— Кого-то мне она сейчас напоминает, — вздохнув, отметила Ория. — Йон, ты как? Хочешь что-нибудь перекусить?
— Пока нет, — помотал головой он. — Но вот кофе выпью. Черный…
— Со льдом, я знаю, — закончила старшая омега вместо него, поднимаясь на ноги и устремляясь к навесному шкафчику. Я слышала, как за стенкой шебуршатся девчонки, подслушивая то, что здесь происходит, но сейчас у меня не было ни сил, ни желания как-то злиться на них. Наоборот, их поведение, такое знакомое и по-дурацки предсказуемое, отчего-то грело мое сердце.
Я все еще не осознала в полной мере, что мы оба вернулись домой — живые и относительно здоровые. Это казалось неправильным и почти неестественным после всего, что произошло за последние дни. А, может, я слишком привыкла к тому, что все всегда идет не по плану и от плохого легко переходит к худшему, стоит слегка потерять контроль над ситуацией. И теперь, сидя в теплой кухне, доедая какую-то совершенно нереально вкусную тушеную капусту, слушая, как Йон коротко и обстоятельно рассказывает Ории обо всем, что произошло, я не могла не ожидать подвоха. Где-то он точно был, потому что ничто никогда не давалось даром. Делая очередной ход на большой доске, мы должны были быть готовыми пожертвовать несколькими фигурами, чтобы продвинуться дальше и удержать за собой если не превосходство, то хотя бы устойчивую позицию крепкой обороны. Только вот скоро жертвовать станет совсем нечем, и все, что у нас останется, это собственная жизнь, которая, как показывала практика, стоила совсем не так уж дорого.
— Я думал, ты уже в курсе того, что вчера произошло, — добавил в какой-то момент Йон, обращаясь к Ории. — Разве по радио об этом не трещат с самого утра?
— Может, и трещат, — развела руками она, а я вдруг осознала, что маленькое, уютно бормочущее кухонное радио сегодня молчит. То ли сломалось, то ли его кто-то выключил, устав от постоянного музыкального фона, это было не так важно.
— Хорошо, тогда посмотрим все вместе, — кивнул Йон, вынув из внутреннего кармана новый телефон. Судя по размерам экрана и симпатичному логотипу известной фирмы, его ему отдал отец — после того, как собственный смартфон Йона оказался в руках полиции после задержания, и, видимо, все еще проходил по делу как улика.
Мы втроем сдвинулись поплотнее, чтобы было лучше видно, и я почувствовала, как Йон обнял меня за талию, мягко поглаживая мою спину сквозь ткань тюремной робы. Стоило уже избавиться от этой проклятой штуки, но у меня все еще не появилось возможности это сделать.
Зайдя на крупный видеохостинг, альфа открыл последнее просмотренное видео, но его название, состоящие почти целиком из слов типа «ШОК, СЕНСАЦИЯ, СМОТРЕТЬ ДО КОНЦА» мало мне о чем сказало. Чуть позже стало понятно, что это снимал кто-то из очевидцев и что дело происходило в Большом соборе — главной церкви Восточного города. Из-за трясущейся съемки и шумных восклицаний на фоне я даже не сразу поняла, что там происходит, но благодаря коротким комментариям Йона и тому факту, что в какой-то момент в соборе наступила просто оглушающая тишина, ситуация постепенно прояснилась.
Это была служба по отошедшему в мир иной Иерарху, о скоропостижной кончине которого было объявлено совсем недавно. Главная церемония прощания, конечно, прошла в Этерии, а это мероприятие было посвящено не столько самому факту смерти главы Церкви Чистых дней, сколько выдвижению кардинала Боро как главного претендента на роль его преемника. Он выступал перед собравшимися здесь кардиналами и другими высшими церковными чинами, сперва произнеся пламенную речь о достоинства почившего Иерарха и его вкладе в распространение влияния Церкви по всему миру, а затем ненавязчиво начав подводить к мысли, что занять его опустевшее место это тяжкая обязанность и непосильная ноша, справиться с которой сможет лишь достойнейший.
— Безмерно тяжелая ноша практически абсолютной власти и вседозволенности, — с досадой пробормотала я. — Как они любят притворяться, что идут на эту жертву исключительно ради народа, хотя по факту это вообще единственное, что их заботит в этой жизни.
