Никто из нас не идеален, но мы идеально подходим друг другу. После КЭШ мы восстановили наши отношения из прошлого. Даже если мы не во всем согласны, мы не конфликтуем. Мы не злимся друг на друга слишком долго.

Каждую ночь мы снова забираемся в объятия друг друга и вздыхаем, засыпая.

Это даже лучше, чем все любовные романы, которые я читала. Они вымышленные, но мой Ксан настоящий.

Очень реальный.

Он самое настоящее, что есть в моей жизни, и ничто этого не отнимет.

— Грин!

— Хм?

Он что-то говорил?

— Я спросил, зачем ты пришла сюда?

— О, из-за... вида.

— Какого вида?

— Замок. Разве это не похоже на одну из тех детских книг от бабушки?

Он широко улыбается, его ямочки становятся глубже.

— Ты заметила.

— Ты сделал это нарочно?

Он делает притворный реверанс.

— Твой рыцарь всегда к твоим услугам, моя королева.

— Боже.

Я не могу удержаться от идиотской улыбки. Должно быть, ему потребовалось много копать, чтобы найти что-то отдалённо похожее на то, что мы читали вместе.

Я глажу его по щеке, большим пальцем поглаживая кожу.

— Мне так повезло, что у меня есть ты.

— Всё наоборот. Я счастливый ублюдок, потому что ты есть в моей жизни, потому что ты простила все мои ошибки и выбрала меня. Я потрачу остаток своей жизни, чтобы загладить свою вину перед тобой, Грин. В конце концов, ты сделала ставку на меня, когда назвала меня своим рыцарем.

— А теперь я миссис Найт.

— Мне нравится моя фамилия на тебе.

— Мне тоже.

Он прикасается своими губами к моим, и, хотя это ненадолго, моё дыхание прерывается, и я еще сильнее прижимаюсь к твёрдым выпуклостям его тела. В прошлом между нами было слишком большое расстояние, и я ни за что не позволю этому повториться.

Но даже на таком расстоянии мы видели друг друга. Мы чувствовали тьму и демонов друг друга, и думаю, именно поэтому мы теперь неразлучны.

Вот почему мы ценим каждое мгновение, проведённое в объятиях друг друга.

Мы ничего не принимаем как должное, потому что жизнь предназначена для того, чтобы жить в полной мере.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, Грин?

Я смеюсь.

— Ты вроде как говоришь мне об этом каждый день.

— Этого недостаточно. Ничего не бывает достаточно, когда я с тобой. Теперь скажи это.

— Что?

— Что ты тоже любишь меня.

— Что, если я прекращу?

— Ты не сделаешь этого.

— Слишком высокомерен, Ксан?

— Нет, но я буду бороться за твою любовь снова и снова, если придётся.

— Как будто я когда-нибудь перестану любить тебя. Моё сердце и моя душа принадлежат тебе, Ксан. Они всегда были твоими.

— Ты кое-что забыла.

— Что?

— Твоё тело тоже моё.

Я визжу, а затем разражаюсь хихиканьем, когда он поднимает меня на руки и бросает на деревянную скамейку.

И снова по кругу.

— Готова, ma belle — моя красавица?

Нет.

Я далека от того, чтобы быть готовой. На самом деле, я хочу доползти до нашего гостиничного номера.

Вместо того, чтобы выглядеть трусихой, я медленно потираю бицепс Ронана, что стало моим знаком, когда я хочу, чтобы он трахнул меня.

Хотя на самом деле я не часто им пользуюсь, потому что он обычно готов к тому, что мне придётся ему что-то сказать.

Я встаю на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо.

— Давай вернёмся в отель, и ты сможешь провести три раунда.

Его глаза темнеют, и я чувствую, как его выпуклость растёт у моего живота.

Я никогда не привыкну к тому, как легко я могу завести Ронана. Иногда достаточно одного прикосновения, и он более чем готов опустошить меня до бесчувствия, даже в общественных местах.

Но только не здесь.

Мы стоим на вершине моста Колосс близ Милана, и тут слишком много людей, чтобы он мог действовать по своему желанию.

— Чёрт, belle — красавица. — бормочет он себе под нос. — Когда ты решила заняться даванием как работой?

