В то же мгновение, как она произнесла это имя, лицо гномихи помрачнело.

— Отец, оставишь нас ненадолго?

Эрлдиган коротко кивнул и сразу же исчез за дверью. Ингрид повернулась к Биаре:

— Опишу все как было. Едва ты повалилась наземь, наемник тотчас же задал стрекача, передвигаясь ловко и уверенно — не было сомнений в том, что все это он продумал заранее. Твой же дружок оказался не столь расторопным и побежал лишь когда я бросилась тебе на помощь.

Уже впоследствии, когда Зивик залечивал твои раны, мне рассказали, что наемника задрала рысь у подножия Северных Врат, ну а менее шустрого Бартоло поймали, когда он попытался покинуть город: не обходными путями, как наемник, а через контрольные пункты. Видимо, он понятия не имел о том, какими расторопными являются наши стражи, — последнее было произнесено с большой гордостью. — Так вот, когда этого самого Бартоло задержали, то нашли при нем две занимательные вещицы: огромный мешок золотых и записку, в которой было сказано любыми способами заманить тебя на арену. Сейчас он сидит за решеткой, а судить его будут как причастного к нападению на гостя. Поверь, сладко твоему былому дружку не придется.

— А что с мешком золотых? — глухо спросила Биара, глядя в пустоту. — Ушли на поддержание порядка, разумеется, — невозмутимо сказала гномиха. — Или в качестве награды стражникам, что его поймали. Не знаю наверняка. — Кто бы мог сомневаться… — Полегче-то с требованиями, — неодобрительно одернула ее Ингрид. — Скажи спасибо, что его вообще поймали и притянули к ответственности. В каком-нибудь вшивом людском городке никто бы и палец о палец не ударил ради тебя.

Биара угрюмо молчала. Упрек приятельницы был справедливым, но легче на душе от этого отнюдь не становилось. Когда тишина стала чересчур обременительной, она примирительно выдохнула:

— Прости, я слишком устала и не могу сейчас рассуждать здраво… Мне понадобится время, чтобы обдумать все это. — Ладно уж, — смягчилась гномиха. — Отдыхай. Оставить тебе свет? — Да, пожалуйста…

Когда дверь за гномихой захлопнулась, Биара откинулась на подушки.

— Подлый мерзавец, — прокомментировала Борзая. — Мне сразу этот тип не понравился. — Я тоже чувствовала, что Бартоло не лучший союзник, — вздохнула девушка, прикрыв глаза. — Но это не помешало мне столь опрометчиво оставить его рядом в Северных Вратах. Было очевидно, что с ним что-то не так, однако моя бессмысленная жалость к нему не позволила этого разглядеть. — Забудь, — посоветовала рысь. — Что было, то прошло, а браконьер вновь оказался там, где ему самое место — за решеткой. — Верно, только вот мне от этого ничуть не легче.

Биара нащупала рукой записку, которая ранее вылетела из книги. Взяв одной рукой свечу, а второй смятую бумажку, она принялась читать следующее:

«Милая моя, маленькая девочка!

Прости, что не смог написать раньше — как только подковы Хэмпи коснулись городской брусчатки, я мигом начал писать тебе это письмо.

Позволь еще раз сказать сколь сильно я тебя люблю! Я не бард и не поэт, я не могу сочинить тебе поэзию, хоть и пылко того желаю. Просто знай, любимая, что я боготворю тебя и люблю каждую ночь, каждый день, каждый твой вздох. Взгляд твоих очей снится мне во снах!

Милая моя. Как же сладко звучат эти слова на устах. В каждый бой я иду с твоим именем в мыслях и твоим взглядом в сердце. Лишь ради тебя я сражаюсь! Ради тебя одной.

В прошлом сражении меня задело алебардой. Долго не решался об этом писать, чтоб не тревожить попусту, однако держать тебя в неведении выше моих сил. Рана пустяковая, хоть и доставит немало хлопот в грядущих битвах, но это все мелочи. Главное то, что пока нам удается держать оборону, а солдаты — все как один — готовы стоять до последнего. Мы выстоим.

Успешно отбита атака под Твирстеном, теперь удерживаем Хорвил. Командир выглядит уверенным, однако я чувствую, как сомнения терзают его.

Признаюсь, дорогая моя девочка, что мне страшно. Видать, таков уж удел людей — чувствовать страх. Иногда даже мысли о тебе и твоих сладких поцелуях не в силе преодолеть его, гложущего меня изнутри. Но я справлюсь, ибо должен. Ради тебя.

