— У нас гости, — над ареной раздался громкий мелодичный голос.

Майер посмотрел туда, где должен был находиться хозяин голоса, и ужаснулся. Неназванный слуга принца вёл по полю Шарлотту! Девушка не вырывалась, но по мокрым грязным дорожкам на её лице было понятно, что она плакала. Майерлинг оскалил клыки: судя по тому, как были растрёпаны волосы принцессы, вероятно наглый вампир посмел быть груб с Шарлоттой.

— Я хотел бы поблагодарить Вас, барон Майерлинг, — Раду указал на девушку, когда слуга подвёл её. — За долгие годы службы, за Вашу верность полагается особая награда. И по скольку я имею полное право распоряжаться телом и душой принцессы Элборн, я предлагаю Вам её кровь. Не всю, разумеется, но несколько глотков. Кровь такой молодой красивой девушки должна прийтись Вам по вкусу.

Шарлотта отвела взгляд на принца, но наверняка пожалела об этом. В поле её зрения попал охотник, истекающий кровью на дыбе. Принцесса Элборн вздрогнула и зашлась в рыданиях. Слёзы закапали на песок арены. Майеру так хотелось обнять её и увести из этого места, но всё, что он мог, это подчиниться, дабы не выдать себя.

Майерлинг молча подошёл к принцессе. Красивый воин Раду передал Шарлотту барону и отступил за спину своего хозяина. Майер обнажил клыки и склонился к шее девушки, как это было много раз и со многими другими жертвами. Но даже прокусить её кожу у барона не хватило сил: девушка была охвачена страхом и смятением. Её била крупная дрожь, и даже прикосновения барона вызвали у неё испуг. Вспомнив, как нежна она была, когда Майерлинг посетил её днём, барон растерялся. Он остановился у её шеи, лишь на миг прижавшись к ней губами, по-скольку пышные волосы девушки позволили сделать это незаметно. Биение её крови под его губами могло бы пробудить жажду, если бы Аристократ не любил это прекрасное нежное создание.

— Я не могу пить её кровь… — произнес вампир, признавая свою слабость, но посмотрев в лицо принца, поспешно добавил: — по принуждению… Не могу пить кровь, когда не голоден. Таково воспитание, милорд.

— Обидно, что моё подношение Вам не по вкусу, но ничего не поделаешь, — Раду просто развёл руками и щёлкнул пальцами.

В тот же момент слуга снова приблизился к Шарлотте, грубо ухватил её за руку и повёл прочь. Майер едва сдержался, чтобы не проводить Лотту взглядом. В этот же момент на арену вернулся Биллнот. Дампир молча приблизился к Каилу и принялся отвязывать труп от верёвок, даже не жалуясь на грязную работу. Хотя все, кто знал этого полукровку, могли сказать, насколько он жаден до крови простолюдинов.

— Мне приятно то, что Вы чтите мои заслуги, Ваше Высочество, — сказал Майер, хотя все попытки были бесполезны. Его уже разоблачили. — Прошу прощения, если не угодил Вам.

— Не стоит, барон, я и правда считаю Вас одним из величайших представителей Знати, несмотря на Вашу молодость, — Раду, казалось, был опечален. — Шарлотту казнят не на дыбе, её растерзают оборотни. Я отказываюсь от Ваших услуг.

Майер застыл на месте, как будто его скинули в воду. Это был конец, но ничего не оставалось, как играть свою роль до конца и играть хорошо. Ничего не сказав на это заявление, Майерлинг поклонился принцу и поспешил удалиться.

Под аркой, через которую Майер хотел покинуть арену, его встретила Лармика Ли. Полная дерзкого очарования, Аристократка была облачена в белую полупрозрачную накидку. Через тончайший шёлк был хорошо виден её костюм для тренировки оборотней — корсет, расшитый посеребрёными цепями, облегающие кожаные брюки и сапоги с высокими голенищами на высоких каблуках. В изящных руках графини был зажат грубый длинный кнут.

— Отставка, барон, — хихикнула Лармика весьма язвительно и продефилировала мимо Майера.

Майерлинг улыбнулся нахалке и проводил её благодарным взглядом. По крайней мере, теперь он знал своих врагов в лицо.

========== Последняя война ==========

Огни Столицы горели как никогда ярко. По поводу предстоящего торжества король велел зажечь в два раза больше фонарей. Все представители Высшей Аристократии прибыли в город, в котором большинство из них не появлялось сотни лет. Небывалое оживление царило в центре Фронтира.