С тех пор, как я познакомилась с ним, но я этого не говорю. Вместо этого я провожу пальцами по твёрдым мышцам его груди и спускаюсь к талии, заставляя его стонать.

Он хватает обе мои руки в свои и прижимает их к своей груди. Хитрая улыбка скользит по его губам.

— Ты боишься?

— Нет!

— Ты уверена?

— Да.

— Хм, почему у меня такое чувство, что ты соблазняешь меня только для того, чтобы избежать этого.

— Хм. Это детская игра. Я не боюсь, Рон.

— Ага.

— Прекрати.

Я пристально смотрю на него, и это просто заставляет его улыбнуться шире.

Иногда я ненавижу то, как легко он может читать сквозь все мои слои. Он единственный, который видит за личиной, которую я проецирую на мир, и чувствует во мне уязвимую часть. Ту часть, которую я обычно держу под замком, потому что не хочу, чтобы она пострадала от сурового внешнего мира.

С Ронаном, однако, я хочу показать это и позволить ему насладиться этим. Несмотря на его шутливый характер, в нём столько сочувствия, что это безумие.

Это заставляет меня тоже хотеть защитить его, потому что мир слишком жесток для такого, как он. Мир не заслуживает такой чистой души, как Ронан.

Он обхватывает мои щёки руками, так что мы смотрим друг другу в глаза. Я такая крошечная по сравнению с ним, и ненавижу, что он так высок надо мной, что приходится вставать на цыпочки, чтобы добраться до его лица — или достаточно близко.

Всякий раз, когда он делает это, весь мир вокруг нас исчезает. Единственный, кого я вижу, это он.

Единственное, что я чувствую, это его тело, приклеенное к моему, хотя жилет и верёвки мешают.

— Ты мне доверяешь? — он бормочет таким тоном, который каждый раз сводит меня с ума.

— Своей жизнью.

— Время проверить это, ma belle — моя красавица.

Тьфу. Должно быть, я была пьяна, когда согласилась на это. Ох, подождите, я была. Но не от алкоголя. Я была полностью измотана прошлой ночью после того, как он вырвал из меня множественные оргазмы. Поэтому, когда он предложил сегодня заняться прыжками на тарзанке, я, возможно, согласилась бы, находясь в полусне.

Ронан, будучи мудаком-манипулятором, когда ему это удобно, воспользовался возможностью и привёл нас сюда первым делом утром.

— Как насчёт пяти раундов?

Он ухмыляется.

— Хорошо.

— Хорошо?

— Я проведу эти раунды, как только мы вернёмся, trésor — сокровище.

— Нет. Ты не получишь раундов, если заставишь меня это сделать.

— Что, если я заставлю тебя передумать?

— Ты не можешь заставить меня передумать.

— Если тебе это понравится, если ты отпустишь и закричишь, тогда я получу свои раунды.

Я толкаю его в бок.

— Значит, теперь это твои раунды?

— Всегда были моими. — он подмигивает, и я не могу не улыбнуться.

Ронан будет Ронаном. Он пристрастился к адреналину и веселью. Хотя мы оба отходим от травмы прошлого, Ронан никогда не превращался в мрачного человека.

Он по-прежнему является сердцем вечеринок и тем, к кому люди тянутся. Я одна из таких людей, но разница в том, что он тоже каким-то образом тяготеет ко мне.

Он почему-то не может заснуть, если я не буду рядом с ним, прижимая его к себе.

Он почему-то ищет только меня.

Он каким-то образом мой.

Мой муж. Мой мир.

Он всё, о чём я могла только мечтать, и даже больше. Возможно, я пристрастилась к нему. Мысль о том, что я проснусь и обнаружу, что его нет, вызывает у меня кошмары.

Так что неважно. Мне всё равно, будет ли это банджи-джампинг или буквальный прыжок. Я бы пошла куда угодно с этим мужчиной.

Включая ад.

Я обнимаю его за талию, держась за него, потому что он единственный якорь, в котором я когда-либо нуждалась в своей жизни.

— Это моя девочка.

Он наклоняет голову и захватывает мой рот в поцелуе.