— А чёртов Ганнибал был прав, — со смехом говорил Уилл, обращаясь к первой попавшейся собаке. — Вы организуете меня. Один бы я давно умер от голода или порос грязью.

Весь день он занимался домашними делами, продолжая вариться в мыслях о Вороне. Это было уже привычно, как механическое действие, хотя сейчас он обладал о нём почти всей информацией. Уилл съездил за продуктами, оплатил какие-то счета и доехал до собачьего приюта, узнав о свободных местах. Он не мог сказать себе открыто, всё ещё сильные чувства мешали ему признать то, что уходя, Ганнибал убьёт и его, но подсознательно он был в этом уверен.

У него не было даже точного плана действий. На кафедре его отослали, сказав, что он всё ещё в отпуске, Джек после пары звонков так и не взял трубку, а больше его никто не беспокоил. Приключение с Вороном началось резко, бросив его в самый центр событий, и так же внезапно прекратилось, когда в этой истории для него не осталось места. Он даже не решил, готов ли он бороться за свою жизнь, или пойти до конца и остаться на стороне Ганнибала.

Ближе к вечеру он нашёл в компьютере незаконченную статью и сел за её продолжение. Тема была скучной, что-то о повадках сексуальных маньяков, но твёрдое намерение успеть закончить начатое продержало его за этим трудом до самой ночи.

Ганнибал приехал в то же время, что и вчера, почти не вызвав удивления, и, выключив компьютер, Уилл оделся потеплее и вышел к нему на веранду.

— Ты пропустил сеанс, — с едва уловимым упрёком сказал Ганнибал, тиская в руках кожаные перчатки, — и я решил приехать сам.

— Сеанс? — хихикнул Уилл, осматриваясь по сторонам. — Думаешь, что я всё ещё нуждаюсь в твоей терапии? Лечение от психопата и маньяка поможет мне справиться со стрессом от убийства невинной девушки?

— Я хороший врач, — усмехнулся в ответ Лектер, расставляя плетёные кресла друг напротив друга и усаживаясь в одно из них, — и кроме меня никто не сможет тебя понять. Присаживайся, ты уйдёшь в любой момент, когда захочешь.

Несмотря на абсурдность ситуации, Уилл тоже опустился в кресло и, поёжившись, закутался поплотнее в куртку. Ганнибал ничем не выдавал волнения или неудобства, и его лицо выражало приветливость и настоящую заинтересованность.

— На что мы потратим наше время? — спросил доктор Лектер, забрасывая ногу на ногу и тонко улыбаясь. — ФБР всё ещё платит мне за наши беседы и ждёт моих отчётов.

— Никому это уже не нужно, — искренне рассмеялся Уилл, представляя, как злобная мисс Вонг читает весь этот бред. — Я вообще не уверен, что кто-то хоть раз их читал. Дело почти закрыто. Роберта Брауна вот-вот освободят, Чилтон сам вздёрнется от ситуации, в которую попал, у них есть и потрошитель, и Ворон в одном лице, и их уже ничто не остановит.

— Они довольно предсказуемы, — лениво махнул рукой Ганнибал.

— Наверное, так всё и было двадцать пять лет назад? — хмыкнул Уилл. — Твоего отца тоже не стали слушать? Даже его путанные признания сошли за настоящие. Столько неточностей и оговор самого себя, но всё сгодилось, лишь бы успокоить налогоплательщиков.

— Он мне не верил, — поджал губы Ганнибал, сжимая пальцами подлокотники кресла. — В Бога верил, в закон верил, в чудо верил, а мне нет.

— Я напоминаю тебе его? — быстро спросил Уилл, подаваясь вперёд.

— Нет, ты не похож ни на кого. Особенный и неповторимый.

Уилл вскочил на ноги, как всегда не зная, как реагировать на такую честность. Ему захотелось подойти к Ганнибалу, закрыть глаза, взять его за руки и найти утешение там, где он всегда его находил. В темноте можно было обо всём забыть, выкинуть всё страшное и спрятаться под брюхом хищника, который там бродит. Там его не тронут, если не обращать внимания на то, чем этот хищник занят. Но вместо этого он сходил в дом, вынес два пледа, бросив один Ганнибалу на колени, и уселся обратно, подтягивая под себя ноги и укутываясь до самого подбородка.

— Расскажи мне о своей сестре, — попросил Уилл, сминая край пледа и укладываясь на него щекой. — Только хорошее и светлое. Как её звали?

