Хельга будто онемела. Отказывая Вальтеру, она цеплялась за последнюю ниточку. Она не желала воскрешения Нормана по одной простой причине: ей нравилось быть человеком. И Барнабас был её новым Бальдром, дарующим свет. Она не хотела становиться богиней смерти вновь, но с глаз спала пелена: это уже случилось. Где бы она не была, каким бы именем не называлась, суть оставалась прежней. И ещё один свет угас в обители смерти.
— Ты не прав, — сорвалось с губ Хельги.
— Что? — переспросил Барнабас, допивавший свой кофе.
— Ты не прав. Хельхейм покидают, если богиня смерти сама этого хочет.
Хельга схватила пальто и сумочку и выбежала из кафе. Она не слушала Барнабаса, что кричал ей что-то в след. Более того, женщина достаточно его знала, что он не побежит за ней, даже догадавшись, куда она направляется. А Хельга, конечно, бежала в «Хельхейм». Ей было наплевать на холод и на свой внешний вид. Пальто висело у неё на руках.
Буквально влетев в холл главного здания «Хельхейма», женщина миновала администратора и охранника, даже не обратив на них внимания. Там находились ещё какие-то люди, но Хельга даже не рассмотрела их лиц, чтобы понять — работники это или клиенты. Сохраняя спокойное выражение лица, она молча прошла в сектор для персонала. Спустившись на лифте, женщина бегом добралась до комнаты Нормана. Карточка всегда была в её сумочке, и она легко открыла дверь. И только оказавшись в тёмном помещении, закрывшись от внешнего мира, она перевела дух.
Оставив сумочку и пальто на полу у входа, она щёлкнула выключателем. Щурясь от света галогенных ламп, Хельга приблизилась к усыпальнице Нормана. Опустившись на колени, женщина оказалась напротив сенсорной панели, показывающей состояние пациента. Вызвав дополнительное меню, она набрала пароль. Окно меню изменилось, теперь в нём содержалось куда больше информации об Нормане Локсоне, находящемся на криогенной заморозке. Рассмотрев данные, Хельга начала медленно отключать мертвеца от всех систем, поддерживающих его тело.
Завершив отключение, Хельга разблокировала замки капсулы. Поднявшись, она попыталась осторожно приподнять верхнее стекло и отодвинуть его в сторону. Но её руки, без того дрожавшие от внутреннего напряжения, не выдержали. Стеклянная крышка выскользнула, упала на пол и разбилась, засыпав весь пол сверкающими осколками. Вопреки своей педантичности, Хельга оставила всё как есть. Скоро эта комната снова будет необитаема.
Женщина посмотрела на сероватое лицо Нормана. На его худое измождённое тело и впалый живот. Разумеется, внутренние органы были заменены искусственными, но полностью живым он себя с ними не почувствует. Каждый что-то теряет, побывав во владениях Хель.
— Пора просыпаться, — нежно обратилась Хельга к молодому мужчине, что недвижно лежал перед ней, и провела рукой по его впалой скуле, чертя пальцем невидимую руну «Райдо»*, пролагая брату дорогу из царства смерти.
Первая слеза скатилась по щеке женщины и упала на грудь мертвеца.
Вальтер ждал Хельгу дома. Он сидел на диване в гостиной, которая отделяла прихожую от спален, чтобы сестра не могла пройти незамеченной. Собранная сумка лежала у его ног, под головой Фенни, примостившегося рядом.
Хельга отсутствовала долго. День пролетел незаметно, Вальтер нашёл запасные ключи в ящиках в прихожей, ещё раз прогулялся с псом, сходил в магазин, чтобы наполнить холодильник Хельги продуктами, и только затем собрал свои вещи и принялся ждать. Сперва он взял сборник Лавкрафта из книжного шкафа в кабинете сестры, но мозг никак не хотел связывать печатные слова в предложения. Вальтер всё думал и думал об утренней ссоре.
Он был несправедлив к Хельге, и не имел права заставлять её. Мужчина решил, что пора бы перестать надеяться на других. Он позвонил в агенство по прокату автомобилей и арендовал надёжный фургон, в котором собирался жить ближайшие несколько месяцев. Часть плана выполнить в одиночку ему не удастся, а выполнение остальной части потребует больше ресурсов, но Вальтер сдаваться не планировал. А брата он готов ждать хоть до дня Рагнарёка, если королеве смерти так угодно.
Ещё до того, как ключ повернулся в замке, Фенни поднялся и завилял хвостом, смотря в сторону двери. Вальтер понял, что Хельга возвращается, и приготовился к разговору. Нутро его сжалось, но он мысленно проговаривал всё, что должен сказать сестре напоследок. Быть может, они видятся последний раз.
