Я сужаю глаза.

— Потому что твой отец только что трахал меня. Тебе действительно нужно спрашивать? Хочешь, я нарисую тебе картинку?

Он смотрит на мою сумку, и я практически вижу, как крутятся шестеренки в его хорошенькой головке.

— Зачем ты носишь с собой сумку, чтобы сходить в туалет? — спрашивает он, снимая сумку с моего плеча.

Он расстегивает молнию на сумке, в которой теперь нет ничего, кроме сменной одежды и большой упаковки тампонов максимального размера.

— Потому что у меня месячные, придурок, — говорю я. — Ты бы предпочел, чтобы я носила с собой эту огромную коробку "Тампакса", чтобы твои братья видели? — я протягиваю руку и вырываю коробку из сумки, размахивая ею перед его лицом. — Я могу только представить, с каким удовольствием они будут шутить по этому поводу.

Казалось бы, удовлетворенный моей историей, но все же не счастливый, он бросает сумку обратно мне, и я хватаю ее, прежде чем она падает на землю. Он поворачивается на пятках и уходит, его задница выглядит очень хорошо в этих обтягивающих боксерах.

Я проскальзываю обратно в комнату, которую делю с Дорнаном, не разбудив его, и сажусь на плетеный стул на балконе, на улице жаркий, но терпимый ночной воздух.

Я сижу и жду, когда взойдет солнце и начнется мой день расплаты.

***

Дорнан просыпается в тот момент, когда начинает всходить солнце, мир купается в жутком оранжевом сиянии, наполовину темнота, наполовину свет. Я наблюдаю со своего места на балконе, как он одевается, быстро и эффективно. У него даже есть подходящая кобура для пистолета, которую он носит на груди поверх простой черной футболки, с пистолетом под каждой рукой. Сверху кожаная куртка - простая, я полагаю, потому что они собираются использовать элемент неожиданности - и он одет, чтобы убивать.

Жаль, что умирать придется именно ему.

Он выходит на балкон, и я встаю со стула, чтобы поприветствовать его.

— Доброе утро, малышка, — говорит он, наклоняет голову к моим губам и берет то, что считает своим.

Я встаю на цыпочки и целую его с огнем. Я целую его с яростью. Я целую его с каждой унцией чувств, оставшихся в моем теле. Мне приходится останавливать себя, чтобы не прикусить его язык и не попробовать его кровь.

Он тяжело дышит, когда наконец отстраняется от меня, на его губах играет коварная ухмылка.

— Черт, Сэмми, — говорит он, вытирая пальцем нижнюю губу. — Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты хочешь съесть меня живьем.

Я мрачно улыбаюсь.

— Что-то вроде этого, — отвечаю я.

Он сжимает мою задницу в последний раз и отступает назад, заправляя прядь волос мне за ухо. Это непривычный жест для такого человека, как он, и у меня немного ноет в животе от его нежности, пусть и мимолетной.

— Увидимся вечером, — говорит он. — Никуда не уходи.

Я сажусь обратно, улыбаясь, пока он собирает свои вещи и идет к двери.

— Я буду ждать, — говорю я ему вслед, когда он выходит из комнаты, улыбаясь и подмигивая мне, когда закрывает за собой дверь.

Я слышу его удаляющиеся шаги, и внезапно я превращаюсь в клубок нервов. Мой желудок горит, и я чувствую неприятное першение в горле, едва успеваю добежать до ванной, прежде чем содержимое моего желудка отправляется в унитаз. Задыхаясь, я выплевываю в унитаз полный рот кислой слюны, смывая остатки вчерашнего хот-дога и картошки фри с заправки.

Я делаю два шага из ванной, прежде чем решаю, что еще не закончила, и бросаюсь обратно к унитазу, захлебываясь оставшейся рвотой, которая жжет мне горло.

Я стою там несколько минут, убеждаясь, что на этот раз я действительно закончила, прежде чем снова спустить воду и прополоскать рот. Я вижу движение в зеркале, кто-то передвигается в комнате, и я поворачиваюсь, ударяясь бедром о стойку в ванной.

— Ай, — скулю я, спотыкаясь, выходя из ванной.

Джейс сидит на неубранной кровати, на этот раз одетый, в джинсах и темно-серой футболке, которая прекрасно демонстрирует его татуированные бицепсы. Я тяжело сглатываю, ища в комнате стакан воды.