— Так-то я с ним согласен, — пожал плечами Йон. — Абсолютная власть не каждому по плечу. Нужно быть либо святым, либо первосортнейшим мерзавцем, чтобы владеть ею и не спятить от груза ответственности.
— На святого кардинал не особо тянет, — поджав губы, заметила я.
— Тише вы, — шикнула на нас Ория, и мы, послушно прекратив дискуссию, снова устремили взгляды в экран смартфона. Кардинал Боро все еще продолжал разглагольствовать на тему необходимости выбрать сильного и достойного преемника, наделенного всеми необходимыми добродетелями, а, главное, в полной мере отдающего себе отчет в том объеме работы, что ляжет на его плечи.
— Современное общество бросает церковным догматам свои вызовы, — говорил он. — Все больше наших молодых братьев и сестер теряют веру в мудрость Великого Зверя, призывающего нас к целомудрию, почитанию семейных ценностей и традиций и послушанию. То, что прежде было пороком лишь юных неокрепших умов, теперь стало бедой целого поколения. Я каждый день вижу вокруг себя бестий, которые отдают предпочтение сиюминутным эгоистичным удовольствиям, не думая о благе и выживании нашей расы и сохранении нашего наследия. Наш пресветлейший Иерарх, мир его памяти, слишком сильно верил в силу воли каждого отдельного индивидуума и его внутреннее стремление к праведности, которое может и должно пересиливать мирские искушения. Его идеалистические верования и убеждения стоили нам нескольких упущенных десятилетий, которые мы могли потратить на то, чтобы вразумить общество и напомнить ему о необходимости блюсти собственную чистоту. И, говоря об этом, я хотел бы передать слово моему ближайшему соратнику в борьбе за правое дело, благодаря исследованиям и праведному рвению которого, я считаю, мы сделали важный шаг для предотвращения дальнейшего сокращения численности нашей расы.
— Да быть не может! — вырвалось у меня, когда я увидела того, кто занял его место.
Отец Евгений, как всегда прилизанный и одетый с иголочки, поклонился кардиналу, принимая от него право говорить с кафедры, и затем окинул долгим удовлетворенным взглядом собравшихся перед ним священников.
— Мои дорогие братья, — торжественно и высокопарно начал он. — Я безмерно благодарен Великому Зверю и Его Святейшеству за право говорить с вами о столь первостепенно важных вещах. Много лет я занимался своими исследованиями в попытке найти корень тех бед, что обрушились на наш род. Пытался разобраться в причинах Грехопадения, что ознаменовало собой конец Чистых дней. И чем больше времени я проводил за изучением древних манускриптов и первых изданий наших священных книг, тем сильнее крепла моя уверенность в том, что все дело в нарушении воли Великого Зверя, что своей милостью для каждого из нас избрал единственного суженого. Ибо каждому альфе будет даровано по омеге, что завершит его и сделает цельным, и возвысятся они оба в познании своем, ставши подобными богам. — Он сделал выразительную паузу, а я ощутила странное царапающее дежавю, как будто уже слышала эту фразу практически дословно. — Все вы здесь слышали об истинной связи, что в последние века стала таким же редким явлением, как по-настоящему праведная омега. Немногие мои братья изучали сей любопытный феномен, считая его чем-то из разряда мифов или статистической погрешности, в то время как по всем нашим канонам давно пора возвести его в ранг чуда и воспринимать соответственно. Потому как именно истинная связь есть ответ на все наши вопросы и молитвы. По моему глубокому убеждению, Грехопадение есть не что иное как самовольный и дерзкий отказ от ее величайшего дара. Не удержавшись от соблазна, омега, соединенная божественной волей со своим альфой, вступила в греховную связь с другим, тем самым осквернив себя и весь наш род…
— И они его слушают! — не выдержала я, от волнения вскочив на ноги и вынудив Йона остановить видео. — Развесили уши и радостно кивают! Конечно, виновата какая-то омега, всегда виноваты омеги! Да он хоть представляет, что значит — быть связанной с кем-то? Он хоть на мгновение представил себе, каково это, когда не только твое тело, но все твое естество, твоя душа и разум отвергают любого постороннего, а его запах обжигает тебя не хуже кислоты? Этот ублюдок! Все они! Проклятые самовлюбленные альфы, в невозможности удержать член в штанах которых всегда виноват кто-то другой!
