Я прекратила свою истощающую жизнь диету два года назад. Для принятия этого решения потребовалось слишком много времени, поэтому, как только я начала воздерживаться от еды, я решила вести здоровый образ жизни, но не голодать.

Ксандер стал моим личным тренером по бегу, и я, возможно, хотела бы убить его в самом начале за все долгие пробежки, которые мы делали, но потом я начала с нетерпением ждать их. И, ладно, то, как он выглядел в своей спортивной одежде, могло бы немного помочь. Хорошо, очень сильно помочь.

Он просто восхитителен, и все девушки, которые бегают в нашем парке, согласны с этим.

Когда я смотрела на них, он дразнил меня и, трахая меня говорил, что я единственная девушка, которую он видит и когда-либо увидит.

Правда, иногда у меня все еще возникают проблемы с уверенностью в себе, но теперь у меня есть свои механизмы, и я научилась с лёгкостью уходить от них, углубляясь в самоутверждение.

Теперь я могу посмотреть на себя в зеркало и, наконец, улыбнуться. Я могу быть собой и не хотеть стать кем-то другим.

И человек, который сыграл самую важную роль во всем этом, это этот парень, который сейчас прокладывает себе путь поцелуями по моему телу — моему неидеальному, полному растяжек и шрамов телу — и все еще имеет тот дикий, похотливый взгляд в глазах.

Он щелкает по моему соску подушечкой большого пальца, и я издаю глубокий стон и провожу кончиками пальцев по тому месту, где его сердце. Он сделал татуировку, как только вернулся из реабилитационного центра и держался подальше от водки. Мы пьем, но теперь он никогда не теряет себя от этого.

Грин.

Вот что написано на татуировке. Всего одно слово рядом с его сердцем.

Он заставил меня расписаться на нем на всю жизнь, и я все еще чувствую себя близкой к слезам при виде этого.

Ксандер мой так же, как и я его.

Его грудь прижимается к моей, когда он улыбается мне своей небрежной, сонной, похотливой улыбкой.

— Доброе утро, Ксан. — я взъерошиваю его светлые волосы.

Я не могу оторвать от него рук, и, возможно, я слишком влюблена в этот цвет. Он сияет в утреннем свете, льющемся с балкона нашей спальни.

Он опирается на локти, так что они оказываются по обе стороны от меня.

— Счастливого окончания учебы.

— Уф, не напоминай мне обо всех вещах, которые я должна сделать сегодня. Кир потребовал, что хочет приехать сюда.

Папа, Льюис и Кириан присоединятся к нам за обедом после церемонии, а потом я уже договорилась с Эльзой, Эйденом и остальными.

То есть, если Эйден не решит похитить Эльзу куда-нибудь.

Теперь у нас всегда семейные обеды и ужины. Льюис и папа наши отцы, и хотя я не называю Льюиса «папой», а Ксан не делает то же самое с моим отцом, у нас есть невысказанное взаимопонимание, вроде того, которое было у папы и Льюиса в течение многих лет.

Так проще и не доставляет нам огорчения от посторонних глаз.

Мама переехала в Париж два года назад. Она присылает нам приглашения на свои выставки, но мы не ходим. Сейчас, когда мы говорим о ней, нет даже боли. Она как та дальняя родственница, о которой на самом деле никто не заботится.

Даже Кириан, который должен быть привязан к своей матери, не хочет проводить с ней время и теперь стремится быть «правильным» мужчиной, как папа и его дядя Льюис — его слова, а не мои.

— Я подкуплю Кириана пирожными, чтобы он не остался на ночь, — говорит Ксандер.

— Почему он не может?

— Потому что мы отмечаем.

— У нас много торжеств за один вечер.

— Тогда нам придется добавить еще одно. Самое важное.

Он лезет под подушку и достает кольцо с ослепительно зеленым драгоценным камнем сверху.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю между ним и кольцом. Это не может быть тем, о чем я думаю...?

