— Я не думаю, что они ее личные, — отметил Йон. — По обрывкам их разговора, я понял, что госпожа Боро всегда подозревала кардинала в том, что он имеет отношению к исчезновению Медвежонка. Из-за этого их отношения испортились, а сама она жила отдельно. По церковным канонам, развод среди священников допустим лишь в том случае, если выбранная ими в спутницы жизни омега окажется бесплодной, но в их случае это было общеизвестно не так. Кардинал полностью ее содержал и, мне кажется, приплачивал сверху за молчание, ведь кому как ни ей было знать, что ни от какой болезни ее сын не умирал. Мне показалось, что она… винит себя за то, что бездействовала все эти годы. Поэтому и подписала чек не глядя. Может, ей было стыдно за то, как шикарно она жила на деньги убийцы и морального урода, пока ее сын ублажал альф в борделе ради выживания.
— Не хотела бы я быть на ее месте. — Меня аж слегка передернуло, когда я попыталась себе это представить. — И все же как глупо было с нашей стороны не подумать о том, чтобы обратиться именно к ней! Я чувствую себя такой дурой, Йон…
— А я чувствую, что тебе нужно принять душ, — улыбнулся он, совершенно не разделяя моего самобичевания. — Идем-ка, маленькая омега, я лично послежу за процессом.
Он поднялся на ноги, увлекая меня за собой, и я вдруг оказалась в воздухе у него на руках, едва и успев что покрепче схватиться ему за шею.
— Я очень скучал, — доверительно прошептал он, перехватывая меня поудобнее. — И никуда тебя не отпущу, пока не смогу в полной мере выразить насколько.
Отказаться от этого заманчивого предложения было совершенно нереально, да я и не думала пытаться. Что бы он там себе ни воображал, я соскучилась ничуть не меньше. Тем более у меня все равно больше не осталось сил, чтобы волноваться о Медвежонке — не после всего. Может быть, я была плохой подругой и сестрой, но сейчас все, чего желало все мое естество, это остаться наедине с любимым мужчиной и позволить его грубоватым, но заботливым рукам смыть с меня те ужасные два дня, что мы провели в вынужденной разлуке друг с другом.
Бандиты явились за деньгами на следующий день, и к их приходу Ория как раз успела обналичить полученный от госпожи Боро чек. Мы с Поппи и еще несколькими любопытными подсматривали за происходящим через отверстия в стене ее кабинета, которые, по предположению некоторых, были просверлены тут нарочно, но предназначались для наблюдения за несколько более интимными процессами.
Встреча прошла гладко, без эксцессов, но меня несколько смутила реакция кредиторов. Они выглядели не довольными, что наконец получили назад свои кровные, а как будто растерянными и даже сбитыми с толку. Словно вместо того, чтобы выполнить поставленную им задачу, они только что с треском ее провалили. Однако никто из них ничего не сказал, они в присутствии Ории и Агаты пересчитали деньги, выдали ей какие-то документы — вероятно, связанные с правом собственности на Дом, — и довольно быстро ретировались. И хотя я прежде никогда не присутствовала при подобного рода крупных сделках, меня не покидало ощущение, что все должно было выглядеть и ощущаться немного иначе.
Впрочем, все это, конечно, было совершенно неважно, ведь дело было сделано. Ория даже устроила небольшую вечеринку в честь этого радостного события, но мы с Йоном почти не принимали в ней участия — слишком сложно было не думать о том, какой ценой нам удалось всего этого добиться.
Я до последнего надеялась, что Медвежонок позвонит или еще как-то даст о себе знать, но либо госпожа Боро запретила ему всякие контакты с внешним миром ради его собственной безопасности, либо у него и вовсе не было никаких средств связи. Для собственного успокоения я даже поискала в интернете информацию о ней. На фото в молодости мама Медвежонка в самом деле была очень похожа на него, только более изящная и по-женски хрупкая. Рядом с крупным плечистым кардиналом она казалась маленькой фарфоровой статуэткой с большими оленьими глазами и густым каскадом пшенично-золотых волос. Глядя на нее, сложно было представить, что такая женщина внезапно выступила бы против своего мужа и предприняла столь решительные и категоричные действия, чтобы отобрать у него то, что он по праву считал своим. Однако я по себе знала, на какие безумства может толкнуть нас любовь — особенно любовь, пропитанная горечью потери, безнадежности и отчаяния.
