– Ты как будто отделяешь себя от них,– принимая во внимание его юмор, заметила я.
– Я многогранен.
– Киэра сказала, что ты необычный,– констатировала я.
– Необычный?– заинтересовано выпрямился он.
– Да, человек на стыке разных культур и менталитетов. Ты еще не потерялся во вселенной?– иронично прищурилась я.
– Нет,– со всей серьезностью заявил Марк.– Я всегда помню, где мой дом.
– И я… помню,– вдруг сделалось очень тоскливо на душе. Я опустила глаза, подавляя жалость к самой себе, и с облегчением вздохнула, когда прибыл контейнер с блюдами:– О, наш сайбусовый официант!
– Сайбусовый официант?– засмеялся Марк и встал, чтобы поухаживать за мной.
– Да, работает на износ, без чаевых,– шутливо-трагичным тоном выговорила я, выныривая из глубин грустных воспоминаний.
– Не беспокойся, сейчас он вернется на кухню и встанет на подзарядку,– с шутливым сочувствием ответил Марк.
Оценив наш заказ, я аппетитно сглотнула и подвинула к себе самое соблазнительное блюдо, на мой взгляд.
– Итак, откровенность?– непринужденно продолжил Марк, приступая к обеду, и вдруг лукаво прищурился.– А тот разговор, который состоялся у нас в «Мао», к какому типу ты отнесешь?
– К откровенному, разумеется. Но без дружбы,– усмехнулась я, облизывая соус с овоща.
– Откровенные беседы ведут любовники, дружеские – друзья. Какой у нас сейчас разговор?– продолжая есть, поинтересовался Марк.
– Откровенно-дружеский,– не раздумывая, ответила я и на секунду замерла, осознав щекотливость ситуации.– Я имела в виду, мы разговариваем откровенно, ведь так?
Марк согласно кивнул, но как-то медленно, вкушая основную интригу своей уловки.
– Но мы и друзья? Ты ведь принял мое дружественное обращение и предложил его сам.
Он молчал и некоторое время внимательно рассматривал меня, а потом тихо сказал:
– Кира, нельзя об одном говорить, как землянка, а о другом – как тэсанийка. Ты либо здесь, либо там…
Его слова окончательно смутили, но я упорно делала вид, что не понимаю, о чем он толкует, сосредоточенно нарезая свой овощ на кусочки.
– Но я не стану тебя смущать,– наконец произнес он и беззвучно рассмеялся.
«Конечно, он прекрасно знает, что я не такая глупая или наивная, какой хочу показаться, и понимает, что догадываюсь о его осведомленности. Но чего он хочет добиться? Пошутить? Смутить? Или заявить о своих намерениях? Тогда уж воспользовался бы моментом и сказал все прямо. Ведь я бы не сочла это оскорблением».
– Я, конечно, здесь,– призналась я, обдумав его последние слова,– но мысленно все еще там. Нельзя в один миг и даже добровольно соединить два таких разных мира.
– Но не такие уж мы и разные. Аналитические способности у тебя неплохие. Почему ты их не используешь?
– Ох, благодарю!– шутливо-сердитым тоном ответила я.– Неплохие – это весьма лестный комплимент.
Марк только рассмеялся, но я поняла, о чем он.
– Мои аналитические способности говорят, что все дело в эмоциях. Они затмевают разум. Эмоции влияют на восприятие всего вокруг. Я не могу рационализировать их. Это не в моей природе, как и не в природе всего человечества.
– Да, импульсы и инстинкты земляне неспособны контролировать.
Я только скептически сдвинула брови и бросила в Марка синюю ягоду из своей тарелки. Его реакция была мгновенной: ягода оказалась у него в ладони, и он усмешкой закинул ее в рот.
Я смотрела на него и радовалась, что сейчас это был единственный тэсаниец, который понимал меня настолько хорошо и адекватно реагировал на всё, что вряд ли кто еще мог бы быть ко мне так близок. Возможно, это единственный почти человек, которого я увижу в своей жизни.
Я ела и рассматривала его глаза, черты лица, руки, длинные красивые пальцы – красивый мужчина! И он рассматривал меня в ответ. Это молчание между нами продолжалось достаточно долго, чтобы испытать неловкость, если бы я чувствовала его чужим, но ее не было. В этом уютном зеленом уголке, так похожем на беседку где-нибудь на побережье Крыма, я чувствовала себя хоть и не дома, но спокойно. Казалось, я могу задать ему миллион вопросов, и он ответит на каждый, если будет знать ответ.