Повисла тишина, нарушаемая лишь шумом листвы, и через пять минут он с улыбкой увидел, как его безупречный Ганнибал прячет руки в застиранный клетчатый плед.

— Её звали Миша, — сказал Лектер, закрывая глаза и погружаясь в свои воспоминания. — И её наивность и доброта стоили ей жизни.

— Только хорошее, — напомнил ему Уилл, тоже закрывая глаза. — Какие были у неё глаза?

Ганнибал начал что-то отвечать, но Уилл почти не улавливал его слова, прислушиваясь лишь к интонации. Может только Беделия, лениво размышлял он, купаясь в тихом голосе Ганнибала, может только ей он мог о ней рассказать, а может и нет. Может я первый, кто спросил, и кому он ответил. Уилл не заметил, как его сморил сон, и очнулся, лишь почувствовав прикосновение к своей щеке. Ганнибал сидел перед ним на корточках и рассматривал его лицо.

— Я долго спал? — сонно пробормотал Уилл, вытягивая затёкшие ноги. — Прости, не знаю, как это вышло.

— Я практикую уже пятнадцать лет, — рассмеялся Ганнибал, становясь совсем прежним и родным. — И только моя практика помогает мне не засыпать на сеансах.

— Что-то срабатывает во мне, когда ты рядом, — задумчиво сказал Уилл, почесав нос прямо через плед. — Мне становится спокойно и хорошо. Наверное, я всегда подозревал, кто ты такой, и раз ты со мной, значит, кто-то может остаться жив. Глупая мысль.

— А может, потому что ты меня всё ещё любишь? — тихо спросил Лектер, не сводя с него глаз, едва различимых в свете луны. — Это ведь не проходит бесследно? Я так верю в тебя, что не могу об этом не думать.

— О чём?

— Что у нас всё-таки могло что-то получиться.

Уилл вздрогнул, чувствуя, как что-то жгучее царапает его грудную клетку и сжимает горло, торопливо поднялся на ноги и отошёл к дверям. Ганнибал так и остался сидеть перед пустым креслом, только повернув к нему голову и молча наблюдая за его волнением.

— И как это возможно? — прошептал Уилл, прижимаясь спиной к дверям. — Забудем обо всём, ты изменишься, и мы начнём счастливую семейную жизнь?

— Я ничего не забуду и никогда не изменюсь, — холодно сказал Ганнибал. — И я знаю, что на самом деле ты этого не хочешь.

Уилл нервно дёрнул ручку и ввалился в дом, громко захлопывая за собой дверь. Увидев на столе пустой контейнер и грязную посуду, он начал поспешно складывать всё в пакет, жалея, что решил ничего не мыть, желая доказать Ганнибалу, что не выбросил, а съел его подношение. Выставив пакет за дверь, краем глаза отметив, что Лектер снова сидел в своём кресле, он лёг на диван, нервно жмурясь до белых пятен перед глазами. Ганнибал был прав, и это было хуже всего, что могло с ним произойти.

На следующий день Ганнибал приехал снова и продолжал делать это всю неделю. Уилл выходил к нему на веранду, где они сидели почти рядом и проводили вечера вместе.

Дело Ворона резко тронулось с мертвой точки, и Уилл следил за ним через СМИ. Эмилия Вонг, та самая, что выгнала Джека, рьяно выступала по телевизору и в каждом интервью билась за отбеление ФБР путём очернения бывших сотрудников. Именно оттуда Уилл узнал, что мистер Кроуфорд — подонок, и вся его команда с позором уволена без возможности снова работать в госструктурах. Пост главы отдела ФБР нес хорошие плюшки в случае успеха, но при неудачах лишал всех предыдущих заслуг.

Прошли шикарные похороны мисс Миранды Блэк — последней и единственной жертвы Ворона, которую он убил, выступали психологи и специалисты, обсуждая Чесапикского потрошителя, кругом крутили съёмки поднятия захоронений в подвале Чилтона и содержимое его холодильников. Самого бедного Фредерика тоже показывали, загнанного и запуганного, лишённого даже голоса. Собрав воедино все его преступления и улики, следствие сочло его крайне опасным манипулятором, и показывало людям в маске и смирительной рубашке.

Уилл перестал звонить Джеку, внезапно поняв, что если тот никогда не верил в теории об отце и сыне, то скорее всего он считает Уилла виновным во всём происходящем. Травля, которой он подвергся, смерть племянницы мэра, потеря работы и чести — всё это могло вообще прогнать его из Балтимора туда, где о нём никто не знает.