Наравне с тревогой за Медвежонка меня переполнял страх и за наше с Йоном будущее. Первые дни после возвращения в Дом я очень плохо спала, мне постоянно снилось, что в нашу комнату врываются священники в белых рясах, и ни я, ни Йон ничего не можем им противопоставить. Однажды я даже проснулась с криком — точнее со сдавленным мычащим стоном, которым даже умудрилась разбудить обычно крепко спящего альфу. Он потом долго не спал, обнимая меня и говоря о том, что обязательно сумеет меня защитить, чего бы ему это ни стоило. Я никак не могла взять себя в руки, только тихонько всхлипывала и дрожала всем телом, но благодаря его близости и мягкой настойчивости, мне в конце концов снова удалось заснуть.
Меж тем наша жизнь вернулась в привычную колею — не считая, конечно, отсутствия Медвежонка, которое порой ощущалось и ранило особенно сильно. Я выполняла свои рутинные обязанности: дежурила с Поппи на кухне, помогала с обустройством заднего двора, которое наконец из стадии вывоза мусора перешло в стадию облагораживания открывшегося пространства, пару раз съездила с Йоном в прачечную. Еще мне удалось пусть и недолго, но все же поговорить с Норой. Новенькая оклемалась после той своей кровавой выходки в моей ванной и осталась все той же колкой на язык врединой, которая предпочитала проводить время в компании Сузи и ее маленькой банды. Они продолжали таскать еду из общего чулана вне очереди, шариться по карманам захмелевших клиентов, перемывать кости всем, кто попадал в поле их зрения, и в целом пакостничать по мелочи. Теперь, зная об истории Дома больше, я была в курсе, что Сузи была как раз из той части «уличных» девочек, которых Ории поручили взять под опеку. Они до сих пор не избавились от некоторых вредных привычек тех времен, включая развязную и порой откровенно хамскую манеру поведения, но я больше не принимала это на свой счет. Лишний раз не ввязываясь в конфликт, я тем не менее всегда могла ответить им на их языке, и этого было достаточно, чтобы мы друг друга поняли и оставили в покое.
В то же время мне почему-то показалось, что Нора не слишком уютно чувствует себя в их компании и больше тянется ко «второму поколению», то есть девушкам, которых в Дом принимала и отбирала Ория лично, в том числе Агате, Поппи и мне — пусть даже официально у меня был несколько иной статус. Я предложила ей как-нибудь подежурить со мной на кухне вместо моей извечной черноволосой товарки, и она, словами ответив насмешливым отказом, всем своим видом дала понять, что идея ее заинтересовала. Я все еще толком не понимала, что именно я могу для нее сделать и с чего вообще у этой колючки такой личный интерес ко мне, но действовала по старой присказке из детской сказки: мы в ответе за тех, кого приручили.
Таким образом прошли последние майские дни, а в один из первых летних вечеров у нас на пороге возник курьер с большой коробкой. Сперва мы подумали, что это подарок для кого-то из девочек от благодарного клиента, но на приклеенной к его боку бумажке значились наши с Йоном имена. В первые несколько секунд на волне захлестнувшей меня эйфории я даже решила, что посылка от Медвежонка, но очень быстро поняла, что ошиблась. Внутри, под слоем упаковочной бумаги, лежали две пары аккуратно сложенных брюк разного размера, белые рубашки, жилетки и бейджи с именами. В приложенной записке я безошибочно узнала почерк Кэсс Стоун. Она писала, что им с Джеромом удалось добавить наши имена в общие списки обслуживающего персонала на большом банкете элиты преступного мира, где Йону надлежало сперва разыскать, а потом раз и навсегда устранить Сэма. Там же были приложены инструкции о том, как и где нас заберут в день икс, а также краткий перечень того, что нам нужно будет знать, чтобы наше прикрытие сработало как надо.
