— Я тоже очень рада, — смущенно проговорила я, не зная, куда деть руки, глаза и саму себя в принципе. — А где Медвежонок?

— Дани внутри, он ждет вас, — ответила госпожа Боро, сделав слишком явный акцент на имени сына, чтобы это осталось незамеченным. — Йон, спасибо, что тоже приехал. Он очень скучал по тебе, — добавила она, с улыбкой обратившись к моему альфе.

— Мы все скучали, — заверил ее он. — И очень благодарны вам за приглашение.

Поднявшись по ступеням, заросшим сорняками, что пробивались сквозь каменные плиты, мы вошли в дом, и внутри он оказался именно таким, каким выглядел снаружи — светлым, просторным и полным солнца. Здесь было много широких окон и мало дверей, за счет чего создавалось ощущение большого количества пространства вокруг. На застекленной веранде, мимо которой мы прошли, была организована небольшая оранжерея, в которой пышно цвели экзотические орхидеи белых и золотисто-желтых оттенков, а на кухне, что осталась справа, я увидела двух девушек в одежде прислуги, которые, судя по всему, занимались обедом. Они замерли, глядя нам вслед, а потом я краем уха услышала их шепот, почти не различимый через разделившую нас стену. На самих стенах, к слову, висели фотографии в рамках, распечатанные в большом формате. В основном это были пейзажи, но также я заметила, по меньшей мере, два снимка с маленьким Медвежонком, которые, как позже стало ясно, было особенно хорошо видно из гостиной, куда госпожа Боро нас привела. Комната округлым эркером выдавалась во внутренний двор, выглядевший куда более ухоженным, чем сад перед домом. Около окон, окруженный белым шелком колышущихся на ветру занавесок, стоял накрытый столик с чайным сервизом и сладостями, а возле него — как будто бы знакомый мне юноша. Одетый в легкую летнюю рубашку и идеально сидящие по фигуре светло-бежевые брюки, с аккуратно уложенными волосами, открывавшими его лоб, он выглядел намного старше, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы признать в нем того парнишку, которого считала своим младшим братом.

Признаюсь честно, меня в тот момент охватила робость. У меня в голове никак не могли состыковаться два столь разных образа, и дело было не только в том, что он выглядел как картинка из модного журнала, но и в том, как изменился сам его образ, выражение лица, взгляд, осанка. Медвежонка здесь правда больше не было, его место целиком и полностью занял будущий молодой кардинал Дани Боро, и, хотя это должно было меня радовать как доказательство того, что его прежняя жизнь не смогла оставить на нем свой грязный несмываемый отпечаток, я все равно ощутила что-то сродни чувству потери. Словно тот, кого я любила всем сердцем, вдруг перестал существовать вовсе.

— Отец Дуглас, — поприветствовал меж тем Дани старшего альфу, учтиво поклонившись ему, и тот ответил ему коротким кивком. — Йон, Хана. Я ждал вас.

Судя по всему, Йон мои чувства относительно перемен в нашем маленьком друге не разделял, потому что без промедления подошел к омеге и крепко, с чувством обнял его, даже слегка приподняв над полом. Я последовала за ним неуверенно и, уже приблизившись вплотную, поняла, что подспудно смущало меня больше всего — я больше не чувствовала запаха одуванчиков, исходившего от Медвежонка в прежние дни. Судя по всему, Йон был прав, и госпожа Боро действительно учила сына подавлять свои феромоны. Но без них и так изменившись, он казался совсем чужим и незнакомым.

— Хана, ты в порядке? — чуть нахмурился Дани, видимо почувствовав мою растерянность. — Все нормально?

— Слишком много перемен за такой короткий промежуток времени, — честно призналась я, тоже обняв его, но сдержанно и коротко. — У меня голова кругом от всего, что происходит. Этот дом такой… огромный. Не верится, что ты в самом деле теперь живешь здесь, Медвежонок.

— Дом в прошлом веке принадлежал одному богатому художнику, — проговорила госпожа Боро, занимая место в одном из обитых светлым бархатом креслах на витых металлических ножках. — Кардинал купил его для меня, когда я сказала, что больше не хочу жить в городе. Садитесь, пожалуйста. Дани, Йон, можете сесть на кушетку.