— Ты не стучишь? — спрашиваю я, обнаружив стакан воды на тумбочке рядом с моей кроватью. Я беру воду и делаю долгий глоток. Я почти выплевываю полный рот воды через всю комнату, когда Джейс говорит следующее:

— Тошнота по утрам, — небрежно замечает он. — Ты ведь не залетела?

Я захлебываюсь водой во рту, проталкивая ее в горло, прежде чем заговорить.

— Нет, не залетела, — коротко отвечаю я, раздраженная его присутствием. — Что тебе нужно?

Он сужает глаза.

— У меня нет мотоцикла, помнишь? Я застрял с тобой, пока все остальные отправились на склад.

Конечно, я знаю. Только так этот план сработает. Потому что я отказываюсь причинять ему боль.

Я поднимаю брови.

— Не веди себя так, будто ты предпочел бы отправится с ними на эту вылазку мести. Ты не такой, как все они.

Звук заводящегося мотоцикла доносится с проезжей части внизу, к нему быстро присоединяются остальные. Игра началась. У меня мало времени, а Джейс хочет остаться и обменяться остроумным подшучиванием? А я в это время думаю: "Уходи! Потому что мне нужно взять телефон и посмотреть, где находятся эти шесть маленьких зеленых точек, чтобы нажать на кнопку и покончить с этим делом до того, как они выйдут за пределы пятимильной буферной зоны.

— Мне нужно одеться, — говорю я, направляясь к своей сумке. Джейс не двигается, чтобы выйти из комнаты.

— Во что бы то ни стало, оставайся и смотри, — говорю я, мои слова пронизаны сарказмом. Он ухмыляется, и меня убивает то, что он не дарил мне настоящей улыбки уже, кажется, целую вечность.

Ухмылка исчезает с его лица, когда он опирается на руки, очевидно, никуда не собираясь уходить.

— Ты не особо застенчива, — говорит он, скользя взглядом вверх и вниз по моему телу. — Но если тебе захочется прикрыться, всегда есть ванная? — он показывает большим пальцем в сторону комнаты, из которой я только что вышла, и я резко вздыхаю, хватаю свою сумочку и направляюсь в ванную. Я закрываю за собой дверь, с замиранием сердца расстегиваю молнию на сумке и нащупываю телефон.

Я закрываю крышку унитаза и сажусь, мои ноги вдруг становятся как резиновые. Быстро дыша, я перехожу к приложению GPS и наблюдаю, как шесть точек расходятся в разные стороны по мере того, как мотоциклы покидают территорию, и я слышу слабый звук их двигателей, когда они с гулом несутся по шоссе.

Я закрываю приложение GPS и переключаюсь на другое приложение, то, в котором есть кнопка детонации. У меня рвотные спазмы, когда я навожу палец на кнопку, которая начнет двухминутный обратный отсчет и закончится огненным взрывом.

Мгновение я колеблюсь. Может, я не должна. Может быть, я не могу. Но потом я думаю о том, что будет со мной, когда мотоциклы в конце концов остановятся, когда топлива станет мало настолько, что пластиковые пакеты заблокируют топливозаборник, и кто-то поймет, что я сделала.

Я буду мертва. Хуже, чем мертва. Эллиот тоже.

Я сглатываю свежую желчь и нажимаю на кнопку, мои руки неконтролируемо дрожат.

Потому что менее чем через две минуты Дорнан и его сыновья - все, кроме Джейса, - разлетятся на куски.

Я закрываю телефон и оставляю его на высоком подоконнике в ванной, переодеваясь в черный топ без рукавов и обрезанные джинсовые шорты. Я выхожу из ванной и прохожу мимо Джейса, усаживаясь на плетеное кресло на балконе.

В этот момент я замечаю нечто, что может все испортить. Одинокий мотоцикл, припаркованный на подъездной дорожке прямо под балконом, на котором я стою. Мотоцикл, подозрительно похожий на мотоцикл Дорнана.

Я наклоняю голову в сторону, во мне нарастает чувство паники.

— Чей это мотоцикл? — спрашиваю я Джейса, указывая на мотоцикл, неподвижно стоящий на подъездной дорожке. Джейс встает с кровати и подходит ко мне, совсем не торопясь.