— Хрень собачья, — громко говорит Джазз позади меня. Я подпрыгиваю. Хоть я и шептала, он явно стоял достаточно близко, чтобы услышать меня.

— Он никогда бы не стал вести дела с колумбийцами. — Джазз усмехается. — Он знает историю.

— Это то, что он сказал, — шиплю я, внимательно наблюдая за Дорнаном. — Я клянусь.

Дорнан убирает пистолет от моего виска и стучит им по ноге, прикусив губу. Я украдкой бросаю взгляд на Джейса, который заметно расслабился после того, как пистолет убрали от моей головы. Если бы на меня не смотрела толпа байкеров-мудаков, я бы сейчас улыбнулась.

— Пристрелите обеих сук, — говорит он, пренебрежительно указывая на девушек.

— Подождите! — Джейс протягивает руку, оттаскивая отца в сторону и оживленно бормоча что-то. Джазз и Донни терпеливо ждут, их собственные пистолеты направлены на девочек, пока те плачут и закрывают головы руками.

Потому что это «остановит пулю».

Дорнан и Джейс разговаривают еще несколько мгновений, после чего Дорнан возвращается к нам.

— Отпустите их, — говорит он, жестом указывая на двух девушек.

— Что за нахер? — рычит Джазз.

— Вы меня слышали, — отвечает Дорнан, его голос смертельно спокоен. Слишком спокоен.

— Отпустите этих двоих. Сейчас же.

Донни насмехается, но засовывает пистолет за пояс штанов и хватает каждую девушку за руку, таща их к себе. Когда они спешат мимо Дорнана, он специально прочищает горло, заставляя Донни рывком остановить двух девушек.

— Пожалуйста, не стреляйте в нас, — хнычет блондинка, повесив голову.

Дорнан кладет руки по обе стороны ее головы, заставляя ее поднять голову, чтобы она встретилась с его страшным взглядом.

— Если ты кому-нибудь скажешь, что была здесь, я найду тебя и выпотрошу, как гребаную рыбу, поняла меня?

Она судорожно кивает, ее длинные светлые волосы падают ей на глаза.

— Я тебя не слышу, — говорит Дорнан, запустив пальцы в ее волосы и потянув за них.

— Да, — задыхается девушка. — Обещаю, мы не скажем ни слова.

Он выжидающе смотрит на брюнетку, приподняв брови.

— Мы никогда не скажем, — быстро кивает она. — Я клянусь нашими жизнями.

Он улыбается и вновь размещает сигарету между губами. Показывая большим пальцем в сторону двери, он обращается к Джаззу и Донни.

— Выбросьте их за ворота. Мне не нужно, чтобы кто-то еще копался в моем гребаном клубе.

Братья толкают девушек к двери, а затем спускаются по лестнице, быстро исчезая из вида.

Оставив меня, Дорнана и Джейса на крыше.

Великолепно.

Дорнан переводит взгляд на меня.

— Рикардо, да? — говорит он, прищурившись.

Я медленно киваю.

— Да.

Он потирает свободной рукой подбородок, глубоко задумавшись.

— Джейс, ты думаешь, что колумбийцы как-то связаны с метамфетамином, который убил Чада?

Джейс выглядит взбешенным.

— Ты говоришь об этом в ее присутствии?

Он пожимает плечами, бросает докуренную сигарету на землю и вдавливает ее в бетон каблуком ботинка.

— Сэмми знает, что случается с девушками, которые плохо себя ведут, — мрачно говорит он.

Я неловко ерзаю на своем месте, размышляя, можно ли мне уже встать.

— Что случается с девочками, которые плохо себя ведут? — спрашивает Джейс у своего отца, не сводя с меня глаз.

Дорнан только смеется.

— Ну же, сынок, — говорит он, шлепая Джейса по щеке. — Ты прекрасно знаешь, что случается с девочками, которые плохо себя ведут.

Челюсть Джейса гневно сжимается, его кулаки сжимаются так сильно, что я вижу, как белеют костяшки пальцев.

Девушек бесцеремонно выставляют за ворота, а меня Дорнан ведет (ладно, тащит) вниз по лестнице и вверх по коридору. Неясно, закончился ли мой собственный допрос или просто переместился в другое место, но, по крайней мере, девушки вышли из клуба и могут убежать далеко-далеко.