Если повезет, мы оттесним врагов к Орлиному Утесу, а уж после нас заменит другой отряд — менее усталый и лучше вооруженный.

Надеюсь, это письмо до тебя доставят… хотя, какой же я болван — если ты это читаешь, значит, письмо все же доставили. Прости, мысли роятся в голове, и я начинаю писать полную чушь, лишний раз марая бумагу.

О, как же мне не хватает тебя, твоих легких поцелуев, чувственных ласк и улыбки, пускай даже грустной.

Горны заиграли — враг идет в наступление. Мне пора. Ты бы знала, как сложно оторваться от написания письма. Каждый раз я представляю, будто говорю все написанное непосредственно тебе, а ты улыбаешься в ответ и смеешься над моей глупостью.

Помнишь, однажды ты спросила ночью: что для меня есть любовь и как я ее вижу? На первый вопрос я ответил сразу, а на второй нашел ответ во время отдыха после трехдневного похода на Хорвил.

Я вижу любовь в порхании мотылька. Маленький мотылек, касание его крылышек столь же легко и воздушно, как твой поцелуй. Я вижу любовь в порхании мотылька. Легком, непринужденном, мягком, чистом. Любовь так же хрупка, как и полет крошечного насекомого. Она хрупка, но помогает мне выигрывать сражение за сражением только затем, чтобы вернуться к тебе.

Второй горн, теперь мне и вправду пора.

Помни, Тирэлла, что все это я делаю ради тебя одной!

На веки твой,

Кристиан»

Дочитав записку, Биара тяжело вздохнула и поначалу хотела отбросить ее куда подальше, но затем, подумав, спрятала под лежащими на тумбочке ножнами.

— Что там? — полюбопытствовала Борзая. — Не знаю, глупости какие-то, — усталым голосом ответила девушка. — Глупости, которые кажутся смутно знакомыми. — Это как же?

Биара отмахнулась от нее, так и не ответив.

— Я не планирую демонстрировать Ингрид и близким знакомым то, что стала тебя понимать, — сказала она немного погодя. — Поэтому можешь со мной общаться, но не рассчитывай на ответ, если мы не одни или нас могут услышать. — Как хочешь, — безразлично бросила рысь. — Отдыхай, огнеголовая. Впереди нас ждет очень тяжелый путь.

====== Гномий царь ======

Громоздкие двери из темной древесины предстали перед ними, заставляя чувствовать себя ничтожными насекомыми. Ворота в тронный зал были столь огромны, что в них без проблем мог пройти взрослый дракон, ну а резьба изображала грозного гномьего воина верхом на косматом медведе. Воитель строго взирал вниз, заставляя пришедших внутренне вздрагивать от сурового взгляда, будто видящего их насквозь. На голове его красовалась грубая корона в виде шлема, оставляющего лицо полностью открытым.

Биара судорожно вздохнула, не в силах оторвать глаз от грозно скалящегося медведя. Рука инстинктивно опустилась на перебинтованный живот, скрытый рубашкой и простым бордовым плащом из грубой ткани — его ей принесла Муна Урфал накануне.

«Перед царем надлежит предстать элегантно, но не броско», — сказала она, протягивая сверток с плащом. — «Темно-бордовый цвет добавит тебе изысканности, а простота кроя не будет привлекать слишком много внимания».

Девушка была удивлена внимательному отношению Муны к ее наряду и той утонченности, с которой гномиха об этом говорила.

«Похоже, мифы о гномьих женщинах несправедливы», — подумала она тогда. «Вниманию к деталям и осознанности Муны могут позавидовать даже дворянки Королевства».

— Тебе пора, — сказал Эрлдиган, деликатно тронув Биару за локоть. — Представишься страже как «Нумгво-ту», оскорбленная гостья. Они сразу смекнут что к чему и приведут тебя к царю. — Вы со мной не пойдете? — Нет, дитя, меня туда не звали, — пробормотал в бороду гном. — Помни о вежливости: наш царь не потерпит неуважения. Будь предельно осторожна в словах, никогда не перебивай и говори лишь когда он тебя спрашивает. Кэллигар справедливый, но вспыльчивый. Не стоит испытывать его терпения. — Справедливый? Не он ли повесил ответственность за свои действия на вас, незаслуженно обвинив?