Богиня Фрейя в обличие сокола парила над кораблём. Она взяла ту высоту, на какую только была способна. Здесь, наверху, холод сковывал её члены, но она из последних сил делала взмахи широкими серыми крылами. Солнце больше не светило. Богине было тяжко, но она пообещала выполнить свой долг. Оказавшись прямо над Нагльфаром, так, чтобы видеть Вали, маленькую рыжую точку, стоящую у руля, женщина скинула свою соколиную накидку, снова приняла свой человеческий облик и под действием силы тяжести устремилась вниз.
Фрейя не думала о своей смерти, не хотела чувствовать себя жертвой. Решение взять в руки копьё и перелететь воды в поисках Нагльфара она приняла самостоятельно, из любви к Одину и Фрейру. Она не хотела пасть в грязи и крови, и не хотела, чтобы её запомнили такой. Даже перед кончиной богиня предпочла остаться прекрасной. В последний раз она приковывала к себе восторженные взгляды воинов на вражеском драккаре. Её золотой доспех сиял, вопреки тьме. Вали тоже её заметил, но не сразу понял причину поступка гордой богини, пока она не закричала:
— На этом копье я, Фрейя, Ванадис, поклялась Одину-Всеотцу, что убью сына Локи!
Золотое копьё Гунгнир, которое богиня подобрала с поля брани, светилось в её изящной, но твёрдой руке. Одним точным резким замахом она метнула копьё прямо в Вали. Оружие врезалось в его грудь, разом пронзив насквозь. Сама же богиня со звонким всплеском упала прямо в бушующие волны. Тяжесть золотого доспеха не дала ей всплыть, а даже если бы она обнажилась, то яд, разлитый в воде, всё равно прикончил её.
Вали из последних сил продолжал цепляться за руль, но жизнь покидала его тело. На этот раз асгардцы расправились с ним.
Копьё Гунгнир с нашпиленным на него Вали заклинило руль. Корабль начинал погружаться в воду, что грозило гибелью всем тем, кто ещё оставался на палубе Нагльфара. Воронка, образованная после удара хвоста Йормунганда засасывала в себя драккар. Нарви видел, как был поражён его брат и едва не пропустил удар Тюра, приходившийся прямо в голову. Даже сейчас, когда все они были на волосок от гибели, однорукий судья выполнял свой долг. Разозлённый сын Локи увернулся от свистящего лезвия топора, убрал Рунблад в заспинные ножны, и бросился на Тюра, как бешеный бык. Забыв о своей мести и о желании убивать, Нар ударом крепкого плеча столкнул противника за борт. Дальнейшая судьба бывшего учителя его уже не интересовала.
Подхватив с палубы ценный меч Фрейра, на который уже хотел наступить один из великанов, и заткнув его за пояс, Нарви поспешил к брату. Вали, наполовину стоя, наполовину лёжа, упираясь ногами, пытался вырвать копьё из досок Нагльфара и отодвинуться в сторону, чтобы отпустить руль. Он задыхался от собственной крови, но всё равно хотел спасти гибнущий драккар. Нарви пришёл к нему на помощь, как случалось много раз за всю их жизнь. Осторожно придержав полуобнажённое тело брата, которое уже было холодным от морозного воздуха и приближающейся смерти, Нар выдернул остриё копья и отнёс Вали в сторону.
Освобождённый руль заходил ходуном, но корабль выпрямился и был отброшен мощными волнами. Алые паруса надулись под порывами ветра и Нагльфар кидало из стороны в сторону будто пёрышко. Великаны, которых осталось меньше половины после этого сражения, повалились с ног вызвав на драккаре землетрясение, но сыновья Локи уже не замечали ничего вокруг.
— Ещё не всё потеряно, брат, ещё не всё, — причитал Нарви, опустившись на колени рядом с телом близнеца и плакал. Редко слёзы орошали его лицо, но сейчас их было так же много, как и воды вокруг.
Нар не мог спокойно смотреть на страшную рану в груди брата. Его руки, испачканные кровью, дрожали, но вырвать копьё Нарви не мог, потому что тогда Вал умер бы мгновенно. Вали открывал рот, пытаясь заговорить с близнецом, но издаваемые им звуки были слишком невнятны, чтобы кто-то мог их разобрать. Напрягая последние силы, Вал положил руку на щёку брата, оставляя на коже кровавый след и улыбнулся. Одними только губами он произнёс слово «бессмысленно». Нарви, утирая слёзы кивнул, но не в знак согласия, а в знак понимания. Через секунду жизнь покинула Вали.
