрелами, которые, впрочем, не оказывали никакого видимого действия. Гигант казался неуязвимым, а может, таковым и был.
Провалиться бы тебе, подумал Джон и снова призвал ходячий труп. Амулета Сумерек надолго не хватит, а стрелы эту тварь не берут, лихорадочно размышлял он, убегая от исполина на другой конец зала и позволяя ему сосредоточиться на призванном мертвеце. Против этого отродья Сота Сила нужна магия, а он и по сей день был едва способен разжечь огонь в очаге. Джон с завистью вспомнил, как Харкон одним движением руки спалил фалмерскую хижину, и пожалел, что Папули сейчас нет рядом - желательно вампиром и при дивном мече с нетопыриными крылышками.
Невзирая на всю серьезность ситуации, он не удержался от усмешки. Вот только Харкона ему тут не хватало. Джон еще не забыл ужасный сон, в котором лорд Волкихара напрочь отхватил ему руку…
“Кости помнят.”
Голос Мелисандры из сна зазвучал, словно наяву, и он затряс головой, пытаясь прогнать прочь этот призрак из прошлого.
“Кости помнят. Сила драконов улетает в небо, но кости помнят.”
Его взгляд упал на звезду Азуры, целую и невредимую среди месива из зелий и рваных ошметков. Когда он попытался поглотить из нее магию в прошлый раз, его напрочь свалило, и все, что он видел следующие полчаса, были танцующие искры. Но если не поглощать, если сразу выпустить…
Кости помнят. Они помнят дар огня.
Страж уже шел к нему, и Джон, бросив бесполезный лук, метнулся к звезде, хватая ее в правую руку.
Если даже его шрамы перенесли на чужое тело, должна же здесь быть и его память…
Упершись спиной в стену, чтобы не упасть, он поднял левую руку и позволил магии прокатиться по жилам, прямо сквозь сердце, истекая из звезды и выходя наружу через знакомо раскаленную ладонь. Столб пламени ударил в гиганта, отбросил назад, заставил упасть на колени. Сила текла и текла - и наконец исчерпалась, оставив Джона с головокружением и странным чувством ностальгии.
Сморгнув пару робких искорок перед глазами, он вгляделся в поверженное тело, которое больше не шевелилось, а потом перевел взгляд на другого охранника, который по-прежнему не сдвигался с места.
Тихо. Всё тихо. Все мертвы…
И снова, как в куполе Серлин, он сполз по стене, тупо глядя на ошметки рюкзака. Осталось ли там хоть что-то целое? Хотя сейчас, хмыкнул он устало, это совсем-совсем неважно…
Наконец, двигаясь, как дряхлый дед, он сдвинул себя с места и вдруг отчетливо почувствовал под рукой ребристую металлическую поверхность пола. Он поднял руку, непонимающе вглядываясь в собственную ладонь, и далеко не сразу сообразил, что даэдрические перчатки просто пропали. Исчезли, словно не выдержав потока силы, бившего из его руки. Драконы и Обливион не слишком совместимы…
Что ж, это малая цена за жизнь, пожал плечами Джон и встал на ноги. Чуть покачался, изгоняя прочь остатки головокружения, сунул опустевшую звезду Азуры за пазуху и подошел ближе к гиганту.
“Несовершенство”, сказало кольцо. Джон посмотрел на деформированную альтмерскую голову, сидевшую на стальном штыре вместо шеи, сплюнул и пошел за мечом Неревара, пылавшим поотдаль.
Воистину, никакой пользы от этой штуки.
Приблизившись к последней двери, он прочел табличку, выданную кольцом: купол Сота Сил. Вот что охраняли эти творения - правда, неизвестно от кого именно, но теперь ведь не спросишь. Впрочем, можно спросить у самого Сота Сила, но тут уже возникает другой вопрос - а не пора ли ему облечься в золотые рожки?
