— Всё во имя общего блага, — Раду поклонился снова и как бы случайно уронил принцессу на колени.
Повинуясь лёгкому жесту руки короля, две одинаковые дампирки подбежали к принцессе Шарлотте и схватили её под руки. Подняв обмякшую девушку на ноги, они повели её прочь из тронной залы. Кеола и Деора напоследок обернулись на Гуду, давая понять, что мысленно остаются с ней, и вышли прочь, чтобы отвести пленницу в тюрьму. Близняшки уже дали свои показания по поводу всего, что произошло днём, и теперь могли быть свободны.
— Если тебе нечего больше сказать, сын мой, ты можешь уйти или остаться, — произнёс король, скорее для формальности. — Тебе очень скоро сообщат о судьбе принцессы Элборн.
— Надеюсь, я и дальше смогу в ней участвовать, — Раду ещё раз поклонился отцу, а затем повернулся к Ди и оскалился. — Но продолжай же, милый брат. Я понял, что Столица подверглась нападанию в моё отсутствие. За свои промахи нужно отвечать, дампир.
Отец не пожурил Раду, за презрительное отношение к полукровкам, что могло означать только одно — мир сдвинулся в пользу чистокровных Аристократов. Принц вампиров тихо покинул тронную залу, а Ди продолжил свой доклад.
Раду мог смело праздновать победу. Король был доволен его работой, пусть даже операция по захвату принцессы Элборн оказалась бунтом сына против воли отца. Что же касалось дампиров во главе с их принцем Ди, то им снова указали на законное место. Полукровки никогда не сравняются с истинными Аристократами. Пусть бастарды и защитили жителей Столицы, их касту покрыло пятно позора. Раду достаточно услышал в тронном зале из уст самого Ди. Разрушение городской стены, обвал здания ратуши и нескольких жилых домов, разрушение конюшни, поломка более десятка коней-киборгов, гибель одиннадцати простолюдинов и одного Аристократа и, наконец, провал в поиске двух сбежавших охотников — такое забудется не скоро. Слава Ди и его красноволосого прихвостня очень быстро пойдёт на убыль. Это стоило отметить.
Покинув тронный зал, Раду незамедлительно вернулся в свои покои, где застал Рея-Гинсея у окна. Рей успел переодеться в чёрные одежды принца — рубашку и брюки, а свою одежду скинул на пол. Бумеранг, очищенный от крови, лежал на ворохе грязной одежды. Наёмник с явным удовольствием осматривал город Знати, скрываясь от посторонних за бархатными занавесками. Принц вампиров мог поспорить, что такого великолепия юноша не видел никогда ранее.
— Тебе нравится? — поинтересовался Раду, запирая за собой двери на ключ и пряча его в карман сюртука. — Думаешь, сможешь войти в столичное общество?
— С Вашим покровительством всё возможно, мой принц, — Рей отошёл от окна и низко поклонился вампиру.
Раду усмехнулся. Он ничуть не сомневался в своём желании обратить Рея-Гинсея. Красивый и верный слуга, который хорошо знает, чего хочет он сам, и как угодить своему хозяину. Рей предал своих друзей и выбрал Раду, как только представилась такая возможность. Впрочем, принц вампиров всё равно хотел избавиться от других членов Дьявольского Корпуса, а в сложившейся ситуации даже не пришлось марать руки. Теперь Рей мог принадлежать своему принцу безоговорочно.
Аристократ в один момент сократил расстояние между собой и юношей. Рей-Гинсей не успел даже вздрогнуть, как сильные руки разорвали ворот рубашки. Несколько пуговиц рассыпалось по полу. Раду обнажил клыки в зверином оскале, его кровавые глаза сияли в полумраке комнаты. Рей как завороженный смотрел на преображение принца и не сопротивлялся происходящему. Левой рукой Раду собрал в хвост длинные чёрные волосы Рея и оттянул его голову в сторону, обнажая соблазнительный изгиб шеи. Правой рукой придержав юношу за плечо, чтобы тот не дёргался, холодными губами вампир приник к горлу своей жертвы и вонзил в него клыки, прямо туда, где виднелись ранки от предыдущего поцелуя.
Горячая молодая кровь Рея-Гинсея была истинным наслаждением. Раду старался не пропустить ни капли, поглощая алую жидкость, которая сильными толчками сама рвалась к нему. Рей застонал и обмяк в объятиях принца. Раду переместил руки ниже, на его спину и талию, чтобы не дать ему упасть раньше времени. А когда кровавый поток начал ослабевать, Аристократ разжал объятия и Рей-Гинсей упал на пол.