Нар не мог поверить в произошедшее. Он заорал громко и отчаянно, и кричал, пока в лёгких не кончился воздух, а грудь не сковало болью. Нарви снова чувствовал себя мёртвым, он ощущал как саднит сшитое по кускам горло, как наливается тяжестью пустой живот, как мышцы сковывает спазмом. Он лёг на ледяную грудь брата, забыв обо всём на свете. Без Вали жизнь оставшегося близнеца более не имела смысла. Нар не знал, сколько пролежал вот так, но к нему пришло утешение. У него не имелось иного пути, кроме пути разрушения и убийства.
Вал не шевельнулся, когда брат выдернул из его груди злосчастное оружие, сотворённое карликами. Нарви уложил тело брата прямо, расправив волосы на его обнажённых плечах, и зажал в хладных ладонях окровавленное копьё Гунгнир. Мысленно попрощавшись с близнецом, Нар поднялся на ноги. Управление Нагльфаром уже взял на себя великан Гюмир, нависающий над близнецами, как гора. Увидев сыновей Локи, великан даже вздрогнул, настолько страшно выглядел Нарви, покрытый кровью мёртвого брата. Молча в Гюмир посочувствовал утрате, прикрыв глаза и слегка склонив голову. Нар принял это и ответил коротким кивком.
Нарви вскочил на борт драккара, с трудом удерживаясь за ванты на бушующем ветру. Он уже не слышал и не видел ничего вокруг, и никак не отреагировал, когда капитан Гюмир его окликнул. Нар мысленно призвал Йормунганда, и массивная чёрная голова Змея почти сразу же показалась из толщи воды. Большой брат плыл вровень с кораблём, и Нарви прыгнул, даже не осознавая, чего может стоить ошибка. Йормунганд заботливо подхватил его и поплыл дальше. Нарви попросил брата перенести его на равнину Вигридр. Битва ещё не закончилась, даже если Вали считал её бессмысленной.
С определённой долей удовлетворения Хель смаковала свою правоту. Армия мёртвых появилась на равнине Вигридр вовремя. Когда эйнхерии с боевым кличем кинулись на огненных великанов и Фенрира, вперёд, словно бы пройдя сквозь стену огня, выступили воины Хельхейма и дали им отпор. Первая атака оказалась удачной — войско Хель врезалось в выходцев из Вальгаллы, как раскалённый нож в мягкое масло. Это было начало той самой страшной битвы, о которой они все грезили многие годы.
Количество эйнхериев вдвое превышало число мертвецов Хельхейма, а битва являлась их стихией, но у Хель имелся свой козырь в рукаве. На стороне богини смерти сражались давно расставшиеся с жизнью боги и великаны. Она ничуть не пожалела, что оставила им часть свободной воли. Хёд, Бальдр и Нанна бились с остервенением, будто защищали Асгард, а не уничтожали его. Прекрасна была в бою и великая Ангрбода, голыми руками раскидывающая вражеских воинов. Наполовину обнажённая, обмотанная лишь в куски ветхого платья, с длинными седыми волосами, прилипшими к мокрым от пота плечам — мать напоминала Хель воительниц-амазонок, о которых она слышала в Мидгарде.
К сожалению богини, её бывшего коллегу Барнабаса убили почти сразу, и она потеряла к его бесполезному красивому телу интерес. На поле брани имелось множество других занятных экземпляров, но жемчужиной, приковавшей к себе внимание Хель, стала Сигюн. Помнится, Нанна пыталась убедить богиню смерти, что та не сможет сражаться и просила оставить бедную женщину в покое. Хель не послушала глупую жену Бальдра и правильно поступила. Сигюн похожая на скелет, обтянутый кожей, которая сейчас сошла бы за родную сестру Хель, с безумным взглядом убивала врагов направо и налево, издавая при этом нечленораздельные крики. В тощих жилистых руках жены Локи было зажато копьё, изрядно испачканное в чужой крови.
Сама Хель сражалась с ленцой, больше смотря по сторонам в поисках чего-то интересного, чем убивая эйнхериев. Ей не нужно было проявлять усердие, она и так была воплощением неотвратимой смерти. Восемью острыми ножами, которыми она вооружилась, зажав между пальцев, Хель легко расправлялась с воинами Вальгаллы. Даже если кому-то и удавалось ранить богиню смерти, ей не доставляло это дискомфорта. Она исполняла свой последний танец, данс макабр*, если можно так выразиться, а выходцы Хельхейма были её подтанцовкой. Рядом с ней на пылающей сцене верный Гарм тоже исполнял свой яростный кровавый танец, защищая тыл своей хозяйки. Кто-то из подданных царицы смерти уже оттанцевал, а кто-то только входил в раж. Богиня наслаждалась разрушительной красотой Рагнарёка. Всё случилось лучше, чем ей представлялось.