Он практически забрасывает меня в свою спальню, следуя вплотную за мной. Захлопывает дверь, когда я спотыкаюсь, стараясь не упасть лицом в пол.

— Что, блядь, произошло прошлой ночью? — спрашивает он. — Если я узнаю, что ты имеешь отношение к смерти Макси..., — он делает паузу, так как следующее слово не хочет складываться на его губах.

— Сдохнешь, — наконец удается ему, — Я содрал бы твою плоть с твоих гребаных костей, пока ты смотришь.

Я выдавливаю слезу ему на радость.

— Я обещаю тебе, что не имею к этому никакого отношения. Макси так много нюхал, и даже когда у него пошла кровь из носа, он не остановился.

Дорнан рычит.

— Почему ты не пришла и не позвала меня?

Я смотрю на пол. Хороший вопрос, засранец.

— Он не позволил мне уйти, — отвечаю я. — Мне было страшно. Я не хотела его злить.

Он склоняется надо мной на кровати, его большое тело заслоняет мое. Я отгоняю воспоминания о том, как шесть лет назад меня прижали к полу, когда я кричала, но страх все еще остается реальным и живым существом внутри меня, заставляя меня дрожать под его весом.

— Я не знала, что делать, — умоляю я, широко раскрыв глаза. Он издает низкий рык, когда одна горячая рука обхватывает мое горло, слегка сжимая его, и которая сжимается все туже и туже, пока я не перестаю дышать и вижу звезды перед собой.

Что-то меняется в его выражении лица. Возможно, это тот факт, что он видит, что я теряю сознание, потому что он послабляет свою хватку и выпрямляется, разочарование видно на его лице, когда он расхаживает по маленькой комнате.

— Расскажи мне, что именно произошло, — говорит он. — С того момента, как ты вошла в его комнату, и до того момента, как ты вышла. И Сэмми?

Его лицо ужасает.

— Если ты мне солжешь? В следующий раз я не отпущу. В следующий раз я буду сжимать тебя, пока твоя гребаная шея не сломается в моих руках.

Я не сомневаюсь в нем, и мне еще раз напоминают об опасной игре, в которую я здесь играю. Как русская рулетка, только патронов в пистолете больше, и я - девушка, которая держит пистолет у своей головы, отчаянно надеясь услышать пустой щелчок каждый раз, когда я нажимаю на курок, вместо того, чтобы мои мозги брызнули на стену позади меня.

Я рассказываю ему историю, и это именно история, потому что все это неправда. Конечно, я добавляю части о таблетках и потерявших сознание девушках, но на этом моя правда заканчивается.

— Макси был так зол, когда они обе потеряли сознание, — закончила я, после того как говорила и говорила, пока он ходил по комнате. — Он хотел, чтобы я осталась, потому что они не просыпались. Он кричал, у него шла кровь из носа, и он заставил меня нюхать кокаин! — Слова вылетают у меня изо рта, и я думаю, что он, должно быть, купился на мое выступление, потому что его руки больше не обвивают мою шею.

И все же.

— Как кто-то может заставить тебя нюхать кокаин? — спрашивает Дорнан.

Я смотрю в его черные глаза, эмоции во мне борются. Мстительная гордость воюет со страхом внутри меня.

— Они зажимают твой рот и заставляют тебя вдыхать через нос, — говорю я в пустоту, а в голове всплывают воспоминания о том, как я сама проделала это с Макси.

— Он был таким сильным, — добавляю я, понимая, что сейчас выгляжу слабой и уставшей. — Не таким сильным, как ты, Дорнан. Но все равно слишком силен, чтобы я могла его остановить.

Дорнан поворачивается и бьет зеркало в полный рост, висящее на стене рядом с кроватью, осколки стекла падают на пол, заставляя меня вздрогнуть.

— Если эти колумбийцы действительно пытаются начать войну, — мрачно говорит он, — То они чертовски долго бездействовали.

Я смотрю вниз на разбитое зеркало и кровь, капающую с его костяшек пальцев, и отвечаю ему:

— Зачем им что-то начинать?

Дорнан останавливается, проводит рукой по своим темным волосам. Он выглядит ужасно. Я пытаюсь представить, что бы сделала в такой ситуации заботливая девушка? Ладно, шлюха. Я не хочу обнимать этого ублюдка. Я могу трахать его как угодно, но я не могу его обнимать.