– По твоим глазам вижу, что у тебя много вопросов?– первым нарушил молчание Марк.
– Зачем вам ментальное сканирование, если вы все видите по глазам?– усмехнулась я и, сняв босоножки, подобрала ноги на диван.– Да, ты прав. Ты обещал рассказать про моих родителей.
– Обещал.
– Ты провел там еще пару месяцев после отправки меня на Тэсанию, так?
– Я был на орбите, заканчивал процесс передачи данных и начинал процедуру пред адаптации перед возвращением…
– Как они?– перебила я, игнорируя любопытство, как и где он это делал, и придвигаясь ближе к столу.
– С ними все в порядке,– просто ответил Марк.
– Ты жалеешь мои чувства?– беззлобно возмутилась я.– Не надо, Марк!
– Думаю, нет смысла говорить, что они очень переживали твое исчезновение…
Я затаила дыхание и ловила каждое его слово.
–…Твой отец был подавлен, брат в недоумении, но, думаю, что тоже расстроен, а мать… У нее была бурная реакция… Она была в замешательстве, но, очевидно, довольна твоим замужеством…
О брате и матери я пропустила мимо ушей, но мгновенно представила отца, который хватается за сердце, постарел, поседел, и его глаза утратили то тепло и блеск, с которыми он всегда смотрел на меня. И что-то надломилось внутри, закружилось черной воронкой и выплеснулось наружу.
– Черт возьми, Марк, почему ты не дал мне с ними попрощаться?!– сорвалась я, вновь почувствовав, как несправедливо поступили со мной, и отчаянно заломила пальцы рук.– Ты ведь мог!
Марк невозмутимо окинул пространство вокруг, поднялся и с поразительным спокойствием пересел за правый край стола, ближе ко мне. Я тут же повернулась к нему, соскальзывая на край сиденья.
– Кира, ты не из посвященного вида. Ты представляешь свою реакцию на мое предложение?
Я непримиримо сжала губы и еще шире раскрыла глаза. Сейчас во мне бушевала буря. Уголки глаз щипало от подступающих слез.
– А я очень хорошо представляю,– продолжил Марк и склонился ближе.– А теперь скажи, что мне нужно было сделать?
Я опустила глаза и подавленно мотнула головой, пытаясь взять себя в руки и не устраивать истерики.
– Ты мог бы проявить фантазию,– с чувством глубокого сожаления прошептала я, потому что в голосе уже были слезы, и не хотелось их выдавать.
– Кира, посмотри на меня,– понизив голос, попросил Марк. Я подняла голову, и взгляд замер на его глазах.– Я готов тебе помочь здесь, на Тэсании. Но не проси большего. Я и так делаю то, что запрещено протоколом твоей адаптации.
Я бессильно уронила плечи и отвернулась к столу, взяла свой стакан с чаем и сделала большой глоток. Я не злилась на него. Нет. Я просто тосковала по родителям, по отцу. Мне было больно так же, как и им.
– Расскажи подробнее, что говорили родители, когда ты появился?– выровняв дыхание, попросила я.– Вообще, как они пережили это? Они не спросили телефона, адреса? Фотографий? Вообще, как это все было преподнесено? Они не спросили, кто ты? Почему не я сама рассказала им эту новость? Я не понимаю, как они смогли принять это. Разве это не должно показаться им странным? Я не позвонила, не сообщила сама, даже фото не прислала. Просто исчезла! Как такое возможно принять за правду и не посчитать подозрительным?
– Ты не просто исчезла. Ты оставила прощальное письмо,– отклоняясь на спинку своего дивана, ответил Марк.
– Я?!– округлила глаза я на него.
– Его написал я.
Я опустила голову на сложенные на столе руки и минуту не шевелилась. Марк сидел тихо, ожидая моего отклика.
– Ты умеешь писать по-русски?– спросила я единственное, что пришло в голову.
– Я не захватил копию, но могу пересказать в деталях,– с легкой усмешкой кивнул он.
Конечно, про Новую Зеландию я уже слышала. Причины переезда и скорость, отсутствие возможности предупредить и прочие детали тоже были серьезными. Но это не каменный век, телефоны там тоже имелись и интернет. В голове не укладывалось, как родители могли бы успокоиться, понимая это. Я слушала Марка и не понимала: как можно при таком развитии цивилизации не иметь более гуманного способа избавить всех от переживаний?