Раду Дракула находился в своих покоях. Чуть скрытый массивными бархатными портьерами, он стоял у окна, слушая весёлый смех и обрывки беседы, доносящиеся снаружи. На площади возле бурлящего фонтана, рассыпающегося миллионом водных брызг, стояла пара Аристократов. Кажется, принц узнал кокетливый голосок Дианы Роуз и скрипучий полушёпот барона Влада Балажа, который был весьма странной компанией для Принцессы Роз. Впрочем, они давно не виделись, и даже таким разным Аристократам было что обсудить. Все живые «Кровожадные лорды» собрались в Столице, чтобы отпраздновать конец семьи Элборн, и их объединяло хотя бы это.

Раду был бы рад покинуть дворец и выйти к толпе верных подданных, которые будут славить его подвиг. Впервые у всех на устах будет его имя, а не Бога-Предтечи. И всю ночь можно было бы провести переходя из одного увеселительного заведения в другое, пока все «Кровожадные лорды» не засвидетельствуют ему своё почтение лично. Но он понимал, что сейчас не время для праздных бесед и распития крови простолюдинов.

Принц вампиров отошёл от окна. По его приказу в главной комнате его покоев был поставлен низкий стол, столешницу которого украшала замысловатая цветная мозайка, копирующая рисунок, изображённый во многих храмах, оставшихся от древних цивилизаций, живших ещё до Армагеддона. В центре столешницы находилась чаша, пока пустая, в виде залитого в стекло черепа с ручкой, похожей на загнутый вверх позвоночник. Отцу Раду был не по вкусу гротеск, а вот сын его просто обожал. Стол окружали четыре мягких кресла на витых позолоченных ножках. Эти места должны были занять сам Раду и те, на кого он мог положиться в последнее время. Принц назначил сбор своих приближённых на полночь. Ровно за сутки до казни Шарлотты Элборн.

Пока только Рей-Гинсей занимал одно из кресел, и то, сидел на нём не прямо, как подобает представителю Знати, а развалившись, закинув ноги на один из подлокотников. Тишину, царящую в комнате нарушал металлический лязг. Рей затачивал каменным бруском свой бумеранг, и без того острый. Раду поморщился: эти варварские замашки начинали его раздражать. Требовалось искоренить их поскорее.

— Позвольте сказать, мастер? — вдруг подал голос Рей-Гинсей, проверяя пальцем остроту лезвия и даже не смотря на принца.

— Говори, — отозвался Раду, на этот раз игнорируя дерзость слуги.

— Вы уверены в том, что Аристократка и этот дампир Вам верны? — бросил Рей-Гинсей, выражая явное пренебрежение к тем, о ком говорил.

— Ты сомневаешься в них, значит сомневаешься во мне? — дерзко спросил Раду, медленно и беззвучно ступая в сторону Рея.

— Ваше Высочество, как Вы могли так подумать? — возразил Рей-Гинсей, подняв голову, с желанием посмотреть на принца.

Но Раду в одно мгновение сократил расстояние между собой и слугой, оказавшись за спиной Рея. Одна рука Раду вцепилась в его волосы, сильнее запрокидывая голову, а вторая — схватилась за тонкую руку наёмника, в которой был бумеранг. В одно мгновение острейшее лезвие оказалось прижато к шее Рея-Гинсея.

— Хочу напомнить тебе, что в нашем кругу ты — единственный продажный наёмник.

С этими словами Раду отпустил Рея. Слуга аристократа схватился за горло, чтобы убедиться в отсутствии пореза. Но даже если бы лезвие вспороло кожу, регенерация помогла Рею исцелить рану. Наёмник довольно усмехнулся и опустил ноги на пол, выпрямившись в кресле. Заточенный до опасной остроты бумеранг он убрал за спину.

Излив свой гнев на наглого слугу, Раду, наконец, успокоился и занял одно из кресел. Буквально в это же мгновение в дверь постучали. Получив от принца разрешение войти, в распахнутые слугой двери вошла Лармика Ли. Сопровождавший графиню мужчина средних лет, чья не скрытая одеждой кожа была густо покрыта жёстким чёрным волосом, оставляя обнажёнными лишь небольшие участки рук и лица, был никто иной, как верный Гару. Волк-оборотень был предан своей хозяйке как пёс, а потому при нём можно было говорить смело. Оборотень без лишних слов занял пост у дверей, дабы не пропустить на совет никого постороннего.