— Это не мой приказ, а Великого Прародителя. Придётся временно сменить специализацию охотника на ремесло палача. Хочется тебе или нет, но придётся бросить вызов принцу.

— Готовить нас будешь ты?

— Разумеется, — ответил Майер, а затем высмотрел в толпе тренирующихся дампиров красноволосого юношу. — Лава, сюда!

Красноволосый бастард мигом подчинился. Сложив телескопическое копьё, которое он подготовил для тренировочной битвы, и укрепив его на поясе, Лава присоединился к Ди и Майерлингу.

Сообщив оставшимся дампирам, что скоро придёт заместитель, Майер повёл Ди и Лаву прочь из корпуса полукровок. Ди заметил, как улыбается его соратник: Лава был в курсе их миссии.

— Невероятно! — восхитился Лава, когда они вышли в ночной город. — Мы будем выступать в Колизее! В последнее время это редкость для нашего братства!

— Какая удача, — едва слышно произнёс Ди.

— Не ёрничай, — отозвался красноволосый дампир, весьма легонько стукнув кулаком по плечу Ди. — Мы же в Столице, тут даже у стен уши.

Ди проигнорировал фамильярность подчинённого. Лава был почти прав. Может у стен и не было ушей, но зато сверхчутким слухом обладал каждый Аристократ, коих в Столице было великое множество. Поэтому хочет Ди или нет, а ему придётся казнить Дорис и привлечь к себе всеобщее внимание.

Колизей располагался в другой части города, и от королевского дворца к месту казни шла прямая дорога, она же была основной дорогой Столицы по которой можно было пересечь весь город. В отличие от безмолвного серого дня, ночь была наполнена звуками и красками. Тёмные улицы были подсвечены яркими масляными фонарями, из развлекательных заведений звучала музыка, тут и там по улице прогуливались компании Аристократов молодых и совсем древних. Людей не было видно: большинство слуг пряталось в тёмное время суток, стараясь не появляться на улицах, так как всегда имелся шанс умереть ради чьей-нибудь забавы. Все дамы и джентльмены, встречавшиеся им на пути, приветствовали Майерлинга, делая вид, что дампиров не замечают. Но Ди видел, как представители знати бросают на него робкие, будто бы случайные взгляды, и тут же отворачиваются.

Навстречу тренеру и дампирам прошествовал отряд королевской армии, следящий за порядком. Подле командира взвода вампиров маршировала Гуда, которая едва слышно отчитывалась перед ним. Насколько знал Ди, этот воин с каштановыми коротко стриженными волосами из армии короля и был отцом Гуды. Майер и его подопечные уступили дорогу небольшому отряду в чёрно-красных мундирах, и Ди заметил, что Лава не отрывает от вампиров взгляда. Разумеется, в этом отряде был и его отец тоже. Но мало кто из воинов признавал своих детищ-бастардов. Гуда была исключением.

Когда отряд прошёл, Майер поманил дампиров за собой, и они продолжили дорогу к Колизею вниз по улице. Они проходили жилые дома придворных и школы для молодых аристократов. В отличие от дампиров, которых с шести лет учили только сражаться, знать училась долго. Порядочный Аристократ помимо основных наук изучал алхимию, астрологию, генетику, медицину, уход за монстрами, музыку, танцы и этические аспекты отношений между представителями разных рас. Последний предмет вводили слишком поздно, поэтому молодые вампиры, уже понабравшиеся надменности у своих родственников, к этике были равнодушны. Им достаточно было понимать, что вампиры лучше всех остальных рас, ибо Прародитель создал этот мир заново после Армагеддона, а все остальные обязаны ему просто за то, что живут.

Наконец трио оказалось под стенами Колизея, который взирал на них пустыми тёмными арками, как гигантское многоглазое чудовище. Изнутри доносились женские голоса и чей-то истеричный вопль. Майер провёл Ди и Лаву внутрь, на арену, где их уже ждали. На засыпанной песком арене, освещённой только звёздами и луной, стояли Кеола и Деора из отряда Гуды. Дампирессы приходились друг другу кузинами, но были настолько похожи, что их путали, потому что их отцы были братьями-близнецами. Их называли феями за белые прямые волосы с голубоватым оттенком, чуть ниже лопаток, и синие глаза. Кожа их была невероятно бледной, особенно на фоне чёрных одежд, а голубые ногти заострёнными и длинными. Прелестницы были мечтой всех молодых аристократов и грозой преступников.