Войдя в прихожую, Хельга не включила свет. Фенни отчего-то сел на пол, вместо того, чтобы броситься к хозяйке на встречу, что показалось Вальтеру странным, но отступать он не намеревался.
— Хел, я понимаю, что мой приезд был дурной затеей, — начал мужчина, встав с дивана и направившись в прихожую. — Я…
Но Вальтер не успел договорить. Хельга швырнула в него неким длинным предметом, и он инстинктивно выставил вперёд руки, чтобы поймать его. Увидев, что он держит в руках, Вальтер обомлел. Это был тяжёлый каролингский меч, с лезвием, завёрнутым в тряпицу. На серебристой гарде была ржавчина, складывающаяся в рисунок трёх рун. Обомлев, мужчина развернул меч. Клинок был бурым на острие и имел мутные разводы по всей длине. Кровь и слюна исполинского волка. Тот самый меч.
Вальтер поднял взгляд на Хельгу, что стояла в полумраке прихожей, не выходя на свет, и отшатнулся, чуть не выронив магическое орудие. Сестра была не одна. Вцепившись ей в плечи, справа от неё стоял незнакомец. Женщина поддерживала его как могла, но ей явно было тяжело, даже не смотря на истощённый вид молодого мужчины. Волосы сестры были распущены и слегка взлохмачены, пальто было одето нараспашку, по лицу катились капли пота. Вальтер замер, не зная что сказать и сделать.
— Выключи свет, — попросила Хельга, — и помоги мне. Он ужасно тяжёлый.
Не выпуская из руки рукоять меча, в который он вцепился правой рукой, Вальтер исполнил просьбу сестры. Щёлкнув выключателем, и позволив комнате погрузиться в закатные сумерки, мужчина поддержал брата с другой стороны и помог Хельге отвести его на диван. Даже сквозь одежду Вальтер заметил, что Норман холоден, как лёд. А ещё его рубашка была мокрой на груди и рядом с воротом.
В багровом свете заката лицо юноши, вернувшегося с того света, казалось более живым, но Вальтер, проведя рукой по его коже, заметил, какая она твёрдая. Особенно на шее, где Хельга поставила заплатку из искусственного заменителя. Так и не желая выпускать магический меч, Вальтер опустился на колени перед братом близнецом. Он сидел ссутулившись, а взгляд бледных зелёных глаз смотрел в пустоту, будто переход из загробного царства ещё не завершился.
— Норман, это я, ты узнаешь меня? — спросил Вальтер, совсем забыв, что брат совсем не знает своего мидгардского имени.
— Он всё ещё не пришёл в норму*, — пояснила Хельга и нервно хохотнула. Её силы были истощены, и она прислонилась к стене, чтобы не упасть. — Когда мы притащили его в Мидгард, он был мёртв уже давно, даже несмотря на то, что ты сохранил его тело в ледяных землях Йотунхейма. Я заменила ему всё, что могла — внутренние органы и отрезки сосудов. Залатала его раны, оживила мозг. Его сердце будет биться, а лёгкие смогут дышать. Но есть он не сможет, даже если захочет, так как система пищеварения была слишком сильно повреждена. Будешь вводить ему питательные вещества по вене, я снабжу тебя всем необходимым. Считай, теперь у тебя ещё один домашний питомец. Фенни тоже останется на тебе. Даже не думай, что твоя вендетта повод отлынивать от обязанностей.
Хельга казалась равнодушной, но Вальтер понимал, она рада воссоединению братьев не меньше, чем он сам.
— Но почему ты сделала это? — с улыбкой спросил мужчина, поднявшись на ноги. Он наконец рискнул выпустить меч и положить его на диван рядом с близнецом, на радость Фенни, который тут же обнюхал оружие. — Я столько просил, столько умолял. Я наорал на тебя сегодня утром. А ты вернулась с ним и с магическим мечом.
— Меч хранился под телом Нормана все эти годы, я его спрятала, — призналась Хельга, смотря прямо в глаза Вальтера. — Я наконец-то всё осознала. От судьбы не бегают. Я — повелительница смерти, ибо таковой меня сделал Один Всеотец, и остаюсь ей во всех девяти мирах. Много лет я лицемерила, отрицая факт своего преступления. Когда-то я пошла на сделку с отцом, оставила Бальдра Прекрасного в своих чертогах, надеясь, что смерть он сможет полюбить не меньше жизни. Я ошиблась. Здесь у меня появился тот, кто полюбил смерть больше жизни, но меня это не радует. И я решила, что Рагнарёк — единственный выход всё исправить. Я оплакала Нормана в одиночку, и он покинул Хельхейм. У смерти иногда куда больше силы, чем у всех живых вместе взятых.