Когда мы заняли свои места рядом со столиком, госпожа Боро сама разлила нам чаю и предложила печенье, и, честно говоря, это было для меня своего рода облегчением, потому что я искренне опасалась, что сейчас в комнату войдет экономка и начнет делать это за нее. Не стоит и говорить, что я и так уже чувствовала себя крайне неуютно и не в своей тарелке — особенно на фоне этих выглядящих чудовищно дорогими кресел и сияющего свежестью, чистотой и работой хороших стилистов Медвежонка. Удивительно, как Йон, даже сидя рядом с ним буквально бедром к бедру, умудрялся выглядеть хорошо в своей потрепанной кожаной куртке и выцветших черных джинсах. Наверное, это был его особый дар — уметь так себя подать, что никто бы не усомнился, что он всегда на своем месте и имеет полное право там находиться.

— Думаю, нам всем не терпится узнать текущее положение дел, — наконец проговорил Дуглас после непродолжительного обмена светскими любезностями и мнениями о погоде. — Кардинал не связывался с вами напрямую?

— Он приехал вечером после того, как Дани появился в церкви, — ответила госпожа Боро, аккуратно отпивая чай из фарфоровой чашечки с позолоченным ободком. — Конечно, устроил скандал, но мы оба понимали, что ничего он тут поделать не может.

— Он заставил меня удалить видео, которое мы с вами тогда записали, — добавил Дани, посасывая печенье. — И поклясться, что никто не узнает о том, что я омега. Припугнул, что в ином случае за мою болтливость будут расплачиваться те, кто мне дорог.

— Как… мило было с его стороны предупредить об этом, — хмыкнул Йон, видимо, прекрасно поняв, о ком именно шла речь. — Не то чтобы ходить с мишенью на спине было мне в новинку, но все же.

— Я постаралась до него донести, что обнародование правды не в наших интересах тоже, — отметила госпожа Боро. — Пока Дани считают альфой, он полноправный преемник своего отца в том числе в том, что касается титула.

— Значит, это правда? — уточнил мой альфа, поймав взгляд Медвежонка и чуть отклонившись назад, чтобы не столкнуться с ним нос к носу. Я только в тот момент задалась вопросом, зачем старшая омега вообще посадила их вместе так, что они были практически прижаты друг к другу. — Ты собираешься стать новым кардиналом?

— Это… звучит как бред, да? — нервно усмехнулся тот, и смешливая растерянность на его лице вдруг напомнила мне о том, каким он был раньше, отчего впервые за все время этой встречи я ощутила теплый толчок в груди. — Я сам не знал, что этот обычай все еще действует.

— Формально это старая традиция, которой большинство кардиналов не придерживается, однако в случае Дани иначе и быть не могло, — с нескрываемой гордостью произнесла его мать. — Он слишком значим для Церкви и для всего мира, ведь он воплощение надежды, которую многие уже утратили. Мы должны быть осторожны, но если все сделаем правильно, то получение им кардинальской мантии это просто вопрос времени. Особенно если его отец станет новым Иерархом.

По ее лицу я видела, что иного развития событий она не допускает и даже не приемлет. Ее любовь к сыну, пережившая такое жестокое потрясение после его исчезновения и всех этих домыслов о том, какую роль в этом сыграл ее муж, сейчас ощущалась как нечто всеподавляющее и почти яростное в своей природе. Она готова была не только защищать его любой ценой, но и собиралась приложить все усилия, чтобы Дани стал тем, кем ему положено было быть. Чего бы это ей ни стоило.

— А что ты сам думаешь об этом? — уточнил Йон у него.

— Что все действительно происходит слишком быстро, — ответил он, смущенно улыбнувшись. — Но мне… нравится спать в чистой постели и иметь возможность мыться в собственной ванной. Мне кажется, я даже начал набирать вес, потому что не могу перестать есть сладкое. А мама совсем не помогает. — Он выразительно сверкнул глазами в сторону блюда с печеньем и тут же сунул в рот остатки того, что еще держал в руках.