— Я хотел сделать это с тех пор, как переехал, но отец и Кэлвин говорили обо всем этом взрослом дерьме об окончании колледжа и тому подобное. Кроме того, я не хотел отвлекать тебя больше, чем следовало бы. Излишне говорить, что я так чертовски долго ждал, чтобы официально сделать тебя своей, назвать тебя своей женой, своей жизнью и своим будущим.

К тому времени, как он заканчивает, я плачу, как маленькая девочка.

— Да! Абсолютное да!

— Я не спрашивал. Это означает, что у тебя есть шанс сказать «нет», а у меня его нет, Грин.

Он надевает кольцо мне на палец. Идеально — конечно, так оно и есть.

Иногда мне кажется, что Ксандер знает меня даже лучше, чем я сама себя.

Он останавливается и смотрит на меня так, как я никогда не перестану смотреть на себя.

И по этой причине он не только идеально подходит мне, но и был создан для меня.

Точно так же, как я была создана для него.

— Я так сильно люблю тебя, Ксан.

— И я люблю тебя, Грин.

Он завладевает моими губами в медленном поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание.

Я таю, и у меня нет никакого желания останавливать это. Лондон мяукает, потом прыгает на кровать, требуя присоединиться к празднованию. Она ненавидит, когда ее оставляют в стороне.

Ксандер отстраняется:

— А теперь о дате свадьбы.

— Что насчет неё?

— Как насчет завтра?

Мы оба смеемся, когда наши губы вновь встречаются.

19 лет

Есть что-то в том, чтобы смотреть на мир через разные линзы.

Раньше все было расплывчато. Теперь в этом есть смысл, ясность, которую я не могла почувствовать раньше.

Есть нечто, называемое счастьем, и есть нечто, называемое радостью.

За всю свою жизнь я никогда по-настоящему не понимала, что такое счастье и почему люди жаждут быть счастливыми. Это было похоже на кайф, который в конце концов просто пройдет.

То есть до тех пор, пока Ронан не стал константой в моей жизни. Он воплощение счастья.

Он кайф, который никогда не пройдет.

После окончания школы мы провели лето в путешествиях. Просто так, путешествуя из одной страны в другую и из одного города в другой.

Мы были свободными душами, открывающими для себя мир, людей и культуры. Он называл меня ботаником всякий раз, когда я спрашивала о музеях, а я называла его жиголо всякий раз, когда он хотел пойти в самый модный бар.

Ронан останется Ронаном, что бы ни случилось. Веселье и вечеринки в его душе. Всякий раз, когда кому-то нужно устроить вечеринку, он будет в первых рядах, планируя свое следующее «эпическое» событие. Последним был брак Эйдена и Эльзы. Он был таким экстравагантным в своей речи, вел себя солено, потому что не был лучшим человеком.

С тех пор он подкупал Ксандера, чтобы его выбрали шафером, угрожая удалить их всех из своего чата.

Он этого не сделает.

Чего он им не говорит, так это того, что всадники несколько раз в прошлом спасали его. Они были там не только для вечеринок, как большинство других; они были там ради него, и Ронан никогда этого не забудет.

Сказать, что мы оба расстались с Эдуардом, было бы ложью. Иногда кажется, что он все еще остается тенью, нависшей над нашей жизнью, даже после смерти.

У нас с Ронаном все еще бывают кошмары, но они редкие. Сейчас мы ходим на совместную терапию, и это лучшая терапия, которую я проходила в своей жизни.

Когда все становится слишком, я просто говорю это. Однако обычно этого не происходит, потому что я знаю, что у меня есть моя семья, и, самое главное, у меня есть он.

Ронан.

В тот момент, когда он убирает мои волосы с лица или целует, я обычно забираюсь на него и требую, чтобы он трахнул меня.

Конечно, он подчиняется и с каждым разом делает это все мечтательнее, грубее, жестче. Ронан никогда не относился ко мне как к нежному цветочку, и я люблю его за это больше всего не свете. Даже когда он трахает меня медленно, это ради того, чтобы я почувствовала его — почувствовала нас — а не потому, что он боится прикасаться ко мне.