Девушкам было приказано делать разные причёски, ибо их похожесть раздражала учителей, и сейчас Кеола, которая заплела волосы в две косы, проверяла лежащий на песке длинный деревянный кол, а Деора, подобравшая волосы в высокий хвост, держала связанного прочной верёвкой пленника. Ди узнал его — это был Греко. Конопатый увалень был взят в плен в тот день, когда пришёл сдать отряд Лэнгов. Кроме алчности вампиры разглядели в его глазах и ненависть к самой Знати. Естественно, ни о какой милости для деревни Рансильва и речи быть не могло. Пока отряд Ди разбирался с Лэнгами, два других отряда нанесли визит в Рансильву и Педро, чтобы напомнить о власти аристократии.

— Приветствую, барон Майерлинг, — убедившись, что кол правильно заточен и не имеет повреждений, Кеола встала и отвесила поклон, — Ди, Лава.

— Палач приказал тренироваться на этом простолюдине, — Деора дёрнула верёвку, и Греко свалился на колени. Такая показная жёсткость была в её духе, ведь королевский палач был её отцом.

Майер оглядел Греко с ног до головы с нескрываемым презрением.

— Отлично, предоставьте это мне, — процедил вампир сквозь зубы. На секунду в его верхней челюсти показались клыки, но тут же скрылись. Майер не мог позволить себе потерять контроль.

— Тогда я могу передать отцу, что приговор исполнен, — с хищной улыбкой произнесла Кеола. Её отец был Столичным судьёй, и милая дочь часто помогала папе придумывать приговоры для простолюдинов.

Кеола и Деора откланялись и покинули арену Колизея. Ди воззрился на Майерлинга, не в силах понять, отчего этот смертный вызывает в вампире такую острую ненависть. Но через минуту всё прояснилось.

— Пожалуйста, не убивайте меня! — заголосил Греко, ползя на коленях в сторону трио. Из-за тугих верёвок он падал лицом вперёд, но упрямо поднимался. — Я готов служить знати! Я даже готов сам стать Аристократом, только не убивайте!

— Такой как ты не достоин стать даже рабом знати, — отозвался Майер, расчерчивая воздух твёрдой рукой. — Противно слышать. Предал своих друзей, и ещё просишь о пощаде?

— Друзей?! Они мне не друзья, — заверил Греко, со страхом косясь на кол. — Эта шлюха Дорис заслужила казнь, она убила хранителя десятого сектора Фронтира — Магнуса Ли.

— Не смей произносить его имя, мерзавец, — Майерлинг приблизился к Греко, одним ударом опрокинул его на землю и поставил ногу на широкую грудь. — Такие как ты — просто расходный материал. Что же касается Лэнгов — не беспокойся, о них мы тоже позаботимся.

Ди почувствовал неприятный запах. От близости аристократа пленник обмочился, что было вдвойне позорно. Майер осклабился и отошёл от Греко как можно дальше.

— И что прикажете делать с этим отбросом? — поинтересовался Лава, раскачиваясь на каблуках. — Это же всё равно, что ребёнка бить.

— Именно этим ты и займёшься, — отозвался Майерлинг, поднимая с песка толстый чёрный кнут, на который ранее никто не обратил внимания. — Воткни кол в землю и привяжи к нему этого простолюдина.

— Как всегда на мне грязная работа, — пожал плечами Лава, но приказ выполнил.

Когда Греко был привязан к шесту за руки, ноги и шею, не в силах шевелиться, а дампиры отошли в сторону, Майер снова приблизился к пленнику. Размяв кнут в руках, аристократ ловко замахнулся им. Кнут рассёк воздух со свистом и врезался в мягкую плоть со звонким шлепком. Парень вскрикнул и разрыдался от боли. Рубашка на груди Греко разошлась, обнаружив длинный след от удара. Кожа на животе лопнула и закровоточила. Следующим, не менее точным ударом, Майерлинг оставил ссадину на плече Греко. От третьего удара на теле пленника появилась узкая рана во всю грудь. Аристократ нанёс приговорённому не меньше дюжины ударов. Греко кричал и плакал, пока кнут не хлестнул его по лицу, рассекая губы, нос и правое веко. После этого парень молчал, и рыдал бесшумно, даже когда вся передняя часть туловища превратилась в кровавое месиво.