Ковёр смягчил его падения, но тем не менее Рей почувствовал боль во всём теле. В глазах стоял туман, силуэт Раду, нависающего над ним, был размытым. Рею-Гинсею показалось, что Раду хочет его покинуть. Ужасная невыносимая мысль о том, что вампир только что обманул и убил его, проскользнула в мозгу наёмника. Он чувствовал себя слабым и жалким, в горле бушевал пожар. Рей-Гинсей впервые испугался по-настоящему, он хотел плакать, но слёзы высохли в глазах.
Рей протянул руки к Аристократу, нависающему над ним, не в силах подняться или сказать что-нибудь. Комната плыла перед глазами. Вампир вволю насладился страданиями Рея-Гинсея. Это промедление, пока наёмник находился на грани жизни и смерти, должно было приучить его к мысли, что хозяин может быть суров, но всегда держит своё слово. Раду опустился подле юноши на колени и заставил его опустить руки.
— Запомни этот момент, Рей-Гинсей, — наконец обратился к нему принц вампиров. — Сейчас ты выпьешь священной крови Бога-Предтечи, что течёт в моих венах, и будешь жить вечно.
С этими словами Раду обнажил предплечье левой руки и острыми когтями распорол собственную плоть. Кровь потекла из разорванных сосудов, струясь по запястью и пальцам, капая на ковёр. Рот Рея был приоткрыт, он еле слышно дышал. Раду разомкнул сухие губы и проник ему в рот двумя пальцами, едва касаясь языка. Кровь вампира потекла прямо в рот наёмника, и он стал жадно глотать её, ибо она была единственным спасением от неминуемой гибели.
Рей-Гинсей почувствовал запах, который мог бы принадлежать только вину с самым изысканным букетом. Но «вино» на вкус было как сталь. Сама суть Аристократов была в их крови — красота, неотделимая от жестокости. И Рей был таким же с самого рождения. Выбор профессии наёмника был не случаен. Рей-Гинсей был не только главарём Дьявольского Корпуса, он был его основателем. Но жителям Фронтира больше не стоит бояться разбойников, что грабили и убивали путешественников, а затем насиловали их женщин. Дьявольский Корпус умер, остался лишь Рей-Гинсей, житель Столицы и слуга принца.
Упоённый своими мечтами, Рей глотал всё больше рубиновой жидкости из вен принца вампиров. Когда Рей-Гинсей напился вволю, Раду позволил своей ране затянуться и убрал руку ото рта наёмника. Нежным жестом стерев каплю крови с губ юноши, принц вампиров, словно Бог, взирающий на своё создание, стал наблюдать за превращением.
Очень скоро блаженная нега Рея сменилась невыносимой острой болью. Кровь Раду была не только спасением, она была и самым смертельно опасным ядом, поражающим весь организм. Рей-Гинсей скорчился и сжался на полу, пытаясь унять резь в животе. Вены юноши налились и выступили под кожей, едва не лопаясь от напряжения, по ним словно разливался жидкий огонь, и вулкан, изрыгающий его находился в груди. Рей застонал от боли, в глазах его появились слёзы, но они были красными от крови. С последним криком Рей-Гинсей схватился пальцами за грудь, словно желая разодрать мышцы и вырвать себе кости, добираясь до сердца, и замер…
Раду осторожно перевернул недвижимого юношу на спину. Кожа наёмника стала бледной, через неё просвечивали фиолетовые вены. В густых чёрных волосах появился неестественный блеск, ногти на руках удлинились. Красивые губы налились кровью, от чего стали ещё более притягательными. Принц вампиров не удержался и подарил этим губам поцелуй, отличный от тех «поцелуев Знати», которые знали простолюдины. Раду испытывал к своему совершенному созданию иную форму любви. Рей открыл глаза, золотисто-каряя радужка потонула в крови, что его совсем не испортило.
— Господин мой, — произнёс новорождённый вампир едва слышно. Меж его губ сверкнули острые белые клыки.
Пока Знать решала судьбу Шарлотты, сама девушка лила слёзы, сидя на холодном полу тёмной камеры в столичной тюрьме. Принцесса могла бы сидеть на кровати, ведь комната, которой её обеспечили, предназначалась для высоких особ, и была обставлена всеми необходимыми удобствами. Но Лотта была слишком удручена произошедшим, чтобы пользоваться милостью своих похитителей. К тому же на том месте, где сидела Шарлотта было светлее: камеры располагались в подземелье, окон здесь не было, но в коридоре на стенах висели факелы.
